Журнал «Вокруг Света» №02 за 1975 год

На следующий день мы и сами стали свидетелями очередного «визита». После обеда в каюту лейтенанта В. Бобровского, где мы беседовали с вахтой машинного отделения, вошел командир дивизиона капитан 2-го ранга А. Копылов и спокойно произнес: «К нам вновь незваные гости пожаловали...»

Резко и тревожно прозвучали колокола громкого боя. Мы поднялись на мостик: к тральщику на большой скорости приближался израильский торпедный катер, на носу которого была нарисована огромная акулья пасть. У пушек и пулеметов, наведенных на ют и бак тральщика, стояли в боевой готовности комендоры. Вскоре катер подошел на 8— 12 метров к правому борту. На палубу вышел какой-то длинноволосый человек, как выяснилось, переводчик, и между советским тральщиком и сторожевым катером состоялась следующая беседа.

«В. Пошибайло: Ваш катер грубо нарушает правила судовождения, что может привести к столкновению. Командование советского корабля заявляет решительный проте"ст против ваших провокационных действий...

Переводчик: Вы находитесь в израильских территориальных водах...

В. Пошибайло: По просьбе египетского и по решению Советского правительства мы проводим боевое траление в египетских водах.

Переводчик: С июля

1967 года эти воды вместе с Синайским полуостровом принадлежат Израилю.

В. Пошибайло: ООН считает их временно оккупированными. ООН признает эти воды египетскими.

Переводчик: Когда вы уйдете из этого района?

В. Пошибайло: Когда выполним правительственное задание».

Эта встреча была не последней. Израильский торпедный катер скрывался в миражах близкого Синая, и тогда тревога отступала. Но она тут же накатывалась снова, лишь только катер возникал серым пятном в сверкании воды и с ревом пересекал курс корабля на таком расстоянии, что столкновение казалось неизбежным. В однообразном напряжении проходил, склоняясь к вечеру, день. Все это время тральщик точно, как по ниточке, шел по курсу: комендоры в касках — у расчехленных орудий, минеры — на юте, машинисты и электрики — в машинном отделении. Все спокойны и сосредоточенны: боевое траление не должно быть прервано ни на минуту, ибо, что бы там ни случалось, моряки не имеют права оставить без внимания хотя бы ничтожный клочок залива. Именно там может затаиться мина.

...В штабе отряда капитан 1-го ранга А. Аполлонов показал нам крупномасштабную карту Суэцкого залива. Акватория походила на мозаику: она была сплошь покрыта заштрихованными квадратами.

— Это означает, — пояснил командир, — что площадь залива протралена уже несколько раз.

Но работы продолжаются: на минах могут быть установлены коварные ловушки — девять кораблей, например, пропустит такая над собой, а десятый пошлет на дно...

С тех пор, когда в 1807 году была сконструирована первая подводная мина, появились тысячи образцов, новых: мины контактные и неконтактные, гидроакустические и так называемые «блуждающие» мины с гальваноударными и магнитно-акустическими взрывателями. Есть мины, которые поджидают жертву на морском дне, и такие, что стоят на минрепах на различной глубине... Одни мины взрываются от воздействия электромагнитного поля корабля, другие — от гидродинамического возмущения в воде, от прочих физических полей.

В русско-японской войне от мин погибло более половины всех потопленных японских кораблей. В первую мировую на минах подорвалось и затонуло 200 военных кораблей и около 600 судов торгового флота. Наконец, во второй мировой войне — около 5 тысяч тех и других.

Мины на длительный срок закрывают важные для судоходства районы. В 1941 году, например, немецкие самолеты, сбросив в Суэцкий канал акустические мины, надолго вывели его из строя. Во время войны в Корее минное заграждение, поставленное перед портом Вонсан, сорвало крупную американскую десантную операцию, в которой принимало участие около 250 боевых кораблей. В Пентагон тогда было послано сообщение, которое начиналось словами: «Флот США потерял господство в корейских водах...»

На борьбу с минной опасностью после второй мировой войны были брошены огромные силы: в составе флотов воюющих стран насчитывалось более 650 эскадренных и базовых, 1080 рейдовых тральщиков и несколько тысяч судов, переоборудованных для боевого траления. Сотни из них погибли...

...Над перегретой Аравийской пустыней белой каплей расплавленного металла висит солнце. По волнам залива бегают ртутные блики. Огнедышащее небо и прохладную (хочется в это верить) воду делит на горизонте береговая линия Синайского полуострова. Наш корабль на «нейтральной полосе». Командир — капитан 3-го ранга Виктор Медведев — прощупывает биноклем стоянку израильских торпедных катеров. Разделяю его озабоченность: дадут ли израильтяне сегодня спокойно поработать?

Виктор Яковлевич опускает бинокль, берет микрофон:

— Форма одежды — тропическая, без рубашек! Личному составу...

— Боевая тревога! — звон колоколов громкого боя, и... не успел я оглянуться, как на юте возник и сосредоточенно засновал тральный расчет.

Оранжевые спасательные жилеты, надетые на голое тело, изменили людей до неузнаваемости. Неприятно, конечно, в сорокаградусную жару, но что поделаешь — каждую минуту можно ждать под кормой рокового взрыва. В действие вводятся все новые и новые механизмы и приборы. На ходовой мостик ежесекундно поступают доклады о готовности боевых постов. И наконец долгожданный (так кажется, хотя на самом деле все произошло очень быстро) момент:

— Трал поставлен!

Буи, как дельфины, неудержимо прыгают по волнам — обозначают ширину захвата. Стальные резаки тралов рассекают необыкновенно прозрачную воду — попадется на пути минреп якорной мины, перекусят, и тогда мина всплывет на поверхность...

На корме у динамометра стоит вахтенный минер Виктор Корнилов. Его обязанность — следить за прибором и не прозевать рывка стрелки — сигнала о попадании мины в трал. У орудий застыли артиллеристы. Мина всплывает на секунды — за это время они должны успеть ее расстрелять. Впередсмотрящий до рези в глазах всматривается в слепящую огненную гладь залива, чтобы тральщик ненароком не напоролся на другую мину, не менее коварную — плавающую.

Если не обращать внимания на жару, здешняя природа может показаться удивительно красивой. Даже в августе. Особенно когда любуешься ею с берега. Вдали, на западе, вздымаются красно-коричневые — не бурые, не рыжие, а именно красно-коричневые — отроги горного плато. Под ногами и вокруг, к югу и северу, насколько хватает глаз, серо-желтая, казеиново-желтая, палевая, местами чуть ли не цвета хаки пустыня, впрочем, ничуть не однообразная, как принято считать умозрительно. А в двух шагах — прекрасное сияющее зеркало залива. Хочется сказать — малахитовое, настолько изумителен этот оттенок и непохож на цвет других морей — Балтийского, Черного, даже Средиземного.

Водный простор чудесным образом контрастирует с небом, оттеняет его, как бы подчеркивает его пресность, ибо небо над пустыней не синее и даже не голубое. Летом в Африке оно таким не бывает. Небо белесое, словно выцветшее.

Однако все это — «если не обращать внимания на жару». А если обращать, да еще прибавить к ней сложности боевого траления (рифы и прочее), то для любования природой ни чувств, ни желания не хватит. Во всяком случае, пусть о своих впечатлениях расскажут те, кто пережил все сам.

Из дневника старшины 2-й статьи М. Караульных

«25 июля 1974 года. ...Вот мы и в Хургаде. Полное у ребят разочарование: серые, плоские домишки. Белая мечеть. Дом губернатора. Десяток тоскливых пальм. Вокруг ни травинки». Песок. Камни. Нестерпимый зной.

Старший лейтенант В. Пошибайло рассказал: в Египте 95 процентов территории — мертвая пустыня. Здесь дождь выпадает раз в два-три года. Мы стоим в порту Сухна. Сухна — это значит пекло, огонь...