Журнал «Вокруг Света» №05 за 1974 год

— Он по-прежнему в Кинешме?

— Да, с матерью. В школе учится. Летом гостит в Яшме.

— Каков же ваш практический совет капитану Павлу Зурову?

— Таков же, каков был и Зурову-отцу. Пусть держит этого юношу Макария Владимирцева поближе к своей особе. Пусть припугнет его, будто красные рыщут по следу солнцевского помещика и бывшего кадета. Мать у него неумная и напуганная женщина. Только... стоит ли вся эта овчинка выделки? Вы рискуете быть узнанным.

— Это уж моя печаль. Дело все же о четверти миллиона.

— На мой взгляд, более чем сомнительных, пока красные в силе. Скажите-ка, где же сейчас дислоцируется зуровский отряд?

— О, вы хотите выведать военную тайну! Вам-то скажу. Понимаете, один из наших офицеров, некто Иван Губанов...

— Хромой пулеметчик-артист?

— Он самый... Подсказал нам укрытие, где сам черт нас не сыщет: заволжские скиты! За непроходимым болотом. Глушь, волков полно. Население реденькое, к богомольцам привычное. Нашли один скит заброшенный, на отшибе. Стены — дубовые, на века срублены, тын еще крепкий, по углам — наши пулеметы на турелях...

— Откуда же турели, подпоручик?

— Ну это я для красного словца. В пень вгоняем тележную ось, насаживаем колесо, а к нему пулемет привязываем за катки. Круговой обстрел...

— А в скитах этих одни мужчины спасаются?

— Сперва видели только мужчин, потом оказалось, что в восьми верстах, за лесом, есть и женский скит. Тут даже опасность некоторая для нас таилась.

— Опасность? Какая же?

— Да появилась там совсем недавно некая новоявленная святая. Только стали мы обживать нашу крепость, тут и привозят в женский скит эту чудотворицу.

Сразу по всей округе разнеслось. Переправа через болото тяжелейшая, опасная, тайная, а все равно потянулись богомольцы! Нашлась, мол, от всех напастей утешительница и святая целительница. Пришлось нам дополнительные меры маскировки принять. Видите, бородки отпустили, а как из крепости выходим, то подрясники надеваем и скуфейки. Зуров старцев сшить заставил. В таком виде двое побывали в женском скиту.

— Небось сразу себя и выдали?

— Нет, Зуров приказал соблюдать полнейшую осторожность. Он сам и ходил с ротмистром Сабуриным. Редкостный, знаете ли, циник, но даже он диву дался, как эту целительницу Анастасию увидел. Молода, красива, держится просто, но так строга — не пошутишь! Видимо, страстная фанатичка какая-то... Ей там все подчинились, даже, говорят, звери лесные.

— М-да, прямо лесная сказка о деве Февронии... Чего только у нас на матушке-Руси не водится! Что ж, Мишель, рад был вас видеть, прошу передать сердечный привет капитану. Готов посильно ему помогать в деле с поместьем, но... исход этой внутренней, или, как стали говорить, гражданской, войны в России мне далеко не ясен! «Народ отвык в нас видеть древню отрасль воинственных властителей своих», — как сказано у Пушкина... Охотно предложил бы вам гостеприимство, но сами изволите видеть, квартирка чужая.

Макарий Владимирцев, в черной шапке, сползавшей на лоб, и в непомерно больших валенках, шагал рядом с нагруженными санями. Яшемские мужики возвращались из Кинешмы с покупками к рождеству. Кто-то узнал «попова племянничка», одиноко шедшего в сторону Яшмы, и подозвал к обозу: мол, в компании дорога веселее!

Утром, на зорьке, увидел он кресты яшемских монастырских храмов и сельской церкви, впервые увидел все это зимой, в непривычном уборе из снега и морозного инея.

Мальчика не радовала эта рождественская праздничная краса. Он часто озирался назад — не скачут ли следом, чтобы поймать и засадить в тюрьму бывшего солнцевского помещика! Как страшно говорил вчера про злых чекистов дядя Миша Стельцов! Оказывается, они давно ищут Макара, как только разузнали, что в дни восстания он был в Ярославле, желая примкнуть к белым. Он-то, собственно, и не желал вовсе, но разве им докажешь! Спасение теперь в бегстве! Надо спрятаться у попадьи Серафимы. Туда на днях заедет с бумагами из Ярославля подпоручик Стельцов, дядя Миша. Вдвоем с Макаром они тронутся дальше, к белым партизанам Павла Зурова.

Обозники миновали монастырскую пасеку, кладбище, кирпичную стену со «святыми вратами». Дорога с разлета выбежала на простор торговой площади и потерялась, как речка, впадающая в озеро. Обоза вмиг не стало — все мужики пустились рысцой к своим дворам. Макарка поправил котомку за плечами и уныло побрел к волжскому откосу, продрогший, голодный и несчастный. Вот и берег. Макарка глянул вниз, ожидая увидеть на месте пристаней ту же белую пустыню, что и в Кинешме. Но увидел нечто совсем другое!

На реке, вдоль берега, тянулась расчищенная от снега ледяная дорожка, похожая на каток для коньков. Множество яшемских школьников работали там лопатами и метлами. Немало было и взрослых. Макар сразу узнал учительницу Елену Кондратьевну, ее мужа капитана Дементьева, милиционера Петра Ивановича. По концам ледовой дорожки воткнуты были шесты, на них натянуты кумачовые плакаты: «Даешь красное рождество» и «Привет агитэскадрилье».

Не успел Макар оправиться от изумления, как с реки раздались еще и звуки музыки. Ребятишки тесно обступили музыкантов. Пристанский матрос Клим растягивал мехи русской гармошки, яшемский партийный секретарь Михаил Жилин дул в трубу, и еще какой-то парень в шинели бил в барабан одной рукой, а в другой держал палочку и ею позванивал о медную тарелку, приделанную к барабану. Лучше, чем на ярмарке летом!

Тоскливые мысли как метлой вымело из Макаркиной головы. Он узнал товарищей летних игр, своих ребят! Вылетели из головы чекисты, дядя Стельцов, забылась усталость, холод... Он не своим голосом завопил: «Ребятки! И я с вами!» — и ринулся вниз по стремянке. Пролетел мимо попова дома, даже не глянув на него.

Этот бег-полет напомнил, как летом, в дни ярмарки, он помог незнакомцу-летчику так же вот спуститься и поспеть на пароход.

— К нам, Макарушка! — кричали ему девочки из группы Елены Кондратьевны. — У нас мальчиков маловато!

Им возражали другие школьники:

— Ишь хитрые! Сами-то какие здоровущие! Вам легко расчищать, а нам каково большие лопаты ворочать! К нам иди, Макар!

Внизу он сбросил котомку на снежный отвал, схватил огромную лопату, от которой вкусно пахло чуть прохваченной морозом осинкой, и взялся за расчистку так рьяно, что вскоре рядом с котомкой лежало и Макарове пальтишко. Никто и не поверил бы, что Макар прибыл продрогшим и иззябшим. От него шел пар. Наконец Жилин объявил:

— Хватит, ребята! Сколько летчики просили, мы расчистили. Даже с запасцем. Роздых всей команде!

Ребята угостили Макара пирожком с луком. Две молодки притащили из чайной большой самовар. От него шел дымный и парной дух, как от парохода. Прямо на льду молодицы стали поить желающих горячим медовым сбитнем, какой в старину разносили на ярмарках. Макар еще и в очередь за кружкой стать не успел, как из-за откоса будто налетела снежная буря и прямо над толпой простерли бело-голубые крылья две огромные искусственные птицы.

До этого дня Макар не видел самолетов — в Ярославле он их проспал, здесь их отроду не бывало. Аппараты сделали круг над излучиной Волги. Головной чуть-чуть набрал высоту и пошел на второй круг, а задний прямо устремился на расчищенную дорожку. Макар зажмурился от страха, выронил изо рта кусок пирога, страшась, не превратится ли самолет в груду обломков и не провалится ли под ним волжский лед...