Журнал «Вокруг Света» №06 за 1972 год
Шрифт:
Наконец имя избранницы известно. Боже, как она смутилась, как она возмущена посягательством на собственную свободу! Юноша хочет ввести ее в танцевальный круг, но она, соблюдая все правила хорошего тона, сопротивляется: бьет его, дергает за волосы, упирается — правда, не слишком. Снова начинается танец-пантомима. Юноша страстно клянется в любви, она сначала недоверчива, потом постепенно начинает благосклоннее относиться к его клятвам.
На следующий вечер юноша и девушка встречаются уже наедине. С родителями они поговорили уже заранее. Если те не против брака, можно начать подготовку к свадьбе . А если нет... ...Утром выясняется, что девушка исчезла. Об этом возвещают
— Аванга, аванга, аванга! — громко скандируют друзья. — Они сбежали!
Старики в бешенстве. Они клянутся, что никогда не простят ослушницу. Недовольны и односельчане. Они просто вне себя от гнева. Они немедленно, вот прямо сейчас, отправятся в погоню. Только сначала надо позавтракать. Потом находятся другие причины...
Идет время. Проходит неделя, другая, и наконец родители посылают дочери белую циновку. Это знак прощения. Беглецы возвращаются, их торжественно принимают, и начинаются переговоры о выкупе за невесту — верный предвестник того, что свадьба не за горами.
Терпение и еще раз терпение
...У индейцев американских прерий ухаживание длилось долго. Прежде чем думать о женитьбе, юноша должен был покрыть себя боевой славой, принести много трофеев и угнать у соседних племен много лошадей. Девушка же тем временем совершенствовала свои хозяйственные таланты. Наконец, став знаменитым воином (и удостоверившись в том, что его избранница тоже не теряла времени даром), молодой человек, которому было уже под тридцать (а еще чаще — за тридцать), приходил к брату невесты просить ее руки.
Прибыв с дарами к дому девушки, будущий жених садился у дверей и, случалось, сидел так не одни сутки, демонстрируя терпение и выдержку. Члены же семьи, с которой он хотел породниться, все это время всячески поносили его, иногда посылали с каким-нибудь поручением, а потом вновь принимались ругать и оскорблять. Когда же наконец предложение принималось, начинался торг из-за платы за невесту.
У некоторых народов, у индейцев-ирокезов например, предложение делалось следующим образом. Юноша, полюбив девушку, сообщал об этом отцу. Отец передавал эту новость всем родным и близким. Те собирались на совет и обсуждали выбор юноши. Если их решение было положительным, юноше разрешали делать предложение. Отец доставал медвежью, бобровую или оленью шкуру (в зависимости от того, женился ли первый, второй или третий сын) и вручал ее жениху.
Тот направлялся к вигваму невесты и расстилал там шкуру. Отец невесты тоже не принимал решения в одиночку; он тоже собирал родных и друзей, извещал их о предложении, и если возражений не поступало, он приказывал дочери сесть на шкуру. Это значило, что «есть мнение принять предложение». Были в этой церемонии и свои разночтения. Иногда, получив согласие отца, юноша шел к невесте не сам, а избирал себе «келувлета» — посланца. Тот, захватив нитку вампума (бусы из раковин, каждая нить которых имеет смысл), называвшуюся «келолвавей», направлялся в дом невесты, сопровождаемый толпой празднично раскрашенных друзей. Перебирая вампум, келувлет рассказывал о том, что за человек ищет руки данной девушки. Ответа келувлет не требовал. Он возвращался в вигвам юноши и ответа ждал там. Если ответ был положительный (приносил его младший братишка невесты, а наградить его надлежало вместо конфетки мозговой костью оленя), то юноша посылал избраннице новую одежду.
В этой одежде невеста, собрав родственниц и подруг, шла в вигвам
жениха. Торжественную встречу завершало рукопожатие. Потом следовали визиты, и ответные визиты, и визиты в ответ на ответный визит...
«Славянский шкаф» племени басуто
Сватовство по старинным обычаям у народа басуто в Южной Африке — операция длинная и трудная, причем ни жених, ни невеста участия в ней не принимают. (Если, конечно, не считать того, что жених сам выбирает себе невесту, а невеста вольна ему отказать.)
Получив согласие девушки, юноша рассказывает обо всем своему отцу. Тот отправляется в дом отца девушки. Разговор сначала идет о чем угодно — о погоде, о видах на урожай, о том, что молодежь не та пошла теперь, — в общем, обо всем, о чем могут говорить два немолодых почтенных человека, только не о сватовстве. Наконец, когда, кажется, обо всем уже переговорено, гость как бы невзначай говорит:
— Хочу попросить у вас собаку.
Прежде чем ответить, хозяин долго и напряженно думает, вздыхает, морщит лоб, а потом отвечает так:
— Мы люди бедные. Скота у нас совсем нет. А у вас скот есть?
В ответ гость жалуется на тяжелые времена, на падеж скота; на неурожай, на то, что жизнь теперь не та, что раньше и т. д. и т. п., и в таком же духе, пока не условятся о сумме выкупа.
Согласитесь, что со стороны все это звучит странно: при чем здесь собака? И что за нелогичный ответ?
...Вы когда-нибудь читали книги, где, скажем, один человек, придя к другому, совсем незнакомому, задает ему вопрос:
— У вас продается славянский шкаф?
А тот ему:
— Медуза в южной бухте! (Или что-нибудь еще понелепее.)
Так вот, этот диалог состоит из пароля и отзыва, по нему узнают о целях и задачах пришедшего. Хорошее воспитание у басуто требует, чтобы ни о чем не говорилось прямо, чтобы обо всех вещах сообщалось целой системой закодированных знаков.
Вскоре в дом девушки отправляется второй сват. Его называют «мать дочери», хотя это и слабо вяжется с тем, что сват — всегда мужчина. Войдя в дом, «мать дочери» заявляет:
— Я пришел попросить нюхательного табаку.
Все женщины в доме начинают немедленно тереть табак и, наполнив им красиво украшенную табакерку из тыквы — калебасу, со специальным посланцем отсылают ее жениху.
Открыть табакерку имеет право, конечно же, только один человек — муж старшей сестры жениха. Специальной ложечкой набирает он табак, нюхает его и передает калебасу дальше, пока она не опустеет.
Затем табакерку возвращают невесте. Невеста украшает калебасу жемчугом и, как самое дорогое украшение, надевает в праздник на шею. (Это украшение она будет носить и после свадьбы, пока не родится первый ребенок. Тогда жемчужины с калебасы повесят на шею ребенка.)
Тем временем скот начинают перегонять к дому невесты. Люди, пригнавшие первую партию скота, войдя в дом, просят «ведро — водицы набрать из колодца». Конечно, никакая вода им не нужна: родственницы невесты варят пиво, причем в таком количестве, что его хватает . на весь праздник, длящийся дней шесть. Пир горой идет, пока не пригонят следующую партию скота, причем пригоняет ее сам жених. Сопровождает его только один человек — самый лучший друг. Оба они остаются в доме невесты месяца на два-три. Жизнь идет своим чередом, и оба юноши принимают в ней участие, потому что в этом доме они уже свои. Не имеют они права только на одно: брать пищу из котла руками.