Журнал Наш Современник 2008 #8

Однако уже к XVIII веку русская иконопись превращается в заурядное ремесленничество. Икона утрачивает черты небесного: неразвлекаемую молитвенную собранность, глубину тайн веры, гармонию духа, красоту чистоты и бесстрастия, величие смирения и простоты, страх Божий и благоговение.

Канон перестает восприниматься как внутренний стержень, превращается в некую иконографическую схему. Сознание утрачивает иконологичность как естественное мироощущение. Автор начинает выступать в роли не столько богослова, сколько живописца. Икона получается яркой и броской, одна-

11*

ко воздействует на зрителя лишь внешней красотой, а не внутренним откровением.

Появляется новая мода: украшать икону дорогими окладами, венцами. А они закрывают большую часть живописи, оставляя для созерцания лишь "личное" письмо.

Кризис жанра усугубляется и влиянием европейской культуры, которая нашла распространение в петровской России. Сюда хлынули технические новшества, философские идеи, западные приемы и образцы живописи. Как водится на Руси, к своему корневому искусству стали относиться пренебрежительно. Самые чтимые, древние и редкие иконы многократно переписывались или вообще выбрасывались из храмов. процессе "поновления" церквей замазывались штукатуркой или счищались со стен искусные фрески, чтобы их место заняла новомодная живопись. Так погибало древнее искусство.

Лишь старообрядцы хранили верность подлинным образам: здесь не прерывалась преемственность, сохранялось традиционное почитание символов веры, одним из которых и являлась древняя икона. У этих зачастую простых, малосведущих в науках людей оказались верный инстинкт, глубокий такт в понимании национального культурного дела. Это искусство и воскресло в начале XX века именно благодаря староверам, которые из чисто религиозных соображений учились распознавать, беречь и освобождать от позднейших наслоений древнюю икону. Они собирали, хранили памятники старины. Более того, старообрядцы сберегли удивительный цех иконных мастеров.

ШКОЛА, ХРАНИШАЯ ТРАДИЦИИ

Сызрани, где значительно распространился раскол и имелись богатые промышленники, предприниматели, которые поддерживали своими заказами мастеров, иконописный промысел процветал.

Более того, здесь сформировалась своя иконописная школа - Сызран-ская. Эту позицию отстаивает уроженец г. Ульяновска, а ныне успешный предприниматель, обосновавшийся в Москве, Андрей Александрович Кири-ков. Он считает, что, скорее всего, на поволжских территориях закрепились переселенцы с Запада. Принесли они с собой и высокую культуру, в том числе и иконописания. Сравнивая работы этих мастеров последней четверти XVIII века и начала XX столетия, мы можем констатировать, что по мастерству исполнения они не отличаются. Значит, можно говорить о том, что уже ранняя сызранская икона соответствовала традициям крепкой сложившейся школы.

Председатель Совета Самарской Старообрядческой общины Древлепра-вославной Поморской Церкви Павел ладимирович Половинкин утверждает, что сызранская Поморская община в XIX - начале XX века была крупнее Самарской. Сам он духовное образование получал в современной Эстонии и хорошо знаком с иконами тех мест. Павел ладимирович говорит, что сыз-ранские образ#а очень похожи на работы прибалтийских мастеров. Это косвенно подтверждает западное происхождение нашей иконы.

этом контексте несостоятельны утверждения некоторых специалистов о том, что в сызранских иконах использованы стилистика и приемы мастеров Палеха, Мстеры, Холуя. Наш промысел развивался в одних с ними временных рамках и шел параллельно. Иконопись мастеров ладимирской области в XIX веке носила исключительно коммерческий характер. "Греческое" письмо присутствует здесь эпизодами. Сызранскими же иконописцами двигала прежде всего идея. Их творчество было высокодуховным и опиралось на "греческие" (византийские) образцы. И если с точностью пока нельзя определить предшественников местных иконописцев, то можно констатировать, что они опирались на прототипы средневековых школ. "Греческое" письмо имелось в виду не столько в качестве техники, сколько в его духовной составляющей.

Совершенно точно можно утверждать, что элементы декора сызранской иконы оригинальны. Они не встречаются больше ни в каких других школах и промыслах. Именно по ним мы можем безошибочно идентифицировать образа как сызранские. И они, безусловно, должны занять свое место в иконописной географии России XIX века.

Сызранская икона исполнялась на ковчежной доске, как правило, из кипариса. Поверхность тщательно обрабатывалась, оклеивалась поволокой и залевкашивалась.

Писалась икона темперой, то есть красками, в которых связующим веществом является эмульсия из воды и яичного желтка. Говоря о процессе смешения пигмента со связующим, употребляли выражение "тереть краски", или "растворять краски". А сами краски назывались "творенными". качестве пигмента использовали вещества органического происхождения - глину, сажу, мел, веточки вишни и т. п. Лак специального состава, изготовленный по традиционным рецептам, передающимся от мастера ученику, способствовал отличной сохранности сызранских икон. Цвет и тон в произведениях, написанных темперой, обладают несравненно большей стойкостью к внешним воздействиям. Они сохраняют первоначальную свежесть значительно дольше по сравнению с красками масляной живописи. Технология темперы не допускает исправления ошибок, поэтому искусство иконописца (в отличие от живописца) предполагает долгую выучку и большую практику. Искусная рука, верный глаз и глубочайшее любовнейшее знание, переданное от отца сыну, от поколения к поколению - вот что делает иконописца творцом русского искусства.

Сызранские образа' имеют широкую пологую лузгу, спускающуюся от поля иконной доски в ковчег. Большинство работ снабжены орнаментальной росписью. Она представляет собой чередующиеся изображения стилизованного цветка ромашки, лепестка и трилистника. Рисунок в деталях соответствует распространенному тисненому орнаменту с обложек старопечатных книг. На некоторых иконах орнамент по лузге заменен на золотую кайму. Для сыз-ранского образа характерна также двойная опушь (кайма) по полям. Практически на каждой иконе присутствуют клейма с изображением патрональных святых, тезоименные заказчику и покровительствующие ему и его домочадцам. Кстати, последнее свидетельствует о преобладающем заказном характере работ. Шрифт, которым подписывалась сызранская икона, - вытянутый полуустав. Таким писали старинные книги.

Итак, сызранская икона имеет характерные черты, присущие старообрядческому образу вообще. Это - двойная опушь, ковчег, сумрачные темно-коричневые тона, патрональные святые. Однако имеет икона и элементы, характерные только для сызранской. Ее "визитная карточка" - узорочье по лузге в форме ромашки и трилистника; образ Ангела-хранителя, который по преимуществу присутствует, а также особая колористика - она более разнообразна, чем кажется вначале. Не редкость на сызранской иконе - белый фон и многоцветье. Такой образ ярок, праздничен. Здесь нет "уныния". Колористика сызранской школы близка современному восприятию декора.

Нашу икону часто называют "бочкаревской" по имени последнего представителя Сызранской школы - Александра Архиповича Бочкарева. Он родился 15 января 1866 года в Батраках (близ Сызрани), в старообрядческой семье. С его прадеда Дмитрия Филипповича Бочкарева (1792 г. р.) начинается мужская линия Бочкаревых-иконописцев. Семья переезжает в Сызрань и селится на Канатной улице (ныне ул. Чапаева) в Ильинской слободе, где были сосредоточены главные раскольничьи молельни.

Но все же ключевой фигурой в сызранском иконописании был Давид асильевич Попов. Он родился 17 ноября 1822 года. Его прадед принадлежал духовному званию, дед был мещанином, занимался иконописной работой, отец - сапожным ремеслом. документах Д. . Попов иногда именуется как Порфиров, по всей видимости, по отчеству дяди, у которого жил с малолетства: Ивана Порфировича Попова.

Давид асильевич Попов жил во второй части города - в закрымзенской слободе. двухэтажном флигеле, отдельно построенном от главного дома, находилась мастерская, в которой четыре ученика под руководством мастера исполняли заказы по написанию и реставрации икон.

Именно у Давида асильевича прошла обучение ремеслу целая плеяда замечательных мастеров, ставших впоследствии достойными продолжателями яркой иконописной традиции, сохранившейся вплоть до 30-х годов XX века. Жена Д. . Попова Агафья (Авдотья) Ивановна Дьяконова также происходила из духовного звания. Ее дед был священником в Кашпире (пригород Сызрани), а отец - Иван Иванович Дьяконов - мещанином.

С 1866 по 1869 годы у Д. . Попова было четыре ученика: Петр Иванович Кувшинов, Иван Максимович Шадрин, Константин Иванович Дьяконов (брат жены) и его супруга. Примечательно, что чета Дьяконовых жила и работала

в Казани, а это значит, что влияние Сызранской школы иконописи распространялось за пределы нашего города.

другие годы учениками Д. . Попова были отец и сын Качаевы - Павел Семенович и Александр Павлович.

Дочь Д. . Попова Александра (1847 г. р.) вышла замуж за Архипа Афанасьевича Бочкарева (внука Дмитрия Филипповича), он жил по соседству и был псаломщиком. У них было четверо сыновей. По крайней мере, двое из них - Александр Архипович и Федор Архипович - стали иконописцами.