Журнал Наш Современник №3 (2003)

Андрей Воронцов • Загадка — не только в евреях (Наш современник N3 2003)

Андрей ВОРОНЦОВ

ЗАГАДКА — НЕ ТОЛЬКО В ЕВРЕЯХ

Размышления над новой книгой И. Р. Шафаревича

“Трехтысячелетняя загадка”

Книга Игоря Ростиславовича Шафаревича “Трехтысячелетняя загадка” (История еврейства из перспективы современной России)” — плод 25-летнего труда. Одного этого факта достаточно, чтобы предположить тесную связь новой книги И. Р. Шафаревича с самой знаменитой его работой (впервые в СССР напечатанной, кстати, на страницах нашего журнала) — “Русофобия”.

И в самом деле, как следует из “Предисловия” к “Трехтысячелетней загадке”, она изначально мыслилась как историческое приложение к “Русофобии”, но, по словам Шафаревича, “в результате появился некий текст, или даже два (один был специально посвящен русской истории), вместе превышавшие первоначальную работу”. В конце концов “Русофобия” отправилась в “самостоятельное плавание”, а “исторический” текст остался лежать в “ящике”.

И вот теперь этот труд, в переработанном и дополненном виде, явился на суд читателей. Насколько я могу судить, изменения и дополнения носят вовсе не формальный, технический характер, продиктованный историческими метаморфозами последних 25 лет. Но сначала о том, что же представляет собой новая книга Шафаревича.

Уже из названий глав (“Существует ли еврейский вопрос?”, “Античность”, “Средние века”, “Классический иудаизм”, “Хазария”, “Роль в развитии капитализма” и т. д.) ясно, что это серьезная, академическая работа. “Еврейская проблема” разбирается здесь по косточкам, онтологически. В “Русофобии” Шафаревич открылся нам прежде всего как мыслитель, а в “Трехтысячелетней загадке” — как ученый. Сразу оговорюсь, что к чита­бельности новой книги мое утверждение не имеет никакого отношения. Она не носит излишне наукообразного характера, написана простым, понятным языком. Но в ее основе заложен четкий научный принцип: “сказал — докажи”. Желающим судиться с Шафаревичем по поводу этой книги будет непросто: так называемых “необоснованных заявлений” они у него не найдут. Спокойным, выдержанным, “доктринальным” тоном он рассказывает об иудаизме и сионизме такое, от чего кровь стынет в жилах, но неизменно подкрепляет сказанное ссылками — и главным образом на иудаистские и сионистские источники. Те, кто интересуются проблемой “Россия и евреи”, получат в руки не только книгу, но и великолепный справочный аппарат по проблеме.

Никаких категорических выводов из поведанной им ужасной, кровавой истории иудаизма и сионизма И. Р. Шафаревич не делает — здесь он так же сдержан, как и в тоне своего повествования. Этим “Трехтысячелетняя загадка” отличается от близкой ей по идее книги Дугласа Рида “Спор о Сионе”. Шафаревич как бы говорит нам: я нарисовал картину, а выводы вы уж делайте сами. Книга заканчивается такими словами: “Жизнь полна загадок — и в математике, и в физике, и в биологии, и в истории — особенно во всем, что связано с человеком. Нужно известное чувство смирения, чтобы принять тот факт, что разгадку большинства из них никто не узнает в течение нашей жизни”. Но поскольку абзацем выше И. Шафаревич утверждает, что “игнорировать саму проблему, убедить себя, что ее не существует” — “худший вывод”, можно предположить, что наилучшей тактикой в русско-еврейских “разборках” он считает правильно поставленную пропаганду. Кто-то, допустим, видит ее цель в том, чтобы сказать иудаистам словами Иисуса Христа: “Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего”, а Шафаревичу ближе другое: “Выработать тот подход к русско-еврейским отношениям, который соответствовал бы русским национальным интересам”.

Сама по себе эта цель мало отличается от тех, что ставят другие авторы книг о “еврейской проблеме” — например А. Солженицын (“Двести лет вместе”), С. Погорельский (“Русские и евреи: шанс диалога”). Сегодня для нас важна не столько проблема, достаточно изученная в последнее время, сколько взгляд на нее. Сказал ли И. Шафаревич в “Трехтысячелетней загадке” что-нибудь новое по сравнению с прежними своими работами?

Безусловно, сказал, и в этом лично я вижу главную удачу новой книги.

Прежде мы знали И. Шафаревича как бескомпромиссного критика марксизма-ленинизма и социализма. Не стану утверждать, что его взгляды по этому поводу кардинально изменились. Но совершенно очевидно, что изменились его взгляды на капитализм. Он делает вывод, что современный капитализм не имеет ничего общего с теми принципами частного предпри­нимательства, что господствовали в Европе до Реформации. Нынешний капитализм — ростовщический, с незапамятных времен существовавший в еврейских общинах по всему миру. Но эта точка зрения была известна еще со времен Зомбарта, на которого часто ссылается Шафаревич в главе “Роль в развитии капитализма”. Между тем труды Зомбарта были весьма популярны среди марксистов в конце XIX — начале ХХ века, и не исключено, что именно благодаря Зомбарту направленный против “ростовщического капитализма” марксизм не воспринимался тогда как “еврейское учение”. Конечно, Зомбарта потом объявили ренегатом, но ведь и статьи самого Маркса по еврейскому вопросу мало чем отличались от точки зрения Зомбарта. Утверждая в главе “Роль в развитии социалистического движения”, что капитализм и социализм — две стороны одной медали, не вступает ли Шафаревич в противоречие со своим “зомбартианством”? Ведь характерные признаки ростовщического капитализма — “неограниченная конкуренция, свобода торговли, реклама, принцип “время — деньги” — напрочь отсутст­вовали при социализме.

С точки зрения тех идей, о которых спорили (и Шафаревич в том числе) на излете существования Советского государства, здесь, действительно, есть противоречие, но с точки зрения “трехтысячелетней загадки” мы имеем дело скорее не с противоречием, а с парадоксальным умозаключением, методом “от противного” приводящим нас к весьма оригинальной идее.

Она, впрочем, И. Шафаревичем не сформулирована, как и прямой ответ на вопрос “Что делать?” по отношению к главной идее книги, но именно главы “Роль в развитии капитализма”, “США и Западная Европа” заставляют нас задуматься: а так ли уж чужд ростовщический капитализм западному обществу вообще? Оно что — целиком и полностью подчинено еврейскому финансовому могуществу или... западные христиане давно уже вступили с иудеями в некий экономический симбиоз, одинаково выгодный для обеих сторон?

Может быть, многовековое противостояние вообще следовало бы назвать не “Евреи и мы”, а — “Запад и мы”, когда Запад и евреи — одно и то же? Совершенно согласиться с этой точкой зрения мешает факт, что самое мощное антиеврейское движение было создано именно на Западе, в фашистской Германии. Но прочтем главу из книги Шафаревича “Запад между мировыми войнами”. Лично у меня она вызвала твердое убеждение, что если и есть у “западной медали” две стороны, то это точно не капитализм и социализм... Методы, которыми действовали нацисты, ничем не отличаются от методов иудаистов, описанных И. Шафаревичем в главах “Античность”, “Средние века”, “Классический иудаизм”. Со свойственным ему аналитическим блеском и умением подобрать факты и цитаты Шафаревич неизбежно приводит нас к мысли, что между евреями и западными христианами давно уже произошел своеобразный “обмен опытом”, что проблема антисемитизма, как ее видят на Западе, есть чисто западная, “семейная” проблема, к нам не имеющая почти никакого отношения. У нас свои отношения с евреями, основанные, главным образом, на онтологической полемике Православия с иудаизмом, а у Запада свои, с преобладанием материальных, “шкурных” интересов. Вся эта нынешняя идиллическая дружба “цивилизованной Европы” с евреями очень напоминает “дружбу народов” в СССР, существовавшую до тех пор, пока дружить надлежало в обязательном порядке. Западно­европейские историки изображают ситуацию так: мол, были во времена дикого средневековья, наряду с эпидемиями чумы и холеры, гонения на евреев, в возвратной форме проявившиеся в середине XX века в Германии, но в целом, по мере движения человечества к прогрессу, антисемитизм исчезает, как чума и холера.

Все это неправда. Раннее средневековье являет нам ту же идиллическую картину отношений европейцев и евреев, что и сегодня. Карл Великий, создатель первой империи в Европе после Римской, дружил с евреями и всемерно способствовал их деятельности. А жил он, напомню, на рубеже VIII и IX веков от Рождества Христова. Как писал Л. Н. Гумилев, после смерти Карла “Людовик Благочестивый в 828 г. дал еврейским купцам охранную грамоту, защитившую их корабли от его же собственных чиновников. А перевозили эти корабли славянских невольников, часто христиан. (...) Более того, запрещалось крестить рабов, находившихся у евреев, чтобы помешать их освобождению при помощи влиятельных церковников. Это понятно: евреи платили 1/10 прибыли в пользу двора, а христиане — 1/11”. Но уже в 906 году на баварско-славянской таможне в Пассау евреи-работорговцы были уравнены в правах с христианскими купцами, которым, как известно, работорговля была запрещена. Как видите, довольно бойкие и, очевидно, взаимовыгодные коммерческие отношения на ниве торговли славянами. Никакого антисемитизма! Бизнес! Святое!

И. Шафаревич разделяет точку зрения Л. Гумилева и И. Шиппера на успешное сотрудничество евреев и европейцев в области работорговли. В главе “Средние века” Шафаревич пишет: “Это утверждение поддерживается и в более поздних исследованиях, например в книге X. Тревор-Ропера, где говорится, что долгое время евреи были основными поставщиками рабов из средневековой Европы в Исламский мир”. Впрочем, преуспевали они и в других областях. “Две основные формы деятельности тогдашнего государства (средневекового европейского государства вообще. — А. В. ): война и строительство почти целиком зависели от них. (...) Часто в руках евреев оказывался сбор налогов”.

Но по мере усиления Киевской Руси и ослабления влияния Каролингов в Европе ослабла и “дружба”. Вероятно, она стала менее выгодной для евро­пейцев. Допустим, они беднели, а евреи, напротив, богатели (Шафаревич приводит свидетельства этого). Как бы там ни было, в 945 году дож Венеции запретил брать на корабли купцов-иудеев, а в 992 году венецианским купцам было также запрещено ввозить еврейские товары и декларировать их как собственные. События той давней поры, видимо, получили отражение в пьесе Шекспира “Венецианский купец”, к которой мы вернемся позже.

После развала империи Каролингов и разгрома князем Святославом иудаистского государства в Восточной Европе — Хазарского каганата — последовали жесточайшие еврейские погромы в Испании, Франции, Германии, Англии, своеобразным венцом которых явилось взятие под стражу всех евреев в Англии в 1287 году и последующая высылка их из страны. Примеру Англии последовали потом практически все крупные европейские государства . Во Франции “Филипп IV Красивый не только поживился от продажи имущества изгнанных евреев (1306), но не хуже любого ростовщика взыскивал долги евреев в свою пользу” (БСЭ, 1932, т. 24, с. 26). Не хуже!.. Научили, стало быть! Что ж, возьмем эту дату (1306 год) как некую точку отсчета постепенного добровольного , уже без евреев (хотя, наверное, под их влиянием), перехода Запада к ростовщическому капитализму.