Журнал «Вокруг Света» №04 за 1971 год
Шрифт:
...Они действительно все время шли и идут — во все времена. Иногда их было больше, иногда совсем мало, но не было, наверное, такого часа, когда хотя бы один из них не находился в пути.Так что шествие это непрекратимо в мире.
В оформлении очерка использованы рисунки Василия Григоровича-Барского
Ю. Лощиц
Пеленги пересекаются над островами
«Обеспечить
Из проекта Директив XXIV съезда КПСС
В тот год ледовая обстановка в морях Арктики не благоприятствовала плаванию. Тяжелые паковые льды Таймырского и Айонского массивов, перед которыми бессильно остановились самые мощные ледоколы, разорвали караваны судов на отдельные группы. Корабли кричали о помощи. Казалось, весь эфир был пронизан этими криками. Моряки требовали точных карт состояния трассы. Самолеты сутками висели над льдами, выслеживая и изучая ход льдов, помогая судам вырваться из ледового плена. Но задача состояла не только в том, чтобы вырваться. Надо было довести караваны до цели.
В штабе ледовой проводки судов собрался совет. Это были капитаны ледоколов, гидрологи, летчики и штурманы самолетов ледовой разведки, синоптики. Решение короткое. Разведать и изучить истоки и резервы ледяных массивов, заблокировавших трассы, выяснить слабые места и форсировать проводку караванов через них.
...Монотонное гудение звездообразных моторов летающей лодки СССР-Н-489 убаюкивало. Сказались последние многочасовые полеты, когда изо дня в день мы метались от корабля к кораблю на бреющих полетах, выматывающих не только душу, но и опровергающих все наставления по безопасности полетов, когда вершины торосов мелькали выше самолетов и только зов кораблей о помощи заставлял нас забывать об опасности.
— Полет рассчитан на двадцать один час тридцать минут!
— Счастливой вахты! («И спокойной, — подумал я. — Пока погода отличная, высота безопасная, но где-то там у восемьдесят восьмой параллели — циклон...»)
Так нарисовали на карте погоды синоптики. Оправдается ли их прогноз? Для качественной ледовой разведки в открытом океане нам нужна видимость не менее 4 километров и высота облачности не ниже 100—150 метров. Но, увы, океан есть океан! Как часто мы довольствовались высотой 25 метров и видимостью хотя бы под собой. Туманы, бесконечные туманы — это летняя Арктика. При такой погоде ледовая разведка особенно сложна у берегов материка и островов. Разведка же в океане, где нет ни островов, ни высоких айсбергов, по сравнению с береговой кажется настоящим отдыхом!
Мы шли на высоте 600 метров. Внизу лежал закованный в лед океан, испещренный черными молниями разводьев. Определив снос и путевую скорость, я ввел поправки по дистанционному управлению на путевые приборы пилотов и вошел в рубку.
Слева, в глубоком кожаном кресле, заложив пальцем книгу, недвижно сидел Иван Иванович Черевичный, отрешенный, весь ушедший в себя. А справа на меня озорно сверкнул глазами второй пилот Алексей Каш и, кивнув на командира, сказал: «С Омаром Хайямом беседует! Ему Ледовитый океан, что чайхана, гурий огневых лишь
не хватает!»Александр Трешников, Павел Гордиенко и Николай Волков — самые опытные гидрологи Арктики — склонились над картой...
Тяжелые, мрачные облака стали прижимать самолет все ниже и ниже к поверхности льда. Косые линии мокрого снега с клочьями промозглого тумана охватили машину, покрывая ее тонкой корочкой глянцевого льда.
Высота упала до 50 метров, и лед проглядывался только под самолетом. Вокруг стояла свинцовая мгла, сквозь которую едва просвечивали ходовые огни на концах крыльев.
Обледенение усиливалось. Были пущены в ход все антиобледенительные средства, чтобы не дать сковать самолет ледяной пленкой, которая как панцирь все больше и больше охватывала лобовые части машины. Куски льда, смываемые спиртом с винтов, с грохотом, как пулеметные очереди, били по двойной обшивке фюзеляжа, и запах алкоголя проникал внутрь кабин.
— Грибков бы, рыжичков сейчас на закуску! — щелкнув пальцем по горлу, пошутил Каш. Гидросамолет, отяжелев, вздрагивал, как загнанная лошадь. Скорость упала до 140.
— Надо уходить наверх! Льдом порвало все наружные антенны, связь прекратилась.
Черевичный молча кивнул и до отказа дал газ обоим моторам. Вибрируя и резко вздрагивая, летающая лодка поползла вверх.
— Лед, лед, теряем из виду! — закричал Гордиенко, бросаясь ко мне в штурманскую кабину. Я молча показал ему на иллюминатор, через который была видна лобовая часть левого крыла, изуродованного бугристым наростом матового льда. Он понимающе кивнул и тяжело опустился в кресло.
— Что же будет дальше?
— Вырвемся на верхнюю границу облачности, там обледенение прекратится.
Я внимательно следил за приборами. Скорость упала до 130. Стрелки спидометров нервно подрагивали — самый убедительный признак, что приемники приборов тоже покрываются льдом, хотя и был включен подогрев. Но зато на высотомере стрелка медленно, но упорно ползла вверх: 700... 750... 800... 1100... «Еще, ну, милые, еще метров 400 — и мы вырвемся, вырвемся! А если нет? Если лед обезобразит аэродинамическую форму самолета и отяжелит его мертвыми объятиями, и, потеряв управление, машина бесформенной глыбой рухнет?»
Вспышка красной сигнальной лампы на приборном щитке прервала мои невеселые мысли. Я быстро вошел в пилотскую. Здесь было тише.
Внешне оба летчика спокойны, только сузившиеся глаза Черевичного и крупные капли пота на лице Каша выдавали их состояние. Кивнув на трубку приемника температуры наружного воздуха — на ее конце блестел грибовидный нарост, — Черевичный показал рукой начало снижения.
— Нет, Иван Иванович, только вверх! Выдержит машина... Еще полторы-две минуты. Скоро граница!
— Моторы греются! Сбросил газ, лишь бы не терять набора высоты... А как связь?
— Связи нет! Восстановим после набора. Все антенны оборваны. Патарушин готовит новую, выпускную.
Мы замолчали. Вибрация усиливалась. Мелкая дрожь прерывалась короткими резкими встряхиваниями, от которых лязгали зубы, но машина упорно лезла вверх. Сколько раз мы попадали в обледенения во время полетов над этими районами. Часами находясь, в воздухе без связи, бросаясь то вверх, то вниз в поисках слоев, где нет обледенения... Сколько раз уже подыскивали глазами сносное ледяное поле, где нашей лодке можно было бы упасть на брюхо...