Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год
Шрифт:
Прогретый тропическим солнцем Майклмас — песчинка в дуге у восточного и северо-восточного побережья Австралии.
«Сберечь Большой Барьерный риф!» Впервые этот призыв защитников природы прозвучал в конце 60-х годов. В 1980 году ЮНЕСКО объявило это удивительное природное образование международным природным резерватом. К сожалению, это отнюдь не значит, что риф теперь в безопасности.
Гидрологи, картографы насчитывают здесь 2500 островов и островков, отмелей, дюн и морских утесов. Впрочем, точной цифры так и нет. В отлив море обнажает еще тысячи отмелей и рифов. Несколькими часами позже их вновь скрывают воды Тихого океана. Такие, как Майклмас, то увеличивают, то сокращают свою площадь. По примерным подсчетам, площадь суши Барьерного рифа 210 тысяч квадратных километров.
Где-то здесь, в 160 километрах от Кэрнса, потерпела кораблекрушение «Индевор» — «Попытка» капитана Кука. Коралловый мыс, распоровший дно трехмачтового корабля, носит теперь имя капитана. Чтобы снять «Индевор», пришлось сбросить тонны груза, включая пушки. Они пролежали на дне моря двести лет. В 1969 году американская научная экспедиция подняла с глубин некоторые предметы, принадлежавшие великому мореплавателю. Теперь эти находки выставлены в местном музейчике, организованном любителями старины. Одну из пушек установили на острове Грин.
Список потерпевших кораблекрушение на Большом Барьерном рифе бесконечен. В наши дни на нем зарегистрировано около пятисот обломков, среди них и корабль капитана Флиндерса, одного из исследователей Австралии. Флиндерс был первым, кто попытался составить карту кораллового чуда. Его корабль разбился в 1803 году.
В 1970 году потонул первый танкер, нагруженный нефтью. Под угрозой оказался и сам риф, и его обитатели. Берега возле Кэрнса усыпаны обломками кораблей, которым удалось добраться до земли и здесь закончить свое путешествие по просторам морей и океанов.
Лозунг «Сбережем Большой Барьерный риф!» я увидел впервые за две тысячи километров отсюда, в Сиднее.
Висел он в комнате Майка Уильямса, геолога по образованию. Студентом в экспедициях он встретился с первозданной австралийской природой. Когда я познакомился с ним в Сиднее, он работал в управлении государственных парков и резерватов. Мы оказались соседями и часами спорили об охране природы, о системе резерватов и национальных парков. Майк рассказал мне о гостинице «Тропической» в Кэрнсе, где собираются люди, любящие природу, и откуда раз в неделю организуют путешествия к малоизвестным островкам.
Хотя у австралийских национальных парков столетняя история, движение в защиту природы приобрело силу лишь в последние двадцать лет. Когда люди наконец поняли, что даже огромным континентом надо пользоваться ответственно.
Против создания парков и резерватов выступили, однако, фермеры. Их овцы веками уничтожали, как саранча, траву и вообще всякую растительность. Фермерам требовались под пастбища новые и новые участки земли, и они сводили даже леса. И хотя слой гумуса во многих местах континента еще очень толст, без лесов и растительности земля высыхает или ее вымывают сильные ливни. Вдобавок чрезмерная вырубка лесов нарушает природный баланс.
Австралия изолирована от остального мира, и благодаря этому австралийская природа очень хрупка.
Вмешательство человека в природу часто приводит к непредсказуемым последствиям. Экологическое равновесие создавалось десятки тысяч лет, а нарушить его можно единственным шагом.
Всем известный пример — австралийские кролики.
Грустная история приключилась и с сахарным тростником. Это нетребовательное растение сажают в тропических и субтропических районах континента. С 1979 года, когда на мировых рынках начали расти цены на сахар, производство его стало весьма важным для австралийского экспорта. Решили расширить плантации сахарного тростника. Но корням и стволам тростника угрожали грибки-вредители. Откуда-то из Южной Америки привезли здоровенную проворную жабу, которая этими грибками питается, можно сказать, видит в их уничтожении смысл своей жизни. Но вот беда: жаба настолько окрепла, уничтожая вкусные болячки на тростнике, что стала производить потомство в масштабах, доселе невиданных. А поскольку она на Австралийском континенте новичок, у нее здесь нет естественных врагов, которые могли бы
ограничить размножение. К несчастью, жаба оказалась еще и ядовитой. И теперь с грибком борются с помощью пожаров.Я видел такой пожар в Квинсленде на пораженном грибком участке. Гул, треск и рев разносились на километры. Дым и пепел поднимались высоко в небо. Все вокруг было засыпано черной жирной сажей, местность несколько недель была покрыта мраком, дым затмевал солнце. Никто не берется подсчитать, какой ущерб наносят пожары. Поджигают тростник, конечно, не только из-за американской жабы, но и из-за того, что тростниковые грибки очень легко распространяются.
Пожар нередко выходит из-под контроля человека и перекидывается на лес и кустарник. Этот ущерб австралийцы даже в расчет не берут. Когда летишь над материком, видишь десятки пожаров, пожирающих растительность. При малой плотности населения, нехватке воды, время, когда начнут тушить пожары в буше, придет не скоро. Пока здесь ждут дождей или смены ветра, чтобы пожар потух сам собой.
На Большом Барьерном рифе о пожаре думать не приходится. Но и здесь экологические проблемы не менее серьезны.
Наша яхта «Морская звезда», на которую я попал благодаря Майку, снялась с якоря у острова Майклмас и направилась на восток к банке Квинсленд.
Вдали от материка сильно качает. На внешней стороне Барьера всегда ветер и сильные волны. Капитан осторожно обходит рифовые ловушки, скрытые сейчас приливом. Он всю жизнь провел на море. О Большом Барьерном рифе знает, кажется, все. От него я узнаю, что в этих водах обитает почти полторы тысячи видов рыб. Камбала здесь достигает двух с половиной метров в длину, иная весит килограммов двести. Таких гигантских рыб, как здесь, в наши дни можно встретить всего в нескольких местах на Земле. В теплом течении у берегов Кубы и Флориды, у Юкатана, возле Акапулько.
Живут здесь и гигантские черепахи, и очень редкая птица морской орлан. Перелетные птицы устраивают на пустынных рифах гнездовья, отдыхают во время своих путешествий. На некоторых утесах растут пальмы: их орехи выбрасывает на берег море.
Вот в этих-то «райских местах» разгорелся несколько лет назад пожар политического скандала. Квинслендский премьер-министр, ультраконсерватор Бьелке-Петерсен дал тогда разрешение бурить морское дно для промысловой разведки залежей железа, урана и газа. Выяснилось, что господин премьер — один из акционеров компании, которой он разрешил поиск ископаемых, и что его вовсе не заботят проблемы охраны среды.
Движение в защиту Большого Барьерного рифа добилось приостановления бурения морского дна. Надолго?
Но прибрежных фермеров никто не может заставить контролировать сток насыщенных отходами вод. Удобрения, яды, ДДТ попадают с материка в море, отравляют воду в районе рифа и губят уникальную флору и фауну. Сточные воды городов тоже не делают море чище. И наконец, последнюю каплю в чашу бед коралловых рифов добавляют туристы. Они уничтожают рыбу, губят птиц, ломают живые кораллы и отрывают умершие, собирают устриц. А ведь и умершие кораллы, и ракушки — это тоже часть рифа, в них находят убежище и пищу мельчайшие живые организмы, необходимые для жизни Большого Барьера.
На риф Гастингса — это часть подводного плато Квинсленд — прибываем около двух часов дня. Время низкой воды. Натягиваю маску, надеваю ласты, прикрепляю баллон с кислородом. Яхта держится в стороне. Это необходимая предосторожность. Края у рифа очень острые и в то же время хрупкие. А на расстоянии не пострадает ни судно, ни творение природы.
Никакие цветные фото, никакие фильмы не могут передать красоту этих мест, царства тишины, красок и солнца. На глубине десяти метров кораллы горят красками, которым есть лишь одно название — фантастические. Насчитал восемь оттенков зеленого, пять фиолетового, десять красного — от нежно-розового до карминового, черный, желтый, коричневый, горчичный и белый. Гигантская двухметровая тридакна с волнистыми краями закрывается при легком прикосновении. Подумаешь, что нечаянно попадешь в нее ногой, и становится не по себе. Сколько же разных тварей обитает в этих кораллах, и сколько здесь движения! Может, это только кажется, просто игра солнца в воде?