Журнал «Вокруг Света» №01 за 1971 год

Вначале поездка нравилась начинающему путешественнику. По Сухоне и Северной Двине геологи добрались до Котласа, а оттуда на пароходе «Степан Разин» поплыли по Вычегде в Усть-Кулом.

От Усть-Кулома, где пересели на подводы, путь лежал по знаменитому Печорскому тракту. И начались всякие дорожные мытарства. С непривычки изнуряли длинные белые ночи. Неумолчно гудели комары, тучами висевшие над обозом. А сколько мучений доставила гать! Бревна настила сгнили почти нацело, телеги внезапно проваливались, лошади, пугаясь, с хрипом выворачивали оглобли, норовили оборвать постромки. Стоя по пояс в зловонной болотной жиже, люди, обливаясь потом, вытаскивали телеги, перепрягали лошадей; а через некоторое время все повторялось.

В селе Усть-Уса Георгий увидел необычную картину — лошадь, запряженную в сани. Грязь здесь стояла настолько глубокая и вязкая, что ездить на колесах было невозможно. Дальше решили плыть на лодке.

Большая Инта оказалась узкой, но довольно глубокой рекой. Вначале геологи продвигались с помощью бечевы, но она цеплялась за кусты, густо разросшиеся по берегам, и тогда взялись за шесты.

Появились перекаты. Все спрыгнули в ледяную воду и повели лодку меж камней. Чем ближе к верховью, тем уже и порожистее становилась река. Наступил момент, когда лодка застряла окончательно. Прихватив одежду и припасы, пошли пешком.

В лесу высокая трава обдала сыростью, мокрая одежда липла к телу. Часто попадались медвежьи тропы; порой следы были совсем свежими. Изыскатели шли осторожно, внимательно поглядывая по сторонам; встреча с медведем не входила в их планы — на весь отряд было лишь одно старенькое дробовое ружье.

Страхи оказались напрасными, медведь не попался. Но не нашли и того, что искали, — на протяжении всего маршрута не встретили ни одного обнажения коренных пород.

Таким же «пустым» был и следующий день. Повернули назад и перешли вброд реку, чтобы осмотреть замеченные раньше скалы. Это были выходы песчаников и почти черных глинистых сланцев нижнепермского возраста.

Наскоро обсушились и начали расчищать задернованные участки обнажения. И тут под почвой и наносами открылись два угольных пласта мощностью до полутора метров каждый. Георгий глядел на них молча. Он не думал о том, что отныне его жизнь принадлежит геологии, но и уйти от этих пластов совсем он уже, наверное, не мог...

Удачными в этот летний полевой сезон были поиски и на Кожиме, и на Косью. Отпали последние сомнения. Подводя итоги экспедиции 1924 года, А. А. Чернов писал: «Таким образом, в настоящее время начинают выступать на северо-востоке европейской части СССР неясные контуры большого каменноугольного бассейна, который естественно назвать Печорским».

Ворота, открытые мачтой

Закончив в 1930 году геолого-географическое отделение Московского университета, Георгий Александрович Чернов занял место прораба в поисково-съемочной партии Н. Н. Иорданского. Ему ставилась самостоятельная задача — обследовать загадочную реку Воркуту и нанести ее на карту.

...Медленно тянулись тихие берега с редкими деревеньками в пять-восемь дворов, скользили по обе стороны непроходимые леса, раздавались на темных озерах протяжные, похожие на детский плач крики гагар, появлялись вдруг дымчатые россыпи голубики вдоль тропинок, а дальше лежала бесконечная молчаливая тундра, вольные владения диких оленей, песцов и полярных волков. Редко-редко забредал в эти пустынные, угрюмые просторы человек и старался поскорей их покинуть.

Если б в этот момент кто-то сказал Георгию Александровичу, что пройдет немного времени — и он явится «виновником» грандиозной стройки в тундре, что на берегах Воркуты, за 67-й параллелью возникнет шумный промышленный город, столица Печорского угольного бассейна, молодой геолог лишь улыбнулся бы в ответ, настолько нереально прозвучало бы это предсказание в сравнении с тем, что он видел вокруг.

Между огромными, до полутора метров в поперечнике, валунами, загромоздившими русло реки, клокотали, бились и пенились струи потока. Они сбивали с ног пятерых мужчин, а те упрямо пытались продвинуть против течения тяжело груженную лодку.

Уже две недели поднимался по Воркуте отряд. Долина постепенно сужалась, путь то и дело преграждали пороги. В одном месте поперек русла протянулись наподобие плотины низкие крепкие пласты конгломерата. Кое-как перетащили через них первую лодку, вторую ударило о каменный выступ, залило с верхом.

Двигаться было все труднее. Люди выбились из сил. На каждом новом пороге (их насчитали больше ста) Георгий Александрович первым лез в воду, делая вид, что это доставляет ему удовольствие.

И вот — неодолимое препятствие. Крутые обрывы сдавили реку, а валуны плотно перегородили ее. Большой лодке не пройти. Неужели придется повернуть назад?

Взгляд Чернова упал на мачту (иногда при попутном ветре пользовались парусом). «А что, если попробовать?» Он вытащил мачту из гнезда и кивнул старшему рабочему Александру: «Пошли!»

Скользкую гладкую глыбу ощупывали руками и, обнаружив промоину, загоняли в нее мачту. Крепкая и длинная, она была отличным рычагом. Несколько валунов удалось сдвинуть в сторону. В узком проходе забурлила вода. Так были открыты «ворота к воркутинским углям».

За главным порогом долина раздвинулась, показались высокие светлые скалы.

«Обнажение № 35, примерно в 85—90 километрах от устья Воркуты», — записал в дневнике Георгий Александрович. Испытания и риск оказались не напрасными — перед ним простирался выход коренных пород пермского возраста. Еще несколько шагов — и Георгий Александрович увидел у самых ног пласт каменного угля. Совсем рядом залегал второй, дальше — третий, четвертый...

Рабочие бросали куски угля в огонь. Он горел жарко, почти бездымно. Несколько пластов вскрыли лопатами и кирками. Их выходы тянулись по обоим берегам почти на километр. Это было уже промышленное месторождение.

Обратный путь оказался еще опасней. Сильное течение несло лодки прямо на каменные клыки, грозя разнести в щепки утлые суденышки. Через два мучительных дня, не веря, что они живы, изыскатели выбрались на Усу.

Анализ показал: углей такого качества, как воркутинские, до сих пор в Печорском бассейне не находили.

Совсем не конец истории

В 1931 году потянулись на Север люди и грузы. По Усе шли караваны лодок, плотов и барж. С невероятными трудностями доставили на место необходимое оборудование, и горняки под руководством инженера Н. Н. Инкина заложили на правом берегу Воркуты первую штольню. Эта штольня, неподалеку от которой стоит сегодня строгий каменный обелиск, стала той точкой, откуда начал расти город Воркута.

...Ранние заморозки застали поселенцев врасплох. Пришлось из палаток (о спальных мешках не имели и представления) перебраться в наспех вырытые землянки. В них и провели первую полярную зиму. Морозы доходили до 50 градусов. К штольням через реку перебирались, держась за натянутые канаты.

27 ноября между 35-м и 37-м обнажениями забурили первую разведочную скважину. Вот как ее описывает Н. Н. Инкин: «Из-за недостатка строительного материала «здание буровой» состояло из нескольких строек и трех игл копра, покрытых оленьими шкурами, брезентами, горбылем, мешковиной и большими кирпичами. Керосина не было. Работы велись при свете факелов, устроенных в консервных банках. Обогревать буровую не было никакой возможности. Она насквозь продувалась ветром. Вода в шурфе и штанге замерзала. Жгли костры, но и это не помогало...»