Журнал «Вокруг Света» №04 за 1988 год
Шрифт:
— В детстве мы не видели другой скульптуры, кроме той, что стояла в домах родителей и соседей. Это были фигурки святых, всегда яркие, раскрашенные. Мы привыкли к такой скульптуре, по ней учились резьбе, так, Юстинас? — Регина поворачивается к мужу за поддержкой.— Мы ее полюбили. Цвет — он ведь тоже что-то говорит, верно? Моим «Предкам Годеляй» цвет не нужен, «Юлии Жемайте» Юстинаса — тоже. А другой раз просто знаешь: надо красить...
Как и в работах старых мастеров, цвет у Ионушасов часто оттеняет, подчеркивает глубину страдания их персонажей. Вот «Семья» Юстиниса: женщина, обхватив руками детей, с отчаянием смотрит вдаль. «Муж ушел на войну, как теперь жить одной, с ребятишками?» — комментирует Юстинас. Веселые краски
Однако новые сюжеты, которых не знали крестьянские резчики прошлого, изменили и смысловую роль цвета. Регина красит свои деревянные цветы, от которых зимой в комнатах по-летнему тепло и ярко, и забавных гномов, что внукам милее всяких игрушек. Юстинас — жанровые и сатирические работы. Кажется, немыслима без цвета его злая сатира, беспощадно высмеивающая и пьяниц, и черта-искусителя.
Ну, если уж мы помянули черта, то пора уделить внимание и ему. В крестьянской деревянной скульптуре черт был единственным жанровым персонажем и своего рода противовесом громадному сонму католических святых. Если во всем христианском мире суеверные люди боялись лишний раз произнести его имя, то литовцы, случалось, даже помещали его изображения в своих домах, что совершенно немыслимо для верующих. Крестьянские скульпторы наделяли черта всеми человеческими недостатками, зачастую вполне понятными и простительными. Этот образ давал выход народному юмору и шутке, а позднее заиграл и сатирическими красками. Не случайно он благополучно дожил до сегодняшнего дня.
— Не каждый черт — черт,— философски замечает Юстинас.— Раньше в масках, что делали к масленице, люди узнавали в черте и злого барина, и скрягу-купца, и соседа-пьяницу... Наши с Региной черти безобиднее, но и на меня как-то один совхозный работник рассердился — узнал себя... Странно,— пожал плечами Юстинас и невинно покосился на жену,— мы ведь портретов не делаем...
Маски у Ионушасов не лежат без дела. Они все с тесемочками, резиночками — чтобы можно было надеть на голову. Раз в год, когда празднуют проводы зимы, они покидают сарай. Бывает, не все домой возвращаются. «Да чего жалеть,— смеется Юстинас,— нравятся, значит, людям...»
Разные черти живут у Ионушасов: и свирепые, и шкодливые, и грустные. И за каждым — своя философия, своя маленькая, но важная житейская мораль. В одной из комнат над плитой прямо по стене написана Юстинасом картина. От самых конфорок поднимаются вверх языки адского пламени, в которых, кривляясь, скачут черти. А над ними, чем-то очень похожий на повара, склонился господь бог, собираясь швырнуть в огонь белого ангела. Юстинас, хитро прищурясь, объясняет: «Черти тоже были белыми ангелами, пока не попали в ад». Иначе говоря, легко быть праведником, если жизнь позволяет...
Какое-то детское нетерпение есть в обоих Ионушасах, какая-то удивительная потребность «объять необъятное». Живут ведь, по нынешним временам, достаточно уединенно, душой, делом, домом к своей земле привязаны, иной судьбы не хотят. А все же тесны им рамки обыденности, пусть даже привычной и любимой. И Регина читает книги по истории балтов и делает затем серию «языческих» скульптур. Боги древних литовцев, выполненные ею — не насмешка ли судьбы? — в традиционной (а значит, напомним, христианско-иконографической) манере полихромной скульптуры, с достоинством стоят теперь в музее народного искусства в Плунге.
А Юстинас вдруг пишет картину (все так же, прямо на стене), где вместо сюжета — сплошное переплетение ломаных линий, треугольников, цветовых пятен. И невозмутимо называет ее «Моя жизнь». А следом — еще одно полотно, не менее загадочное, которому пока нет названия. Тонкие золотые нити пересекают его по диагонали, соединяя голубой шар с оранжевым. Аналогия с космосом напрашивается сама собой. Но Юстинасу не нравится такое упрощенное толкование.
— Вообще-то я
хотел написать мир... Большой мир, где все мы живем и где все друг с другом взаимосвязано. Но, видите, она еще не закончена. Что-то не так...И он досадливо морщится.
К вечеру выпала роса, и мы помогли хозяевам унести со двора маски и скульптуры. Жаль было запирать их в сарае...
И жаль было уезжать из дома, где гармонист играл гостям плясовую, где маленький мальчик скакал на драконе и где еще не окончена картина, на которой тонкие нити связывают нашу Землю с огромным миром.
Т. Яхлакова, И. Кравченко (фото) — наши специальные корреспонденты
Литовская ССР
Молчание вселенной
Начало было положено в 1959 году. Тогда в английском журнале «Нейчар», солидном научном еженедельнике, от фантастики весьма далеком, появилась статья с интригующим названием «Поиски межзвездных сигналов». Впрочем, ее авторы Дж. Коккони и Ф. Моррисон догадок о других цивилизациях во Вселенной не высказывали и красочных панорам иных миров не рисовали. Они писали об осуществлении связи с помощью электромагнитных волн на космических расстояниях и необходимости поиска сигналов из космоса.
Это был поистине мощный толчок. На встречу со «звездными братьями» отправились немедленно. В 1960 году молодой американский астроном Ф. Дрейк направил «ухо» радиотелескопа, настроенного на волну длиной 21 сантиметр, на звезды Тау Кита и Эпсилон Эридана — это соседи Солнца, достаточно на него похожие. И при первом же сеансе неожиданно зарегистрировал сильные сигналы от Эпсилон Эридана! Но радость первооткрывателя, увы, оказалась недолгой. Сигнал продолжал поступать, даже когда антенну отвели от звезды. Он оказался земным. Лишь позднее выяснилось, что в это время армия США вела какие-то секретные эксперименты с использованием самолетных радиопередатчиков.
С тех пор прошло почти тридцать лет. Все это время честолюбивые исследователи не оставляли попыток добыть звездное «золотое руно». Были «прослушаны» сотни звезд, больших и малых, использовались самые мощные радиотелескопы в сочетании с чувствительными приборами, способными разыскать слабый сигнал в хаосе космических шумов. Но лишь один раз за все эти годы загадочный сигнал из глубин Вселенной был принят радиотелескопом в штате Огайо в августе 1977 года. Изумление сотрудника американской обсерватории было столь велико, что на регистрационной ленте он написал: «Ого!» Под этим названием — «Сигнал «Ого!» — этот феномен так и вошел в историю поисков. Однако он быстро пропал, и неоднократные попытки обнаружить его вновь успехом не увенчались.
Но, может, сигналов нет, потому что их никто не посылает — некому посылать? И мы одиноки во Вселенной так же, как одиноки в Солнечной системе? У наших дедов хоть были основания подозревать существование марсиан — ведь они видели на поверхности планеты настоящие «чудеса». А нам-то чудеса деятельности сверхцивилизаций, проявляющих себя в космических масштабах, пока что-то не встречались...
Согласитесь, что в мысли о нашем одиночестве во Вселенной есть нечто леденящее душу. Неужели в этом грандиозном мире с его квинтиллионами солнц нашлось место лишь землянам? Такие сомнения, очевидно, и породили вполне «корректную» гипотезу. Иноцивилизации, вероятно, все же есть, но они разделены такими безднами, что мы никогда ничего о «других» не узнаем. Вот и получается — мы все равно практически одиноки. На Марс можно послать экспедицию. Запущенный десять лет назад космический аппарат «Вояджер-2» в будущем году доберется до Нептуна. Даже на самую далекую планету — Плутон — люди со временем посмотрят вблизи. Но дальше — чудовищный провал.