Журнал «Вокруг Света» №05 за 1986 год
Шрифт:
Лабиринты Сибуя
Каждый из своих пяти токийских Первомаев я проводил в парке Йойоги. Парк этот —традиционное место рабочих манифестаций — граничит с садом храма императора Мэйдзи, и вместе они образуют на карте Токио одно из немногих зеленых пятен.
Я слушал выступления ораторов, певцов из агитгрупп. У меня появились любимые артисты (самодеятельные, само собой разумеется), и я подолгу простаивал перед площадками, где они выступали. Меня тоже заметили. Но, видно, японская вежливость и сдержанность, присущие и этим молодым артистам, мешали нам сразу познакомиться ближе.
Милая, общительная девушка по имени Эри-тян приготовила зеленый чай, разлила его по крошечным чашечкам. Я рассказал о себе и, в свою очередь, поинтересовался, кто они, эти ребята.
Эри-тян отвечала охотно:
— Я выросла в префектуре Яманаси, у самого подножия Фудзиямы. В Токио приехала работать. Поступила ученицей на швейную фабрику. Знакомых в городе никого. На фабрике люди друг другу чужие. Я начала ходить на Сибуя. Знаете «бамбуковых»? Все иностранцы ходят на них посмотреть. Со мной в одной комнате жила комсомолка. Мы подружились. Ходила с комсомольцами на экскурсии, потом пришла к ним на собрание — раз, другой. Как-то стали петь.
Я сказала, что знаю крестьянские песни «миньё» и городские романсы «энка». А они говорят: «Ты для нас находка! Песни о Хиросиме и Нагасаки знаешь? Будешь с нами выступать!» Так я стала выступать.
Эри-тян вежливо улыбнулась и (поклонилась, давая понять, что ей пора к микрофону — до конца демонстрации еще далеко.
— Сейчас я буду петь «Варшавянку». Вы послушаете?
Пела она с душой. Я слушал Эри-тян и никак не мог представить себе ее среди «бамбуковых». Тут же, рядом с парком Йойоги — на Сибуя.
Квартал у вокзала
Названия этих районов — Канда, Гиндза, Асакуса, Йосивара — без труда находишь даже на ставших музейными экспонатами картах Эдо, как сто с небольшим лет назад назывался Токио. Тогда мало кто знал названия Сибуя и Синдзюку, а теперь они соперничают с самой Гиндзой за право называться центром японской столицы. Сибуя и Синдзюку лежат к западу и северо-западу от императорского дворца и окружающих его старинных районов. Своим расцветом они обязаны бурному расширению столицы в конце прошлого века. Когда же в 1885 году построили городскую железную дорогу Яманотэ-сэн, очертившую своим кольцом границы нового Токио, Сибуя и Синдзюку быстро превратились в крупные узловые станции, связавшие центр с западными предместьями. От них ответвляются все новые линии железных дорог, маршруты метрополитена.
Вокзалы современной Японии в одном напоминают храмы Японии старинной — они очень быстро обрастают торговыми улицами и кварталами развлечений. По пути домой, делая пересадку с линии на другую, люди задерживаются — кто в универмаге, кто в кинотеатре, кто в питейном заведении.
Владельцы модных магазинов, дорогих ателье мод и копеечных закусочных, торгующих зажаренными на деревянных шампурах кусочками курятины «якитори» или супом с китайской лапшей «рамэн», хозяева многоэтажных торговых центров и крошечных отелей, сдающих номера на час-два, облегчают карманы путников ничуть не хуже, чем знаменитый разбойник Догэн, промышлявший некогда в лесах на месте одной из торговых улиц района Сибуя — Догэндзака. И делают это столь же умело, как содержатели постоялых дворов Синдзюку, лежавшего в старые времена в целом дне пути от моста Нихомбаси, центра Эдо.
Самую обильную жатву на Сибуя собирает гигантская корпорация «Токю», которой принадлежат железные дороги, сеть универмагов, строительные компании и иные предприятия. Серебристые вагоны «Токю» ежедневно привозят из «спальных городов», из Иокогамы и Кавасаки сотни тысяч пассажиров прямо в многоэтажное здание универмага этой же фирмы. Здание построено так, что подходы к перронам и выходы из метро и с городской кольцевой электрички в город бок о бок — у торговых залов. Нетрудно понять, чем вызвано такое соседство. Рядом с вокзалом-универмагом, соединенный с ним крытой эстакадой, стоит многоэтажный Центр культуры «Токю», который собрал
под одной крышей четыре кинотеатра, множество магазинов и планетарий. Торговая империя, обосновавшаяся на месте несуществующего ныне замка и чайных плантаций, испытывает все более острую конкуренцию молодой и агрессивной компании «Сэйбу», по примеру «Токю» открывающей универмаги вблизи крупных транспортных узлов.Война эта ведется на Сибуя не только за сегодняшние прибыли, но и за господство на рынке в будущем. Ведь главный покупатель здесь молодежь. В районе Сибуя редко встретишь обычных для Гиндзы мужчин среднего возраста в деловых костюмах и дам в кимоно или европейских нарядах.
На Сибуя выглядит стариком каждый, кому за тридцать. Здесь никто не склоняется в церемонных поклонах, а кимоно увидишь только по большим праздникам, три-четыре раза в год.
Благодаря удобной системе транспорта на Сибуя съезжаются молодые люди из разных концов столицы и даже из соседних префектур.
Что привлекает сюда всех этих старшеклассников, молодых рабочих, служащих, студентов? В первую очередь, наверное, это общество себе подобных и атмосфера шумной непрекращающейся толчеи. Даже выйти из вокзального здания, особенно вечером, здесь не так-то просто.
Надо помнить, что японских детей начинают учить в четыре года. Значительная часть учебы — отчаянная зубрежка. В семье и школе — строгая дисциплина, беспрекословное подчинение родителям, учителям, всем — хоть на один класс — старшим. Потом работа, тяжелая и утомительная. У девушек после замужества трепет перед мужем-повелителем.
И молодежи, жизнь которой — чем старше, тем строже — определяется писаными и неписаными законами умело регулируемого японского общества, по вкусу сама сумбурная планировка Сибуя. Ее улицы в отличие от Гиндзы не выровнены по нитке, не пересекают друг друга под прямым углом. Широкие магистрали и совсем узенькие проулки без тротуаров бессистемно расходятся, извиваясь наподобие щупалец осьминога, от лежащей в низине вокзальной площади по окружающим ее холмам.
Конечно, собирающаяся на Сибуя молодежь очень разнородна. Уровень достатка, образования, социальная принадлежность проявляются в манере одеваться, говорить, в выборе любимых мест и способов развлечений. Расслоение начинается еще на привокзальной площади, в центре которой высится бронзовый памятник собаке. Трогательная история пса по кличке Хати, почти десять лет продолжавшего встречать на станции своего хозяина, который умер в дороге, стала символом верности и преданности — качеств, очень высоко ценимых японцами. Вот уже полвека площадка перед бронзовым «другом человека» остается самым популярным местом встреч молчаливых пар и шумных компаний. Отсюда они расходятся в разные концы токийского «Латинского квартала».
«Такэноко-дзоку» — «бамбуковые»
В стороне от дорогих универмагов, за двумя большими концертными залами, которые регулярно берут в осаду толпы юных девиц, неистово визжащих при виде своих идолов, начинается царство одной из категорий молодых посетителей Сибуя — «такэноко-дзоку» — «племени бамбуковых побегов». Оно граничит с парком Йойоги. Но «бамбуковых» не интересуют высаженные в парке редкостные деревья, собранные со всех островов Японского архипелага. Их и силком не затащишь в сад ирисов, на выставку хризантем или чайную церемонию под открытым небом, которыми славится храм Мэйдзи. Не замечают они и построенных знаменитым архитектором Кэндзо Тангэ спортивных комплексов Олимпиады 1964 года, напоминающих гибрид традиционного японского храма с летающей тарелкой.
Нет, «бамбуковым» все это неинтересно. В будни шоссе забито машинами. А по воскресеньям пятисотметровый его участок перекрывают, и там-то предпочитают собираться члены «племени бамбуковых побегов». Название это «племя» получило по имени одной из улочек Сибуя, где бойко идет торговля дешевым товаром, полюбившимся этой весьма специфической группе молодежи. Комплекты купленной на американских базах поношенной военной формы, юбки и кофты «а-ля Мэрилин Монро», сильнодействующая краска, превращающая черноголовых «бамбуков» в кукольных блондинок и попугаистых панков...