Журнал «Вокруг Света» №03 за 1988 год
Шрифт:
За все время нашего знакомства я не слышал от него ни слова. Ни у деревенских ворот, где нас друг другу представили, ни на площади у кувшинов с кэном, ни перед началом обеда. Он только кивками головы реагировал на обращаемые к нему слова, послушно следовал почтительным указаниям провожатых, семеня в нужном направлении мелкими стариковскими шажками, опираясь на узловатый, отполированный от долгого пользования посох и чей-нибудь с уважением подставленный локоть.
На вопрос, заданный по-вьетнамски, он, как и прежде приветливо, но, будто оставаясь в мыслях далеко отсюда, молча кивнул головой. Вспомнив о близости Кампучии и отыскав на самом краю памяти когда-то известные кхмерские слова, я медленно составил фразу из учебника для начинающих. Результат превзошел ожидания. То ли мнонгский язык настолько схож с
Он не знал времени своего рождения. На вопрос о возрасте отвечал: «сто двадцать лет». Обычно долгожители склонны считать себя старше, чем на самом деле. Тем более, если возраст — единственное богатство, которое накопил человек за свою жизнь.
Он поймал триста слонов. В личном пользовании у него не было ни одного. С детства умел ловко метать копье, стрелять из арбалета, выслеживать зверей. С тринадцати лет, когда мнонгские подростки считались совершеннолетними, стал ходить на лов слонов в качестве «рмака» — подручного. В двадцать получил категорию «сай». Она дается тем, кто показал ловкость и умение и участвовал в поимке не менее пяти слонов. У сая в распоряжении юноша-рмак и домашний слон, а сам он во время охоты имеет право, кроме набедренной повязки, надевать рубаху, курить трубку, поддерживать огонь в костре на привале. Рмакам огонь не доверяли, а если костер все же гас, то виноватым считался не сай, который отвечал за него, а неудачное место ночлега. Оно немедленно менялось, как несущее дурные предзнаменования.
Еще лет через пять И Пуй Хра был удостоен звания «гру-15» — мастер, поймавший пятнадцать слонов; вдобавок к привилегиям сая, оно давало право спать во время лесной ночевки на циновке и возглавлять целую охотничью экспедицию: обычно от трех до двадцати экипажей, в каждом из которых — мастер, подручный и домашний слон. К тридцати годам он стал гру-30, и выходил на лов не иначе как начальником экспедиции.
Уже в ту далекую пору одни жители Дона ловили слонов, другие ими владели и торговали. Каждый раз, готовясь в поход, И Пуй Хра брал в долг слона, снаряжение и рис в расчете на две-три недели. В уплату долга уходили пойманные слоны. Если охота удачная, получали кое-какой доход: на рис для семьи, соль, жертвенных животных, постройку дома. Но часто дух — покровитель слонов Нгоет-Нгуаль наказывал слоноловов. Тогда долг переходил в счет будущей охоты.
Но это не означало, что И Пуй считался в общине и округе человеком второго сорта. Платой за высокий профессионализм было общественное признание. Не обязательно владеть слонами, дорогими кувшинами, фарфоровыми пиалами, бронзовыми гонгами, если в праздник триумфальной встречи охотников с добычей все слоны деревни приветствуют тебя трубным ревом, все гонги звучат в твою честь, и ты, еще молодой и сильный, ловя восхищенные взгляды соплеменников, подходишь к старинному кувшину с кэном не только раньше деревенских старейшин, но и самого повелителя мнонгов.
И Пуй — самый уважаемый человек в общине, хотя его дом — шан — гораздо беднее того, в котором мы обедали: стены не деревянные, а плетенные из бамбуковой щепы. Да владей он и тремя сотнями слонов, разве крепче бы стали его подгибающиеся ноги, разве теплее бы грела по ночам домотканая рубаха, разве вкуснее стал бы рис?
Я выслушал его автобиографию, так и не переборов в себе сомнений насчет возраста старика. Боясь бестактности, все же спросил, как он помнит счет годам. Он посмотрел на меня, как на подростка, который интересуется, откуда берутся дети.
— С тех пор как мне пилили зубы, люди сто семь раз выходили делать рэй.
Действительно, день такого события, как обработка здоровых зубов осколком булыжника, запомнится и на двести лет, если дожить, конечно. Выход на рэй с кровавым праздником жертвоприношения, нечеловеческим трудом на лесоповале и корчевке джунглей — это тоже как взрыв на фоне плавного, без особых событий,
течения горской жизни. Он бывает каждый год, ибо от него зависит выживание людей.Правда, И Пуй вспомнил и такое время, когда у мнонгов не доходили руки до рэя. Тогдашние пожары не были предвестниками урожаев на новых полях. Люди жгли селения соседей, воинственные джараи и сэданги нападали на банаров, которые вынуждены были бросить свои поля и уйти дальше в горы, мнонгские племена избивали друг друга и устраивали набеги на деревни эде и кхо, захватывали кувшины и гонги, а пленных продавали в рабство. Сам он был тогда еще подростком и в этих междоусобицах не участвовал.
— Но потом Кхунзюноп основал бан Дон, объединил мнонгов, и они перестали враждовать друг с другом. Увидев, что на этой земле мир, сюда пришли эде, кхмеры, лаосцы. Все стали жить дружно, защищаться от врагов, приручать слонов, ловить рыбу.
— А кто такой Кхунзюноп?
Мой вопрос был для старика явно неожиданным, и он замолчал. Потом я понял, что и мне, наверное, понадобилась бы минута на размышление, если бы кто-то спросил вот так прямо в лоб: «А кто такой Христос?» Ведь с Кхунзюнопа местные жители ведут, можно сказать, отсчет цивилизации.
— Кхунзюноп был мнонгом от отца лаосца. Он научил мнонгов ловить слонов,— наконец исчерпывающе ответил старик.
Кхунзюноп, настоящее имя которого И Тху Кнуль, родился в Доне примерно в 1827 году. Авторитетом, умом и военным талантом он сумел добиться мира с соседями, заставил лаосцев, сиамцев и некоторые горские племена отказаться от походов и набегов на эту землю, стал первым среди равных мнонгских вождей. Эти сведения я нашел потом у французских авторов.
В 1890—1892 годах первые европейцы побывали в Доне. С запада от Меконга шел исследовать плато капитан французской армии Кюпе. Бан Дон был его первым открытием после долгого пути через джунгли Камбоджи. С востока от вьетнамского побережья пришел доктор Йерсен — ученик Луи Пастера. Его опередили передаваемые по эстафете вести о добрых делах, которыми этот чужеземец отблагодарил за гостеприимство горские деревни. Кхунзюноп встретил его как дорогого гостя, дал слонов и проводников на дальнейшую дорогу к Меконгу.
Но уже через год по пути Йерсена двинулись вооруженные отряды французской армии. Для отпора чужеземцам вождь мнонгов Дона заключил союз с вождями соседних мнонгских племен — М"трангом Гу и Амаджао. Копья и стрелы против винтовок.
«Они варвары, их жестокости нет предела; они коварны, стреляют в спину, устраивают западни, пленных зверски убивают, у живых вырезают и едят печень». Все это твердили завоеватели, пытаясь оправдать более чем скромные успехи в усмирении горцев. А горцам были неведомы европейские представления о правилах ведения войны. Они просто хотели отстоять свой дом. То, что французы считали коварством, было безысходным отчаянием слабого.
По природе своей горцы простодушны и доверчивы. Французы перешли к тактике подкупа самых отсталых и голодных племен — бихов и кнулей. Тайно. Бан за баном, старейшину за старейшиной. Льстивые слова и подарки оказались страшнее пуль. Вскоре каратели схватили М"транга Гу и Амаджао.
Сил осталось втрое меньше. Если и дальше воевать, то некому сеять рис, разводить скот. Видя бесперспективность сопротивления, Кхунзюноп заявил о желании сотрудничать с французами. Те не ожидали такого подарка и наградили полуголого туземного вождя орденом Почетного легиона.
Но у Франции в то время не было сил эксплуатировать его владения. Он, как и прежде, оставался полновластным хозяином своей вотчины, окрестных лесов и саванн. Единственная перемена — французский форт в Доне, построенный в 1899 году.
Не на поле брани умер старый вождь. Он скончался в 1937 году на больничной койке в провинциальном госпитале, дожив до ста десяти лет.
Вместе с другими мужчинами племени И Пуй участвовал под предводительством Кхунзюнопа в сопротивлении французам. Потом с горечью побежденного наблюдал, как строили форт на краю бана. Помнит пышные похороны Кхунзюнопа. В основном же более чем столетняя жизнь состояла из сведения леса под рэй, сева, жатв и больших походов за слоновьими стадами, схваток с дикими исполинами, с опьяняющим кэном и буйными праздниками после удачной охоты. Бывало, что за один поход приводили из джунглей тридцать-сорок пойманных слонов.