Журнал «Вокруг Света» №03 за 1990 год
Шрифт:
Сохранились десятки писем, телеграмм, открыток Бурылина ко Льву Николаевичу. Бурылин советуется с ним, давать ли высшее образование дочерям, присылает в Ясную Поляну ситец своих фабрик для раздачи крестьянам, сообщает о женитьбе сына. В ответ на это сообщение Толстой 17 января 1910 года шлет телеграмму: «Желаю молодым чистой и честной жизни. За ситец благодарю от имени тех голопузых, которым передам его от Вас».
И самые, как мы уже знаем, мучительные и сокровенные свои сомнения высказывает Дмитрий Геннадьевич писателю — о «способе добывания денег»...
Бурылин был среди тех, кто провожал Толстого в последний путь. В своем музее он создает комнату писателя, в которой собрал
Вспомним, каково было тогда официальное отношение к Толстому, отлученному от церкви. Но Бурылин словно не хочет знать этого: он пополняет комнату писателя все новыми изданиями, яростно отстаивает идею открыть школу имени Льва Толстого. Софью Андреевну выбирают почетным членом «Кружка любителей художеств г. Иваново-Вознесенска», одним из учредителей которого был сам Бурылин.
...По центральной улице Иванова, бывшей Александровской, шел к своему дому-особняку высокий старик. Временами он приветливо раскланивался с прохожими, приостанавливался, оживленно беседовал, то вдруг погружался в задумчивость, не замечая знакомых, занятый своими мыслями. А подумать ему было о чем.
В свое время на губернском съезде Советов Михаил Васильевич Фрунзе рекомендовал назначить его главным хранителем фондов Иваново-Вознесенского музея. Его музея, подаренного городу и ныне значительно пополнившегося в связи с поступлениями из бывших помещичьих поместий. Сам Фрунзе передал в музей ценное оружие. Дмитрий Геннадьевич, надо полагать, вспоминал, как он работал эти последние годы (какая, верно, была радость — не разрываться между фабриками и любимым делом), как вдруг...
Существуют разные версии того, что произошло. Я лично, представляя Дмитрия Геннадьевича по его делам, склонна верить воспоминаниям Александры Павловны Носковой. «Все шло хорошо,— пишет она,— но в 1923 году кто-то предупредил Дмитрия Геннадьевича, что один из служащих музея ворует монеты. Дмитрий Геннадьевич... принес вечером ящик с монетами домой, чтобы не спеша проверить наличие. Но кто-то сделал донос, что он будто бы присваивает вещи, принадлежащие музею. Внезапно произвели обыск и обнаружили монеты. Старик был так далек от мысли, что это можно счесть за «присвоение» (он привык всю жизнь работать по вечерам со своими коллекциями), тем более что и монеты были малоценные с точки зрения нумизматов. Можно себе представить, как его поразило постановление отстранить от должности хранителя музея и не допускать к занятиям в музее».
Оставшись не у дел, Бурылин заболел. Затосковал. И все-таки еще нашел в себе силы встряхнуться — и вновь поехал по родной ивановской земле, собирая старинные предметы и образцы ситцев...
На исходе лета 1924 года Бурылин умер. Следуя семейным традициям, он заранее заготовил себе гроб, выдолбленный из цельной выдержанной дубовой колоды.
«Бурылина как фабриканта забыли скоро, но Бурылина как собирателя музея народ и весь край не забудет. И этому не помешает то, что он человек другого круга, круга, враждебного пролетариату. Это не имеет значения» (газета «Известия» 1922 г.).
Я брожу по улицам Иванова и ищу места, связанные с Бурылиным. Вот дом, где проходила первая выставка древностей... Вот больница на улице Ермака, построенная его братом: она работает и сейчас. Вот Успенская церковь, на окраине... Деревянная, XVII век. Как похожа она на северные русские церкви... Ее еще в прошлом веке хотели снести, но Бурылин разобрал, перенес и восстановил на новом месте; закупил для нее с большим трудом старинные иконы, утварь... Это были первые реставрационные работы в крае.
Возвращаюсь в центр,
к особняку Бурылина. Сладко пахнут цветущие липы. Дмитрий Геннадьевич хотел озеленить всю улицу, проложить в городе водопровод, канализацию, но не откликнулись коллеги-фабриканты, не поддержали. И тогда он устроил бульвар возле своего дома, где по воскресеньям играл оркестр, чтобы привлечь гуляющих, отвлечь людей от пьянства...Вспомнилось. За день до этого путешествия по городу в Доме культуры хлопчатобумажного комбината имени Ф. Н. Самойлова я слушала художественно-публицистический альманах «Срез». Тема — «Милосердие на хозрасчете?». Среди многих страниц устного альманаха была одна, которая рассказывала о просветительско-благотворительной деятельности бывших «отцов города». По вопросам слушателей я поняла, как мало еще в Иванове людей, которые знают об этом... И не их в том вина.
Медленно, очень медленно и далеко не всегда нынешние «отцы города» идут на восстановление исторической истины и исторической памяти. В клубе «Иваново-Вознесенск» мне рассказывали, какие разыгрывались баталии в центре Иванова, возле дома XIX века, предназначенного к сносу (сломали-таки, ночью, тайком...), как неожиданно «ушел куда-то наверх» архив Бурылина, едва им заинтересовалась Бурылинская комиссия (сейчас доступ к архиву открыт), как потрясла весь город голодовка нескольких женщин у Красной церкви, когда верующим было отказано в возвращении этого храма...
Что же касается Бурылина — в городе до сих пор нет ни одной улицы его имени, не присвоено оно и музею. В 1944 году, говорят, появился в музее бюст Бурылина, но и он вскоре исчез... Только памятная доска в вестибюле музея, заложенная еще при строительстве самим Бурылиным, говорит о том, кем был он построен и в память кого (Диодора Андреевича Бурылина). Под асфальтом скрылось место, где стояла Благовещенская церковь и находилось родовое кладбище Бурылиных. Теперь здесь авторемонтный завод. Останки Дмитрия Геннадьевича перенесены на кладбище в Болино, на окраину города.
Ошибся, к сожалению, в своих прогнозах автор корреспонденции «В захолустье», напечатанной в газете «Известия» в 1922 году. Но тогда, через пять лет после революции, казалось, что память о таком человеке не может исчезнуть... Ведь это он, Бурылин,— в одиночку! — создал коллекцию, на основе которой работают ныне в Иванове три музея: историко-краеведческий, ивановского ситца и художественный. Это его богатая библиотека при музее положила начало нынешней областной научной библиотеке. Это его, Бурылина, в 1908 году избирают членом-соревнователем Императорского Российского исторического музея, принимая во внимание его «многополезную деятельность по собиранию памятников русской старины и созданию в Иваново-Вознесенске археологического музея и за постоянное содействие научным задачам Исторического музея в деле пополнения его коллекции». Адрес подписан известным историком И. Забелиным.
Ну а какова судьба бесценной коллекции Бурылина в целом?
«Коллекцию растаскивали по частям многие десятилетия,— подтвердил мои опасения Игорь Викторович Лисенков, главный хранитель музея.— Мы знаем, что наши вещи есть в Эрмитаже, ГИМе, Русском музее, Третьяковке... Когда у нас создавался художественный музей, были отданы картинная галерея Бурылина, мозаика «Петух», египетская мумия... После войны, для восстановления Керченского музея ушла археологическая коллекция...»
Никто в городе толком не знает, где «масонская» коллекция Бурылина (только за нее, судя по воспоминаниям, американцы в свое время предлагали Бурылину два миллиона, но он, всегда нуждаясь в деньгах, не продал ее). В 30-е годы ушли на переплавку многие ордена, пострадали фотографии, книги, подвергаясь чистке.