Журнал «Если» 2010 № 2

— Печально слышать, — заметил я, едва ли не ощущая удовлетворение от того, что мои действия вполне укладываются в столь почтенную традицию. Итак, вот-вот вылечу со службы.

— Но как вы взялись за дело, Джей! Я потрясена. Мне уже давно следовало прийти в этот кабинет, увидев, как готовятся поручения для саммита. Вы ведь заметили, что у нас в куполе приветствуются всякие переработки, так ведь? И подобная этика мешает людям работать. А это изумительное голубое небо! Когда я услышала о нем, то сразу подумала, эти парни будут иметь неприятности от вас — но тут узнала, что вы принимаете активное участие… И какова была реакция! Мне улыбались люди, не скрывавшие недовольства в течение целых десяти месяцев… а тут вдруг кабинеты откуда-то наполнила эта новая энергия! Кстати, вы знаете, что мы почти нагнали план по подготовке к саммиту? Люди полны энергии и рвения! Странная картина, учитывая, насколько быстро все произошло и как идеально сложились дела. Вы-то недавно с Земли и представить себе не можете, что значит для нас это голубое небо! Восхитительно!

Итак, я теперь полагаю, — продолжила мэр Кавабата, — что устраивать день синего неба нам следует регулярно! Хотя бы раз в неделю! Просто потому… ну, потому что в этом кроется нечто особое. Род людской эволюционировал под синим небом, так ведь? И, наверное, нашим мозгам требуется регулярная доза голубого небосвода!

— Но как насчет эффективности, — заметил я голосом вялым и нерешительным даже для собственного слуха. — Уменьшится поступление энергии от Солнца, и…

Мэр отрицательно повела рукой.

— По-моему, мы вполне можем позволить себе эти малые недостатки, Джей. А теперь простите, мне надо бежать, но не заглянуть я просто не могла! Большущее вам спасибо!

Я стоял в своем кабинете совершенно ошеломленный. Взгляд мой упал на рабочий стол. И сама перспектива изучения очередных поступивших отчетов по производственной эффективности показалась мне куда менее привлекательной. Выключив компьютер и свет, я закрыл за собой дверь и отправился на улицу.

Первым же делом мне попалась на глаза неловкая и высокая фигурка Дены Макларен. Я немедленно улыбнулся: передо мной оказался заклятый враг льва, то есть ЛЭФа. Уж она-то отметит все мои промахи, ни одна ошибка не останется без внимания. Она проследит, чтобы я получил по заслугам и оказался безработным!

— Ах, Джей! — проворковала она. — Сегодня днем вы исчезли прямо с концерта. А я искала вас, чтобы поблагодарить за все то, что вы успели сделать! Я сражалась с начальниками Отдела эффективности с первого дня своего пребывания здесь, потому что ваши предшественники, как один, стремились лишить нас концертов, и просто не могу высказать, насколько это здорово — разнообразия ради видеть ваш департамент на нашей стороне!

Она заторопилась прочь едва ли не вприпрыжку. В полном недоумении я направился в парк и плюхнулся на скамейку. Я был настолько потрясен — впрочем, приятно потрясен собственным поражением: подумать только, меня приняли за эффективного работника! — что рухнул на скамейку, даже не заметив, что она уже занята.

— А вот и он, наш лик Эффективности, — заметил старик Эдди, разглядывая меня и кивая головой. — Да, сэр.

Ну уж, Эдди-то, конечно, всё понимал. И мне приходилось искать утешение там, где его можно было найти. Под фасадом эффективности он видел мою истинную природу. Конечно, один бездельник всегда распознает другого.

— Да, сэр, — повторил Эдди. — Как вам известно, я провел в Куполограде-26 почти пять десятков лет, земных лет, мистер Вирт, и с самого первого дня я всегда говорил, что нам нужно синее небо — просто для того, чтобы люди чувствовали себя пободрее. И всё. И обходится это синее небо недорого, правда? Моя краска стоила не так уж и много. Но я твердил это пятьдесят лет. И вот появляетесь вы в своей белой рубашке и наглаженных брюках в качестве представителя Эффективности — и что вы делаете? За пять десятков лет этого не мог сделать никто, а вы справились за одну неделю! И видите, сколько было счастья на лицах людей, хотя они и сами не знали причины своей радости! Но дело было в небе. И всё. Просто в голубом небе.

Я было приоткрыл рот, чтобы как-то отреагировать. Однако слов не находилось.

— Да, сэр, — продолжил Эдди, — можете не благодарить меня, но мне кажется, что вы заняли правильную позицию и окажетесь первым, кто задержится на этом посту более чем на несколько недель. Первым среди многих — да, сэр! Я человек праздный, но сразу вижу человека, любящего свое дело!

Я сидел, погрузившись в уныние.

— А знаете, Эдди, — обратился я к старику, — раз вы так говорите, похоже, что для бездельника за свою жизнь вы успели сделать многое. И все это стало возможным лишь благодаря вам. Вам и вашей краске!

— «Всю свою жизнь я был лентяем». Знаете, кто это сказал? Доктор Джонсон.

— Доктор Джонсон?

— Да, Сэмюэл Джонсон, человек, оказавший определяющее воздействие на английскую культуру XVIII века. Он называл себя пожизненным лентяем и если позволял себе насмешку, то только потому, что был слишком толст. Доктор Джонсон был большим человеком. Большим во всех смыслах этого слова. Он мог бы назвать себя самым деловым человеком западного мира, потому что составил словарь английского языка. Скажете — это легко? Попробуйте сами! В то же самое время он умел показаться праздным. И знаете, мне это нравится, — закончил Эдди.

* * *

Следующий день я провел в своем кабинете над старыми документами. Для своего дня и века старина Клод был совершенно прав, учреждая Департамент эффективности. В конце концов, это Марс. Условия жизни здесь тогда пребывали в таком состоянии, что поддерживать существование людей было делом весьма нелегким: горнодобывающая промышленность находилась в самом начале своего развития, стоимость сырья достигала невероятных величин, почти все товары и продукты приходилось привозить из невообразимой дали — с Земли. Поэтому существование Департамента эффективности, заново перепроверявшего каждое действие каждого Куполограда, оказывалось оправданным: следовало иметь полную уверенность в том, что любой менеджер, контролер и работник оптимальным для себя образом использовал каждую унцию сырья и каждую искорку электроэнергии.

Те еще были дни… Однако времена изменились, теперь под куполами на Марсе росли клены, и работник мог позволить себе утречком посидеть на скамейке в парке.

Быть может, те, первые Департаменты эффективности слишком хорошо исполняли свою работу. И теперь на планете доминировала этика переработки, как сказала мне мэр, служба эффективности по привычке надзирала за этой переработкой, год за годом поощряя ее и превращая в нечто плохое — запредельное усилие в нормальное и официально признанное состояние.

Это стало ошибкой… которой мои предшественники так и не заметили.

Ну, а я?

Табличку на своей двери я трогать не стал. Приходится, в конце концов, соблюдать некоторые условности. Но так хочется позвать свою новую подружку из Территориального департамента и заказать другую табличку с надписью: Департамент деэффективизации…

Перевел с английского Юрий СОКОЛОВ

АРИЭЛЬ ТОРРЕС ДАМОКЛ

Иллюстрация Виктора БАЗАНОВА

— Знаете, Орлан, кто тут у нас сидит? Это не просто инопланетянин, это — депрессивный маньяк, понятно?! Двухполюсный псих, будь он проклят — вот кто это такой! И вы были правы: у него только что закончился депресняк и начинается очередной маниакальный приступ! — возбужденно кричал мой ассистент Галимар.

Это была важная — и в то же время страшная — новость. Выходит, нам осталось меньше шести месяцев…