Журнал «Вокруг Света» №04 за 1981 год

— Конечно,— сказал Колльберг.— Что мы имеем? Факты свидетельствуют о том, что вчера вечером кто-то застрелил в автобусе девять человек. И что преступник, следуя известному международному примеру сенсационных массовых убийств, не оставил никаких следов, поэтому его не поймали. Он, конечно, мог наложить на себя руки, но если это и сделал, то мы ничего не знаем. У нас две существенные путеводные нити: пули и гильзы могут привести нас к оружию, которым пользовался убийца, а раненый может прийти в сознание и сказать, кто стрелял. Поскольку он сидел в самом конце автобуса, то мог видеть убийцу.

— Так,— сказал Хаммар.

— Это немного,— молвил Колльберг.— А особенно если Шверин умрет или окажется, что он утратил память. Он очень тяжело ранен. Мы, например, не знаем причины преступления. У нас нет ни одного порядочного свидетеля.

— Свидетель еще может найтись,— сказал Хаммар.— А причину убийства не трудись искать. Массовые убийства совершают психопаты, а основанием для этого часто служат их болезненные представления.

— Вот как? — сказал Колльберг.— Меландер знакомится с научной стороной дела. Наверное, скоро у него будут выводы.

— Наш лучший шанс...— сказал Хаммар и посмотрел на часы.

— Это внутренний розыск,— докончил за него Колльберг.

— Именно так. Из десяти случаев девять кончаются изобличением преступника. Не засиживайтесь долго. Это ничего не даст. Лучше, чтобы вы завтра были хорошо выспавшимися. Спокойной ночи.

Хаммар ушел, и в комнате наступила тишина. Через несколько секунд Колльберг, вздохнув, сказал:

— Что, собственно, с тобой творится?

Мартин Бек не ответил.

— Стенстрём? Да, конечно. Подумать только, сколько я этого парня ругал за все годы! А теперь он убит.

— На подмогу к нам прибывает Монссон,— сказал Мартин Бек.— Ты его помнишь?

Колльберг кивнул.

— Человек с зубочисткой,— сказал он.— Вообще-то я не верю в целесообразность массового поиска. Было бы лучше, если мы одни занимались расследованием. Ты да я и еще Меландер.

— Ну, Альберг, во всяком случае, неплох

— Без сомнения,— сказал Колльберг.— Но сколько убийств он мог расследовать в Мутале за последние десять лет?

— Одно.

— Вот именно

Вновь наступила тишина. Потом Мартин Бек посмотрел на Колльберга и спросил:

— Что делал Стенстрём в том автобусе?

— Вот именно,— сказал Колльберг.— Какого черта ему было там находиться? Может, из-за девушки? Той медсестры?

— И брать на свидание оружие?

— Возможно. Чтобы придать себе солидности.

— Он был не из таких,— сказал Мартин Бек.

— Однако он часто таскал с собой пистолет. Чаще, чем ты, уже не говоря обо мне.

— Да. Когда был на службе.

— Я видел его только на службе,— сказал Колльберг сухо.

— Я тоже. Но нет сомнения в том, что он погиб первым в проклятом а в тобусе. А все же успел расстегнуть две пуговицы плаща и вытянуть пистолет

— Это свидетельствует о том, что он их расстегнул заранее,— задумчиво сказал Колльберг.— Необходимо учесть.

— Да.

— Хаммар что-то такое говорил на сегодняшнем воспроизведении ситуации.

— Да,— сказал Мартин Бек.— Он говорил, что в чашей версии что-то не вяжется: сумасшедший не действует с таким подробно разработанным планом.

— И какие отсюда следуют выводы?

— Стрелявший не сумасшедший, или скорее это убийство не ставило целью вызов сенсации

— Чушь! — Колльберг сердито передернул плечами.— Стрелял, конечно, какой-то психопат. Из всего, что мы знаем, можно сделать один вывод: он теперь сидит перед телевизором и наслаждается эффектом. То, что Стенстрём был вооружен, ничего не доказывает, поскольку мы не знаем его привычек. Возможно, он был в обществе той медсестры или ехал в какой-то ресторанчик или к приятелю. Может, он поссорился со своей невестой или поругался с матерью и ездил автобусом, так как идти в кино было уже поздно, а больше было некуда деваться.

— По крайней мере, все это можно проверить,— сказал Мартин Бек.

— Да. Завтра. Но есть одна вещь, которую надо сделать немедленно Прежде, чем ее сделает кто-то другой

— Осмотреть его письменный стол в Вестберге,— сказал Мартин Бек.

— Просто поразительно, как ты умеешь делать выводы,— сказал Колльберг.

Он запихнул галстук в карман и начал одеваться.

Дождя не было, но стоял туман, и ночной иней припорошил деревья и крыши домов. Видимость была плохая, и Колльберг тихонько ругался, когда машину заносило на поворотах. За всю дорогу до полицейского участка в южном районе города они перебросились только двумя фразами. Колльберг спросил:

— Как ты думаешь, те, которые совершают массовые убийства, уже были преступниками и раньше?

— Сплошь да рядом. Но далеко не всегда,— ответил Мартин Бек.

В участке на Вестберге было тихо и безлюдно, они молча перешли вестибюль, поднялись по лестнице, на втором этаже нажали на соответствующие кнопки цифрового замка и зашли в кабинет Стенстрёма.

Колльберг на мгновение заколебался, затем сел и потянул за ящики. Они были не заперты.

Комната была совершенно лишена каких-либо особых примет. Только на подставке для ручек лежали две фотографии Стенстрёма. Мартин Бек знал почему. Стенстрём впервые за много лет должен был получить свободные дни на рождество и Новый год. Он намеревался поехать на Канарские острова, даже заказал билеты на самолет. Фотографии он сделал для нового паспорта.

«Вот и поехал»,— подумал Мартин Бек, глядя на фотографии.

Стенстрём казался моложе своих двадцати девяти лет. У него был ясный, открытый взгляд, зачесанные назад темно-каштановые волосы, которые даже на фотографии казались немного непослушными.

Когда он только что пришел к ним в отдел, кое-кто из сотрудников посчитал его несколько наивным и ограниченным. Такого мнения придерживался и Колльберг, который часто подтрунивал над новым сотрудником. Но это было раньше. Мартин Бек вспомнил, как они однажды поссорились с Колльбергом из-за Стенстрёма. Мартин тогда спросил:

— Какого черта ты все время цепляешься к парню?

И Колльберг ответил:

— Чтоб сломать его показную самоуверенность и дать ему возможность приобрести настоящую. Чтобы он стал хорошим полицейским.

Может быть, у Колльберга были тогда основания. По крайней мере, Стенстрём с годами стал хорошим полицейским, трудолюбивым и достаточно сообразительным. Внешне он был настоящим украшением полиции — красивый, с приятными манерами, натренированный, спортсмен. Хоть бери его и снимай для рекламного плаката, чего нельзя было сказать о многих других. Например, об обросшем жиром Колльберге. Или о стоике Меландере, внешний вид которого не противоречил тезису, что самые нудные люди часто бывают наилучшими полицейскими. Или о красноносом, неказистом Рённе или Гюнвальде Ларссоне, который мог на кого угодно нагнать страху своим гигантским ростом и грозным взглядом. Или о нем самом, Мартине Беке. Он вчера вечером посмотрел на себя в зеркало и увидел длинную, понурую фигуру с худым лицом, широким лбом, крепкими скулами и недовольными серыми глазами.