Журнал «Вокруг Света» №02 за 1963 год

Яруро встретили нас без всякого энтузиазма. Делая широкие приветственные жесты, улыбаясь направо и налево, я пошел к хижине вождя. Он предоставил нам с Педрито незанятый навес из пальмовых листьев.

Индейцы почти не обращали на нас внимания, и я мог спокойно наблюдать за ними. Мужчины не носили никакой одежды, если не считать совсем узенькой полоски материи, пропущенной между ног и прикрепленной опереди и сзади к поясу. Женщины целиком скрывались под мешкообразными платьями, скроенными из одного куска ткани с прорезями для головы и рук... Они безостановочно жевали маниоку и выплевывали жвачку в обломок пироги, наполненный водой. Это занятие отнимало у них все время — с утра до вечера. Необходимость его стала мне понятна, когда я увидел, каким спросом пользуется у всех — и у мужчин и у женщин — приготовляемый таким образом напиток «карато».

Мужчины курили высушенные над огнем и искрошенные листья мясистого, покрытого волосками, стелющегося растения.

Охота с луком и стрелами приносила им немного добычи, и я мысленно благодарил дона Мануэля за то, что он заставил меня взять с собой побольше провизии.

Зато рыбы в реке было вдоволь, и мы с Педрито решили несколько дней пожить в Вуэльта-Мала.

Когда яруро собирается на рыбалку, он не ищет крючков, удилищ или сети. Он толчет несколько толстых корешков растения «барбаско» и бросает их в воду. Она быстро мутнеет, белеет; почти тотчас же начинают всплывать одурманенные рыбы, перевернувшиеся вверх брюхом; остается только подхватывать их и складывать на дно пироги.

Бывает, что охота и рыбная ловля все-таки приносят мало добычи, и тогда племя устраивает пожар. Выждав, когда ветер повернет в сторону реки, они поджигают траву и, выстроившись цепочкой вдоль берега, ловят мелких животных, опасающихся от огня: крыс, мышей, змей, броненосцев.

«Наши» яруро выращивали горькую маниоку. Женщины растирали клубни в муку и выпекали из нее плоские пресные лепешки «касабе». На полях, расположенных в трех днях плаванья на пироге от становища, росли бананы, сахарный тростник и сладкие бататы. Позднее я узнал, что это племя было исключением среди яруро, которые обычно не занимаются земледелием.

Мужчины немного говорили по-испански: им приходилось иной раз общаться со скотоводами прибрежных ранчо и с бродячими торговцами, скупавшими у них гамаки, сплетенные из пальмовых волокон, шкуры кайманов, которых индейцы ловят в западни. Взамен этого торговцы предлагали яруро дрянные ножи, пачку-другую жевательного табака и тростниковую водку.

Яруро вынуждены, применяясь ко временам года, менять свои становища. Они кочуют но территории, протянувшейся до реки Синаруко; за ней лежат племенные земли индейцев гуахибо и чирикоа. Эти племена в отличие от яруро всячески избегают контактов с чужестранцами, но и к ним можно проникнуть без особого риска для жизни. Враждебные стычки яруро с этими племенами довольно редки: и те и другие строго придерживаются границ своих владений.

В зимний период яруро покидают белые отмели больших рек и перебираются на так называемые «меда-нос» — плоские холмы, возвышающиеся над равниной между Синаруко и Капаяапаро. Все свое имущество они перетаскивают в грубых корзинах без ручек. Большие пальмовые навесы, которые спускаются с западной стороны до самой земли, укрывают индейцев зимой от дождей я ветра. Спят они в гамаках, сплетенных из пальмовых волокон.

Летом яруро из листьев той же пальмы сооружают грибообразные хижины. Перед сном с крыши до земли спускают циновки, которые отгораживают хозяев от внешнего мира.

В становище удивительно мало детей. Здесь не услышишь смеха и радостных восклицаний, как всюду, где играют дети. Казалось, неумолимый рок наложил отпечаток на это племя.

Позднее знакомый этнограф подтвердил мое впечатление: яруро были вымирающим народом. Постоянные преследования и притеснения довели их до полного отчаяния; уже ни на что не надеясь, яруро смирились со своей судьбой.

Эпидемии, обычно поражающие более слабых, буквально опустошают становища этого племени. Конечно, никто не делает яруро прививок, и оспа периодически уносит в могилу целые поколения, которые могли бы прийти на смену взрослым и, может быть, возродить этот народ.

А что касается тех, кто выживает, то все они без исключения заражены болезнью, известной под названием «болезнь Пинто». Их лица и тела покрываются пятнами: сначала красными, затем синеватыми и, наконец, белыми — тогда говорят, что язвы зарубцевались. Эти больные — «разрисованные», как их называют, — среди здоровых людей чувствуют себя преследуемыми. Их обвиняют в том, что, озлобленные отвращением окружающих, они якобы стараются заразить своей болезнью здоровых людей. Говорят, что болезнь передается, если прижать еще не побелевшее пятно к открытой ранке или царапине на теле здорового человека.

В действительности это заболевание передается через укусы насекомых, в частности москитов, которыми кишат прибрежные заросли Капанапаро.

Индейцы Вуэльта-Мала даже и не думали заразить нас своей болезнью. Они все были больны, но не страдали от этой мысли и не чувствовали себя отверженными.

Наоборот, неполноценным среди них почувствовал бы себя здоровый человек: отличаясь от всех остальных, он мог решить, что именно он болен, уродлив и ни к чему не пригоден, потому что у него на теле нет пятен, которые есть у всех людей.

Сверкающие лезвия ножей, предназначенных для обмена, и длинные плитки жевательного табака произвели желаемое действие: двое из яруро, отец и сын, согласились сопровождать меня до реки Синаруко. Но они сразу же предупредили меня, что за реку не пойдут: на том берегу «чужая» территория, и там я должен буду идти сам.

Итак, впереди было путешествие по запретной земле.

Продолжение следует

Перевод Ф. Мендельсона

Южсиб шагает в Тайшет

Последнее звено Южно-Сибирской магистрали — железнодорожную линию Абакан — Тайшет протяженностью в 647 километров — называют стройкой юных. Тысячи парней и девчат из многих городов и сел нашей Родины приехали в суровый Красноярский край, чтобы через реки и топи, тайгу и горы проложить рельсы. По Южно-Сибирской магистрали днем и ночью идут товарные и пассажирские поезда. Пока на востоке их конечная остановка — Абакан. Но дорога здесь не кончается. Она уже прошла через Минусинск, Каспу, Кошурниково, Стофато.

От Абакана по новому участку магистрали до 194-го километра идут рабочие поезда. В атом простом как будто итоге — торжество настойчивости и мужества молодых строителей. Не прекращая работу ни в изнуряющую жару, ни в лютую стужу, они перебросили мосты через бурные и многоводные реки Абакан, Енисей, Ману, построили грандиозные виадуки, передвинули горы земли. А впереди новое и, пожалуй, самое трудное испытание — пробиться через отроги Восточного Саяна. В гранитных скалах предстоит пробить девять тоннелей. И пробить быстро, ведь проходчики идут первыми, открывая путь шоферам, мостовикам, экскаваторщикам. Еще совсем недавно метростроевец Алексей Зырянов жил в Москве. Но он решил, что его место там, в тайге, где скалы преградили путь строителям. С путевкой, врученной комсомолом, он приехал на эту ударную стройку. Сейчас Алексей — один из лучших проходчиков в бригаде Романа Штокайло. Свою дневную норму он выполняет почти вдвое. Не отстают от Алексея и его товарищи. Они дали слово пробиться сквозь горы намного раньше срока.