Журнал «Вокруг Света» №03 за 1975 год
Шрифт:
В результате многие фермеры вынуждены покидать землю, искать работу на стороне. С конца второй мировой войны число мужчин, занятых в сельском хозяйстве, упало почти вдвое. Большинство рабочих в городе — недавние выходцы из села, причем то же можно сказать о представителях интеллигенции. Разве только среди членов Дойла (парламента) встречаются политические деятели второго и третьего поколений.
Борьба на политической арене в Ирландии в какой-то степени дело семейное, и эстафета переходит от отца к сыну, от мужа к жене. В Дойле заседают Коллинзы, Косгрейвы, Костелло де Валера и Лемассы (1 Де Валера — сын бывшего президента Ирландии. Косгрейв — сын бывшего премьер-министра и сам ныне премьер-министр и т. д.). Когда происходит голосование на всеобщих выборах, нельзя отделаться от впечатления, что избиратели отдают предпочтение
«Бларни Стоун» и ИРА
За годы работы в Ирландии мне пришлось исколесить всю страну вдоль и поперек. В одну из поездок на южное побережье я отправился вместе с Генеральным секретарем Компартии Ирландии Майклом О"Риорданом, человеком замечательным, которого, казалось, знает вся страна. Невозможно было пройти с ним по улице, чтобы его несколько раз не остановили и не вовлекли в беседу.
Уроженец города Корка, О"Риордан не хуже заправского гида знакомил меня со всеми достопримечательностями. Первая остановка была сделана у «Бларни стоун».
— Во времена правления в Англии королевы Елизаветы I, — рассказывал товарищ О"Риордан, — ее представитель лорд Кэри вел переговоры с лордом Бларни в Корке, требуя, чтобы тот подчинился королевской власти и отказался от традиционной практики, когда ирландские кланы сами выбирали своих вождей. Лорд Бларни не выдвигал никаких существенных возражений. Более того, он со всем соглашался, но откладывал выполнение обещаний со дня на день, из месяца в месяц, подслащая пилюлю сладкими речами. В конечном итоге незадачливый Кэри стал посмешищем при дворе, а королева как-то заметила: «А, это все сплошной бларни. Сей господин вовсе не собирается делать то, что обещает».
Так, благодаря ирландскому феодалу английский язык обогатился новым выражением «бларни», что переводится как умение «втереть очки», но не нахально, а деликатно, так сказать, наиприятнейшим образом, — смеясь, заключил свой рассказ Майкл О"Риордан. — Поэтому один из лучших комплиментов иностранцу в Ирландии — признать, что он «овладел искусством бларни».
С этими словами товарищ О"Риордан потянул меня к краю скалы поцеловать «Бларни стоун», убеждая, что таким способом можно обрести дар красноречия. Это оказалось не так-то просто. Пришлось лечь на холодный камень, свеситься над пропастью и тянуться губами к шероховатой скале, пока мой спутник сидел у меня на ногах, чтобы предотвратить долгое падение и наверняка весьма неприятное приземление.
Графство Корк знаменито не только «Бларни стоун». Пересеченная местность с глубокими оврагами и холмами, покрытыми густой, колючей растительностью, верно служила убежищем для отрядов подпольной Ирландской республиканской армии (ИРА) в годы борьбы за независимую Ирландию.
— Это настоящая партизанская страна. Именно в этих местах шли ожесточенные бои с карательными экспедициями «черно-пегих» (1 «Черно-пегие» — презрительное прозвище солдат карательных отрядов английской армии из-за цвета их обмундирования. ) в горячие 20-е годы, когда вся Ирландия была охвачена огнем освободительной борьбы... О героизме бойцов ИРА сложены песни, написаны книги, — продолжал О"Риордан, — и вот сейчас, после визита к «Бларни стоун», мне вспомнился один любопытный эпизод из ее истории.
Однажды отрядам ирландских патриотов понадобились грузовики, чтобы перебросить людей и оружие к Дублину. Было решено позаимствовать транспорт у американской компании, находившейся в Корке. Администрация попыталась возражать, ссылаясь на то, что Соединенные Штаты никак не вовлечены в англо-ирландский конфликт. Тогда командир отряда ИРА что-то быстро набросал на клочке бумаги и торжественно вручил его оторопевшему директору фирмы. Тот прочитал: «ИРА объявляет войну США». Грузовики были реквизированы на вполне законном основании.
— Не случайно,—улыбнулся товарищ О"Риордан, — именно в графстве Корк есть город Макрум, возможно, единственный в своем роде на всем земном шаре. Его жители хвастаются тем, что «Макрум не породил ни одного дурака». Впрочем, подобные утверждения можно
услышать и в других районах. Прежде всего в графстве Керри, которое вот уже много лет регулярно поставляет государственных и партийных деятелей, высших чиновников полиции и таможни, профсоюзных боссов и руководителей рекламных контор. Столкнувшись с изворотливым человеком, в совершенстве владеющим искусством «бларни», у нас, в Ирландии, говорят: «Должно быть, вы родом из Керри». И редко ошибаются...У жителей Керри есть и другая отличительная черта — прямо-таки страсть к музыке (кстати, любовь к ней широко распространена по всей Ирландии). В далеком прошлом в каждом ирландском селе жили свои традиции и обычаи. Ни одно сельское празднество, будь то свадьба, рождение ребенка, строительство нового дома, уборка урожая, встреча весны или проводы старого года, не обходилось без песен и танцев. Но постепенно они были забыты, чему в немалой степени способствовала политика английских колонизаторов, запретивших их под угрозой суровой кары. И вот в небольшом городке Трейли (графство Керри) группа энтузиастов создала любительский театр «Шиамса», что в переводе с ирландского означает «развлечение». Вначале они исполняли песни и танцы, которые удалось собрать в округе. Но интерес к ансамблю был столь велик, что он начал предпринимать вылазки все дальше и дальше. Труппа исколесила всю страну, знакомясь с народным искусством и обычаями, многим дала вторую жизнь и сама вышла с местной на общенациональную сцену.
Окончание следует
Ю. Устименко
Желтый глаз
Окончание. Начало в № 2.
Когда Ноттов спускался с горы, неся в мешке за спиной одного из птенцов, было уже совсем светло. И даже сейчас перед его глазами мелькают эпизоды отчаянной схватки. Вот он резким движением набрасывает на птицу мешок. Та точно взрывается от приступа ярости, вонзает острые когти в мешок, подминает его под себя и вдруг неудержимо катится к краю бездны. Одним прыжком Ноттов бросается к птице. Но сова сильна и вовсе не собирается сдаваться. Она вонзает когти в руку охотника. От резкой боли Ноттов вскрикивает, чувствуя, как когти скребут прямо по кости. Приходится отпустить птичью лапу. Ноттов, стоя на коленях, пытается освободиться: весь лоб у него мокрый от пота, он негромко стонет от боли и, охваченный яростью, шипит: «Пусти!» Но вот сова замечает в мешковине просвет. Мощные удары крыльями — она освобождает голову. Встретившись глазами с Ноттовом, птица вздрагивает. В ее взгляде ярость сменяется испугом. Она выпускает руку Ноттова и пытается подняться, но мешок ей мешает. С большим трудом сова достигает края обрыва, но внезапно срывается и катится вниз...
Короткая летняя ночь незаметно уступила место утру, и лишь на западе висит бледная круглая луна. Высокие ели отбрасывают длинные тени на большую каменную гряду в глубине Курпосского ущелья. Под одной из них виднеется что-то светлое. Ноттов останавливается, чтобы удостовериться, не шевелится ли птица. Нет, как он ни всматривается, она неподвижна. Да, видно, маленький филин погиб...
Ноттов морщится: мертвый филин стоит немного. Жаль, что ему так не повезло, и он потерял птенца в тот момент, когда уже готов был засунуть его в мешок. Но с острыми когтями птицы шутки плохи, а особенно, когда они рвут мясо до кости. Ноттов пытается пошевелить пальцами правой руки, но от нестерпимой боли едва не начинает кричать.
Он поднимает безжизненное тело птицы и уже совсем хочет засунуть его в мешок, как замечает, что птица слабо шевелится. Значит, еще жива...
Птенец приподнимает голову, смотрит на человека широко раскрытыми глазами. В его взгляде больше нет ни ненависти, ни испуга, одно лишь глубокое изумление. Но тут же птенец снова опускает голову — он слишком слаб, чтобы оказать сопротивление.
Вскоре Ноттов направляется в обратный путь, через каждое плечо у него перекинуто по мешку. Перебираясь через валуны и поваленные деревья в глубине Курпосского ущелья, Ноттов не обращает внимания на огромную птицу, которая бесшумно летит за ним. Всякий раз, когда в каком-нибудь мешке раздается шипение, она подлетает ближе. Но стоит ей оказаться рядом с человеком, как мужество ей изменяет; она поспешно скрывается среди развесистых елей и ольшаника и замирает...