Журнал «Вокруг Света» №04 за 1991 год

— Отдохнем немного и пойдем назад, — объявил Эрни.

Все улеглись на торфе.

— Надо бы успеть до темноты, — заметил Эрни. — Что у нас сегодня с луной, Боб?

Роберт приподнялся на локте и вытащил из кармана картонку, расчерченную на квадраты:

— Или мы выйдем через полчаса, или придется ждать два часа до восхода луны.

— Тогда передохнем немного. — Эрни пнул ногой тушу. — Помнишь, как он опустил голову? Еще секунду, и поддел бы кого-нибудь рогами.

— В старых комиксах баранов рисовали совсем другими, — припомнил Чарли.

— А хоть что-нибудь старые показывали правильно? — с горечью спросил Эрни.

Отдохнув, они отправились в долгий обратный путь к коттеджу. Девять миль по холмам, обильно усеянным булыжником. Барана несли по очереди. Чтобы не скучно было идти, пели песни.

Когда они сбросили тушу во дворе, девушки столпились у освещенной двери:

— О, молодцы!

Только сейчас, дома, Эрни почувствовал, как сильно устал. Но он стряхнул с себя усталость, как научился делать это за те месяцы, что они постепенно передвигались на север.

Кэти стояла в двери, из-за ее плеча выглядывала Эстелла. Из дома доносился запах древесного угля и еще чего-то. Девушки отступили в стороны. Запах ударил Эрни в ноздри, и его рот заполнился слюной, а в животе заурчало. Запах был из очень давних, почти забытых, и он пьянил. Эрни споткнулся на пороге. Девушки смотрели на него с затаенным волнением. Эрни обернулся к Чарли и другим охотникам.

— Хлеб! — вдруг вскрикнул он. — Это хлеб!

Кэти вытащила три горячие буханки хлеба, крутые и упругие.

— Хлеб! Это хлеб! — кричали парни, а Кэти неторопливо вытирала руки фартуком.

— Мы не знали, как получится, — сказала она. — Дрожжи были очень старые, а, мука вся влажная. Но Эстелла вспомнила рецепт из уроков домоводства.

— Вообще-то первая подумала об этом Кэти, — смутилась Эстелла. — А сколько пришлось возиться с пли той... Теперь нетрудно понять, почему здешняя хозяйка делала хлеб сама... Ну как? Тот кусочек, что мы попробовали, был о"кей, но...

Ответа не было. Парни склонились над столом и жевали, жевали...

— Надо было заставить вас немного подождать,

чтобы ели хлеб с мясом, как полагается, — отметила Кэти.

Позже они освежевали барана и поджарили несколько кусков. Пили ледяную колодезную воду, а девушки притащили припрятанную буханку хлеба.

Сидели допоздна — чуть ли не до половины десятого, потом разошлись парами и легли на пахучие овечьи шкуры.

Луна поднялась в полном соответствии с таблицей Роберта и сейчас отбрасывала аккуратный бледный прямоугольник на дощатый пол. За дверью с ворчанием грызли кости собаки.

— У тебя волосы пахнут хлебом, — сказал Эрни. Кэти резко отвернула голову. — Нет, мне нравится. Сразу хочется есть.

Кэти тут же повернулась к нему и прижалась всем телом.

— От тебя тоже пахнет, если хочешь знать, — прошептала она.

— Чем?

— Овцами. — Она рассмеялась. — Ну, и... тобой.

— Я мылся после охоты. Нам бы еще мыла достать...

— Знаю. В этом городке уже совсем ничего не осталось. Я искала.

— Хороший был хлеб. Ты сможешь еще сделать?

— Если найду все, что нужно.

Они шептались и ласкали друг друга, медленно и нежно. Правая рука Эрни блуждала по холмам и долинам, которые он знал и любил. Кончиками пальцев он провел по затвердевшим соскам, потом его рука скользнула вниз. Кэти стыдливо сомкнула ноги. Все это было обычным и привычным, поэтому оба не были готовы к волне, которая внезапно захлестнула их. Эрни почувствовал желание намного более сильное, чем когда бы то ни было. Их слияние было яростным и полным и в чем-то новым, как будто они познавали друг друга в первый раз.

Прикрывавшие их шкуры оказались разметанными. На Эрни навалилась вся та усталость, что накопилась на охоте.

— Замерзнешь, — прошептала Кэти, пытаясь прикрыть его, дышавшего еще с трудом и прерывисто. И, помолчав, добавила: — Эрни... Эрни, я думаю, что-то случилось...

— Как ты можешь знать? Подожди, будет видно.

— Я просто чувствую, что это так. Никогда раньше не чувствовала...

— Со мной, знаешь, тоже никогда раньше такого не было.

— Эрни, а что будет, если мы больше не найдем овец, а наши перемрут зимой от снега или еще от чего-нибудь?

— С нами и похуже бывало. О чем беспокоиться?

— Сама не знаю.

Эрни скоро уснул, а Кэти еще долго лежала наедине со своим страхом. Это был страх взрослого человека. Такого она раньше не испытывала никогда.

13

К июню они были уже в Шевиот-Хилз. Две пары умерли от какой-то болезни, по-прежнему называвшейся чумой,— они заразились во время налета на Хэвик. Из ганга осталось всего шестеро: Эрни и Кэти, Роберт и Джулия, Чарли и Эстелла. С ними были четыре обученные собаки, пять голов крупного скота, включая отелившуюся корову, и около двадцати овец. Сейчас нужно было растить стадо и подыскивать дом с сараем и выгульным двориком, где можно будет перезимовать. До зимы было еще много времени, и они охотились на диких овец, торговали помаленьку — обменивали шкуры на сапоги у племени в шотландских юбках, которое никак не хотело поверить, что они с юга.

Всю работу делали без разговоров. Самую тяжелую и неприятную — разделку туш — выполняли парни; готовили главным образом девушки; ухаживали за скотом и охотились вместе. Между парнями давно установились ровные, дружеские отношения. Эстелла уживалась с Кэти и Джулией, но Кэти и Джулия видеть друг друга не могли и часто рявкали одна на другую или, наоборот, сосуществовали в ледяном молчании.

Жизнь, которую они вели, вынуждала к тесному общению. Секретов среди них не было. Раньше они часто менялись партнерами — из любопытства или в виде вызова — теперь ничего подобного не происходило.

Однажды в жаркий июньский день Кэти сидела одна и чинила куртку из овечьей шкуры, когда появился Чарли.

— Остальные еще охотятся. Мы решили, что я должен вернуться и сказать тебе, чтобы ты не волновалась, если они задержатся. Потом я должен пойти и поискать этих проклятых овец, которых мы недосчитались прошлым вечером...

У Кэти было странное ощущение: ей казалось, что она одна в лагере, как в старые времена, когда она заболела гриппом и осталась дома.

— Можешь выпить стакан молока, раз ты уж здесь.