Журнал Наш Современник №1 (2003)

Основателем ПАКСа, насколько помню по их рассказам, был офицер Армии Крайовой Болеслав Пясецкий. Арестованный советским НКВД в 1945 году, он вроде бы имел встречи в варшавской тюрьме с заместителем Берии генералом Серовым, после чего был выпущен на волю и постепенно создал сеть газет, журналов, церковных магазинов, объединил вокруг себя католиков, лояльных к России и совет­ской власти, уводя их из-под влияния всемогущего кардинала Вышинского и его соратника Войтылы, нынешнего папы римского.

А когда началась израильско-арабская война 1967 года и польские евреи из коммунистического руководства, из государственного аппарата, из культурной среды стали выбрасывать партбилеты и отправляться в Израиль, Пясецкий вслед беглецам печатал статьи о том, что у настоящего поляка лишь одна национальность, неразрывно связанная с мощным инстинктом польской государст­веннос­ти... Вскоре у него якобы пропал юноша-сын, заму­ро­ванные останки которого были обнаружены в подвале Дворца Правосудия Республики.

Все это осторожно рассказывали нам люди ПАКСа. С одним из них я познакомился у Вадима Кожинова. Не помню сейчас точно, в каком это было году (кажется, в начале восьмидесятых), не помню имени этого человека, но помню, что он передал нам толстую, страниц на сто, убористую рукопись, уже переведенную (весьма плохо) на русский язык, на титульной странице которой было напечатано: “Доктор наук Казимеж Мушинский. Краков. 1981 г. Псевдоним”. Думаю, что рукопись эта ни в социалистической, ни в демократической Польше не была издана, поскольку она посвящена роковому вопросу — польско-еврейской борьбе за высшую политическую власть в социалистической Польше.

Рукопись изобиловала такими фактами, подроб­ностями и даже сценами из жизни польского истеб­лишмента, что было ясно: она написана рукой человека, тесно связанного со спецслужбами и знающего из­нутри весь ход жесточайшей подковерной борьбы двух сил минувшей эпохи. В его повествовании то и дело встречается профессиональная информация, как будто взятая из оперативных сводок, недоступных ни историкам, ни простым смертным.

“4 сентября в 7 часов утра взлетел самолет в Москву с Я. Берманом на борту. Во второй половине того же дня его принял Л. Берия”.

“В период с 15 мая по 4 июля 1956 года президиум центрального комитета евреев заседал целых пять раз. В конце концов около 23.00 состоялась секретная встреча на квартире Я. Бермана. На ней при­сутствовали...”

“5 июля 1964 г. вечером в Варшаве в доме на улице Гжибовской на тайное заседание собрался Центральный комитет евреев в Польше... В заседании участвовали (идет перечень фамилий)... М. Ягельский прибыл к закрытию. Обсуждался ряд концепций борьбы с Гомулкой и его сотоварищами”.

“Михник поехал в Париж, где находился до 18.10.1965. Он жил у Р. Корнблута (ул. Поливэн, 9). В Париже Михник несколько раз встречался со знакомым своего отца банкиром из Нью-Йорка Йозефом Груссом. Грусс оказывал когда-то финансовую помощь Озему Шехтеру (отцу Михника). Он посещал также редакцию парижской “Культуры”, где вел долгие беседы с главным редактором Ю. Гедроичем.

Там он, в частности, запасся брошюрами под заголовком “Хамы и жиды”, которые теперь распространяются в Варшаве. В Польшу вернулся 19 октября...”

“Адам Михник-Шехтер имел разные связи с заграницей. В 1959 году его старший брат Лео-Ежи эмигрировал из Польши в Израиль. Другой брат Стефан Михник, бывший военный судья, имеет на совести 9 смерт­ных приговоров лицам, которые впоследствии были реабилитированы. Он бежал в Швецию” и т. д.

Дальнейшее мое изло­жение этого сюжета во многом будет опираться на работу неизвестного мне Казимежа Мушинского, и если я в чем-то буду не прав или неточен, то лишь потому, что доверился этому, на мой взгляд, весьма серьезному источнику...

* * *

Во времена раннего Средневековья, когда Россия переживала нашествие монгольских племен с Вос­тока — Польша испытывала не менее значительное по последствиям для ее судеб нашествие с Запада. Евреи всей Европы, спасаясь от погромов и притес­нений, в течение двух-трех веков притекли из Англии, Испании, Франции, Португалии, герман­ских и чешских земель в Польшу, и Польша приняла их. Так постепенно образовалось на просторах от Дуная до Вислы восточноевропейское еврейство, в пос­ледующие века властно повлиявшее на истори­ческие судьбы не только Польши, но и России и Германии, не говоря уж о Венгрии, Румынии, Украине...

Пустив глубокие корни в польскую историю, накопив громадные материальные богатства, создав ростовщические и бюрократические сословия, еврейство Польши в феодальные времена не раз объединялось вместе с магнатами и шляхтой для борьбы за польскую государственность в противо­стоянии немцам, шведам, русским...

Но как только несчастная Польша вступала в полосу независимости и начинала жить более-менее самостоятельной государственной жизнью, еврей­ская элита тут же начинала борьбу со шляхтой за господство над польским простонародьем, то есть за высшую власть в стране.

Кульминация этой борьбы наступила в ХХ веке, когда польские евреи бросились в социализм, поскольку жили в антисемитском обществе, испы­тывая притеснения от шляхты за грехи своих предков. Трудно разобраться, кто перед кем в этой борьбе был виноват больше — евреи перед поляками или поляки перед евреями. Естественнее всего говорить о трагической взаимной вине, поскольку смысл трагедии заключается в том, что правы (или виноваты) обе враждующие стороны.

Как бы то ни было, к несчастью для Польши, концент­рация еврейства в ней была в последние три-четыре века (если сравнивать долю евреев с долей коренного населения) наибольшей в мире.

В эпоху Пилсудского в 33-миллионной Польше было более 3 миллионов евреев. Десять процентов*. В Сейме, то есть в высшей власти, — более 20 про­­­центов, и они составляли привилегированное сосло­вие. Недаром поляки старшего поколения помнят широко бытовавшую в еврейской среде тех времен пословицу: “Улицы — ваши, дома — наши”.

Естественно, что и польская компартия, осно­ванная в 1918 году, с самого начала была расколота на евреев и поляков, на фракции “мень­шинства” и “большинства”. Именно по национальному признаку.