Журнал «Вокруг Света» №06 за 1986 год
Шрифт:
Но сейчас как по наклонной Юра медленно пошел в воду. К счастью, его успели подхватить... Хорошо, что всех четверых выдержал этот серый заберег.
7 марта. На седьмой ходке чуть отстал. Леденев и Малахов — замыкающие — видели мои мучения с обмороженной ногой. Но шесть часов шел отлично, хотя вчера едва плелся. Спасибо Малахову — помог мне. Фактически поставил на ноги.
С барьера торосов увидели долгожданные домики. На восьмом привале любовались ракетами. Был виден весь их полет: от земли до высшей точки взлета.
Подошел Леденев:
— Я хочу побежать вперед, отогреть камеру и снять финиш.
Шишкарев — против. Надо прийти всем вместе, и нечего устраивать «театр».
— Не надо ссориться. Вон последняя гряда торосов. Давайте остановимся и поздравим друг друга. С победой. Ведь покорили и полярную ночь, и Полюс относительной недоступности. На «СП-27» нас будет уже не одиннадцать, а двадцать семь.
Все 58 дней, все пройденные 700 километров мы двигались цепочкой, каждый на своем месте. А теперь первый раз пошли фронтом. Последний километр шли, касаясь друг друга. Если бы не лыжные палки, взялись бы, наверное, за руки.
Дмитрий Шпаро Передано по радио с дрейфующей станции «СП-27».
По Тибету
Всего пять лет назад в административном центре Тибета Лхасе не нашлось бы, пожалуй, ни одного иностранца. Ныне многое изменилось. К февралю 1985 года иностранные туристы беспрепятственно посещали многие пункты на территории Китая, в том числе и главные города Тибета. Естественно, и мы, советские стажеры-китаисты, не могли упустить такую возможность.
...До середины нашего века дорога от Пекина до Лхасы занимала три месяца. В пятидесятые годы построены были два шоссе на Лхасу, и путь стал занимать дней двадцать. Ныне есть регулярное авиасообщение с центром Тибетского автономного района: это считанные часы полета.
Мы же выбрали путешествие, которое обещало знакомство с жизнью тибетских окраин. Июньским днем прошлого года, изнывая от жары, мы прибыли на многолюдный Пекинский вокзал. Советы взять с собой пуховые куртки и ушанки мы не восприняли: просто не верилось, что где-то — гораздо южнее — может лежать снег.
До города Синин решили добираться по железной дороге, там пересадка на поезд до Голмо. Это самая ближняя станция к Лхасе. Дальше попробуем пристроиться на грузовик.
Вот и первый знак того, что мы действительно едем в Тибет: в вагоне появляются двое людей в одеянии тибетских лам — темно-красных шерстяных накидках. Перебирая четки, монахи беспрестанно благодарят на старинный манер сопровождающего их чиновника в синем кителе: «Бьем челом!»
Пассажиры, рассматривавшие до этого нас, иностранцев, теперь уставились на монахов. Для китайцев они экзотика не меньшая, чем для нас. Любопытно, что никто из китайцев-пассажиров не смог определить национальность лам, несмотря на их характернейшую одежду. Потом, в дороге, мы с соседями разговорились. И тут выясняется, что они слабо представляют себе, кто и как живет на окраинах их огромной многонациональной страны.
Билеты до Голмо взяли без труда и на следующее утро оказались в солончаковой пустыне без малейшего признака растительности. Городок Голмо — важнейший перевалочный пункт на Цинхай-Тибетском шоссе.
Очень быстро нашли шофера, который согласился взять нас в кабину грузовика. Половина уплаченной суммы пойдет водителю, половина — транспортной компании. Такое здесь практикуется:
транспортные компании, переведенные на своего рода «хозрасчет», имеют официальное разрешение брать пассажиров. Пожалуй, это разумная мера при острой нехватке общественного транспорта.Недалеко от города, когда дорога, петляя, взбиралась на отроги Куньлуня — первого хребта на нашем пути,— открываются глазам высеченные в скалах огромные, в сто — сто пятьдесят метров высотой, цветные изображения. Древние скульпторы выбрали место, где не только очертания скал, но и цвета камней отвечали их замыслам. Можно увидеть лежащие божественные существа; а вот две женские фигуры, склонившиеся над усатым карликом. По соседству — грозный воин...
Никто не смог сказать, кто, когда и зачем потратил столько титанического труда и времени в этом пустынном месте. Не все и замечают эти удивительные изображения; они хорошо видны лишь на закате солнечного дня, в тени же блекнут и сливаются с рельефом скал.
На третий день пути мы проезжаем «Восемь бараньих колодцев». Это последний перед Лхасой населенный пункт. До нее остается километров сто. Где-то в этих местах был вынужден повернуть назад великий русский путешественник Н. М. Пржевальский, так и не добравшийся до Лхасы...
Лхаса
Горы, стискивавшие дорогу, постепенно расступаются, и открывшуюся долину заполняет череда белостенных домишек, окруженных запыленными тополями. Лхаса. Нетерпеливо вглядываемся в даль. Знаменитая Потала — дворец далай-ламы — должна быть видна из любого места Лхасы.
Еще поворот — и трудно оторвать глаза. Стены зданий Поталы слегка наклонены, и комплекс очертаниями напоминает усеченную пирамиду. Тринадцатиэтажный Потала-дворец предстает естественным продолжением горы. Дворец состоит из двух частей: стены «белого, храма» опоясывают центральную часть — «красный храм». В непогоду, на фоне темно-серых туч, он выглядит просто зловеще.
Потала была построена в VII веке в честь бракосочетания китайской принцессы Вэнь-чэн с правителем Тибета Сронцзангамбо. С этого времени начинается распространение буддизма в Тибете. Дворец неоднократно горел и разрушался. Современное здание возведено в XVII веке при особо почитаемом в Тибете пятом далай-ламе Агване Лобсан-джамцо. При нем Тибет стал теократическим государством.
На следующий день мы вместе с паломниками прошли по бесчисленным помещениям дворца, отличающимся простотой и полным отсутствием современных удобств. Изобилие скульптурных и живописных изображений буддийского пантеона: здесь эпизоды «земной биографии» будды Шакьямуни, картины грядущего рая — обители будды Майтрейя, портреты особенно популярных в ламаизме бодисатв, фигуры страшных «хранителей закона и веры» — докшитов...
Почти в каждой келье — молодые бритоголовые монахи в темно-красных накидках. Перебирая четки, они листают священные книги и непрерывно бормочут молитвы, которые, как нам кажется, давно знают наизусть. Отрываются монахи от своего занятия лишь затем, чтобы поднести паломникам сосуд с топленым маслом, которым принято смазывать темя и губы. Сначала ламы не разрешают нам фотографировать внутреннее убранство келий, но после долгих уговоров идут навстречу.
Оказывается, они опасаются, что случайный свидетель может пожаловаться на них в «вышестоящие инстанции». Один из монахов, выпроводив богомольцев, встает на страже у дверей, а мы тем временем делаем несколько снимков. Монахи старшего возраста настойчиво преследуют иностранцев, пытаясь взять с них высокую — пятнадцать-двадцать юаней — плату за каждый снимок.