Журнал «Вокруг Света» №04 за 1971 год
Шрифт:
А быть может, это все же не твердая земля, а осыпь камней на флоберге — ледяном острове, когда-то оторванном от мощного ледника и дрейфом занесенном в этот район? Сколько раз обманывали нас эти дрейфующие ледяные острова. Но там были лед, снег и одинокие камни, а здесь только камень и монолитные скалы. Надежда захлестывала нас все больше и больше, переходя в твердую уверенность.
А Большая земля? Что скажут нам ученые? Но хватит мучиться сомнениями, надо собрать все данные.
— Герман, как только пробьем облака и будем делать круг над островами, надо взять как можно больше пеленгов с
— Есть взять пеленги!
С борта самолета уверенно понеслись наши позывные и долгое гудение зажатого ключа рации (чтобы дать непрерывное излучение радиоволны, радист прижимает ключ). Далекие радиопеленгаторы, нащупав нас, наш радиоимпульс, на азимутальных кругах фиксировали направление на излучающие радиоволны самолетной радиостанции и тут же передавали засеченные ими азимуты.
Три радиопеленга и одна астрономическая линия положения. Какой же штурман об этом не мечтает! О трех пеленгах.
Склонившись над рабочей картой, я приступил к прокладке радиопеленгов, чувствуя, как все свободные от вахты напряженно следят за тонкими линиями карандаша, прочерчиваемыми от далекого берега к точке нашего открытия. По цифрам малого значения азимута уже без прокладки мне было совершенно ясно, что пеленги пересекутся над островами, но волнение товарищей передалось и мне. А вдруг линии радиопеленгов пересекутся где-то над Канадским архипелагом? От этой мысли у меня потемнело в глазах, и я резко оторвался от стола.
— Да не мучай же нас, давай накладывай пеленги.
Не отвечая на этот вопль нетерпения, я быстро положил линии пеленгов. Острова оказались в треугольнике их пересечения. И у меня вырвался вздох облегчения, в данный момент для меня было важнее знать наше действительное место, нежели найти подтверждение существования этих островов. Я видел, как повеселели мои спутники.
— Долго еще будем кружиться, колумбы? — слышим голос бортмеханика Саши Мохова, сидящего в своей рубке на втором этаже лодки. — Горючее на этой высоте быстро расходуется, а до берега более двух тысяч километров!
— Сделаем еще круг и курс на юг, к дому!
— Ну не очень-то увлекайтесь, а то никто и не узнает об этой земле!
— А ты уверен, что это земля?
— А что же по-твоему, этакую махину скал может выдержать лед? Земля, — убежденно резюмировал он.
— Кто еще не верит? Давайте садиться. Пощупаем, поклонимся ей, как принято, по-российски.
— Не сядем — упустим, не найдем потом! Такое же бывает раз за всю жизнь! Температура-то плюс двенадцать! Она слизала весь снег с островов, демаскировав их! Когда еще будет такое?
— Вернемся, найдем. Высадим научную станцию. Сделаем все организованно! Ты что, тронулся, что ли? Бить самолет!
А самолет все кружился и кружился над островами, пересекая их во всех направлениях, вспугивая тучи морских птиц — единственных обитателей этой неизвестной и загадочной земли.
Страшно захотелось курить. С собой я брал коробку заветного трубочного табака, которым набивал трубку только под
Новый год....Наш экипаж в 1937 году, оставленный для обеспечения дрейфа папанинцев в бухте Теплиц Бай на острове Рудольфа, в свободное время вел раскопки останков лагеря американской экспедиции Циглера и итальянской — герцога Амедея Абруццкого, которые в 1898—1904 годах пытались добраться до Северного полюса. Но, увы, до полюса они не дошли.
Черный крест на берегу оледенелого острова с надписью «Сигур Майер. 1904 год» и обломки американского корабля «Америка» — вот все, что, казалось, осталось от этих богатейших в свое время экспедиций. Но раскопки принесли нам неожиданные открытия. Мы нашли типографские станки, — оказывается, в лагере выпускалась печатная газета «Полярный орел»; все жилые помещения были связаны телефонами. На острове были лошади для верховой езды... От экспедиции Циглера остались позолоченные нарты, лыжи и бесчисленные ящики с продуктами. Остались и три коробки английского табака фирмы «Lambert and Butler».
Этому табаку сейчас около 100 лет. До Нового года было еще далеко, но я все же открыл последнюю коробку, набил трубку и закурил. Тонкий аромат древнего табака распространился по отсекам самолета...
— Иван Иванович, можно отходить. Наберите высоту две тысячи метров. Возьму контрольные пеленги над островами, а потом курс двести шестьдесят шесть градусов от условного, со снижением выйдем на сто восьмидесятый меридиан и продолжим разведку.
— Хорошо. Сколько сделано снимков?
— Девять снимков с высоты тридцати метров под различными ракурсами.
— Проверь как можно тщательнее местоположение островов. Ты понимаешь, какое это большое дело!
— Возьму радиопеленги островных станций и сниму высоты солнца, кроме того, обратное счисление даст хороший контроль. Первое подтверждение — выход на мыс Анисий!
— Когда предполагаешь быть у Анисия?
— В двадцать два сорок семь московского!
Взятые радиопеленги дали отличный треугольник с допустимой технической погрешностью, а астрономические линии пересекли его по центру.
Разведка льдов продолжалась. Еще более десяти часов серебристая «летающая лодка» стремительно неслась над вздыбленной поверхностью скованного льдом Северного Ледовитого океана, пересекая снегопады, дожди и клочья тумана, то обледеневая, то оттаивая в слоях пересекаемых воздушных масс.
На одну минуту раньше расчетного прошли на высоте 150 метров мыс Анисий. Я облегченно вздохнул. Маршрут увязывался, а в 01.45 следующих суток мы благополучно сели в бухте базы, пробыв в воздухе 22 часа 30 минут.
А через час после посадки в штабе морских операций мы докладывали начальнику Главсевморпути В. Ф. Бурханову о произведенной разведке и об открытии неизвестных островов за полюсом. Собрание ученых, моряков и летчиков первоначально замерло от удивления, а потом, как взрыв, посыпались вопросы; когда же к концу заседания принесли проявленные и еще сырые фотоснимки, на которых среди льдов четко выделялись два острова, то даже самые закоренелые скептики поздравляли нас с открытием.