Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Журнал «Вокруг Света» №07 за 1981 год

Вокруг Света

Шрифт:

В этом-то и кроется глубокое несходство двух разных культур, разных систем ценностей. Большинство белых, даже весьма порядочных, не могут уразуметь, что такое земля для людей живущих на ней (по научным подсчетам) двадцать пять тысяч лет. Потому что для белого земля прежде всего собственность. Коренные же австралийцы чувствуют духовную связь с землей своего племени, с пещерами, где стены изрисованы священными узорами, с горами, где живут души предков с деревьями, каждое из которых — живое существо.

Вся культура аборигенских племен основана на мифах, древних преданиях, дающих стройную (хотя и очень отличную от нашей) картину мироздания, устанавливающих законы человеческого общения, объясняющих все явления

жизни. Традиционной жизни. Но стоит ее нарушить — и гибнет сама культура.

Молодой абориген из племени аньула Коррунга, охотнее откликающийся на имя Джеффри, был задержан, когда продавал плоский камень с выцарапанным изображением крокодила. Выручка от сделки не превышала стоимости бутылки виски, но полиция вмешалась в дело по жалобе старейшин племени. Камень был священным предметом, он исчез из потайной пещеры. Старики просили отдать Коррунгу им, но — закон есть закон! — дело передали судье. Старейшин вызвали в качестве истцов. Судья стал допытываться: а почему, собственно говоря, старики столь взволнованы? Сколько стоит камень? На этот вопрос истцы ответить не смогли. Доллар? Десять? Сто? Не поняв, старики назвали сумму выручки вора. Всего-то? За кражу столь невеликую обвиняемого ждала максимум неделя тюрьмы

Коррунга, отсидев неделю в участке, спасся от взбучки в родном племени. До того ему не приходилось жить в доме с полом, крышей, очень крепкими стенами и дверьми. Вышел он на свободу, в «цивилизованный мир» вооруженный полусотней английских слов и знанием того, что все, что говорят соплеменники,— ложь и глупость Одним аборигеном, оказавшимся в пустоте — ни тут, ни там,— стало больше в стране. На одну ниточку ослабла основа племени аньула.

До сих пор в школьных учебниках географии многих штатов в Австралии можно прочесть:

«Черные туземцы — одна из самых низших человеческих рас... Они быстро исчезают под напором прогресса, несомого белым человеком».

Джеффри Коррунга вышеупомянутого напора не выдержал. Племя аньула еще держится.

В самые последние годы аборигены Северной Территории создали Совет, где представлены все тамошние племена; почти шестьдесят тысяч человек. Это немало, если учесть, что во всей стране осталось не более ста двадцати тысяч коренных жителей.

Представители Совета — трое — побывали даже в Европе, где многие отнеслись к ним сочувственно. Конкретный разговор шел о борьбе против компаний, действующих на территориях, богатых бокситами,— в Мапуне, Вейпе, Аурукуне. Самая мощная из этих компаний — «Комалко». Это ее геологи обнаружили бокситы в Вейпе двадцать четыре года тому назад.

Но... В руках у «Комалко» правительственный декрет от 1957 года о передаче ей земли. А на стороне Совета племен только сочувствие местных и — теперь — европейских либералов. Эмоции же, увы, к судебному делу не подошьешь.

Аборигены живут теперь на трехстах восьми акрах земли в тринадцати километрах от поселка горняков. Компания, выполняя договор с правительством штата, построила для них дома в резервации.

Этнограф Джоан Роберте, одна из немногих австралиек, которая не только сочувствует аборигенам, но и знает их, тщательно обследовала жизнь в этой и многих других резервациях. И обвинила компанию «Комалко» в этническом убийстве. Объясняя, что она имеет в виду, Джоан Роберте написала в своей, к сожалению, малым тиражом вышедшей книге «От убийств до геологии»:

«...И убийство в прямом смысле слова, и убийство этническое — «этноцид» — обозначают разрушение человеческой личности, с тем, однако, что при этноциде народ истребляют, уничтожая его образ жизни и культуру. Людей при этом можно не убивать: и так сделано все, чтобы они вымерли».

Правление «Комалко» подало на миссис Роберте в суд. В конце концов, компания действовала и действует в полном согласии с властями

штата. Можете проверить договор — все соблюдается до точки. Так что все претензии к правительству штата. Тягаться с правительством штата женщине, даже с ученой степенью, не под силу.

В конце 60-х годов правительство штата Куинсленд заставило аборигенов из резервации Мапуна перебраться в Аурукуну и на остров Морнингтон. Худо-бедно, а жить удавалось. Но..

...Можно подумать, что аборигены просто притягивают к себе полезные ископаемые! Стоило им хоть как-то обосноваться на новых местах, как туда повадились трудолюбивые люди с геологическими молотками.

Зная, что с молотками разгуливают предвестники несчастья, аборигены на Морнингтоне отказывались наниматься в подсобники, а затем похитили ночью полевое оборудование и запрятали его в пещере (и тем вроде бы подтвердили сведения из географического учебника школ штата Новый Южный Уэльс: «Аборигены — ленивые существа, лишенные всяких моральных принципов, всегда готовые к обману, мошенничеству и кражам»). Геологи ограничились рукоприкладством, а полицию извещать не стали. Они, может быть, даже понимали, что добра от их работы аборигенам ждать не приходится. Но... «Я — специалист, мое дело — сторона». Оборудование им прислали через два дня.

Кстати, ничего ценного на Морнингтоне геологи не нашли. Но нужно было освободить Аурукуну. И чтобы не было лишних разговоров, решили очистить и остров. А темнокожих людей выселили и из Аурукуны, и с острова Морнингтон в новехонькую резервацию.

...Геологи туда пока не добрались.

Л. Мартынов

Волочаны — земля мореходов

Меня как штурмана и моряка давно занимала история древних волоков на Таймыре. Сколько прочитано, сколько перевернуто архивных страниц, и вот настал момент, когда я почувствовал, что мне надо ступить на таймырскую землю своими ногами. Пройти волок между Пясиной и Хетой, которым пользовались русские землепроходцы.

Усть-Авам

Афанасий Никитович Чуприн, председатель сельсовета Усть-Авама, поднялся со мной на откос Внизу, на террасе у плавпричала, уходила в обратный рейс «Аннушка». Вздыбились буруны на штевнях дюралевых поплавков. Потом, срывая винтом пену и бросая ее под фюзеляж, машина стала выруливать на стрежень.

— На Волочанку пошла. А вам трудно будет выбираться отсюда. Теперь поплавки сменит, на лыжи встанет и будет дожидаться льда хорошего,— Чуприн ждал, что я отвечу.

— Мне на волок попасть надо, вверх по Аваму

Чуприн искоса глянул на меня, но промолчал. Река мирно и бесшумно струилась внизу. Багряные берега, отражаясь, золотили воду.

— Охотников мало теперь на волок идти. Однако надо,— тут же добавил он. И бодро с разгону вбежал на косогор.

Три десятка домов, старых и новых, стояли вдоль разбитой тракторами дороги. Улица спускалась к реке. Над ней этаж предков частоколы могильных оград с копыльями от нарт. И чайками, выточенными из дерева.

В сельсовете пусто. Чуприн позвал меня к карте, показал на синие про жилки повыше Усть-Авама. Две реки сходились в самом центре полуострова. Пясина несла воды в Карское, Хета — в море Лаптевых.

— На двух морях стоим, да больно далеко до них. А места на волоке богатые. Да раньше всюду было зверя и рыбы много. Зачем шли вверх, зачем суда тащили? Теперь-то просто. Кто на рожденье, кто на свадьбу. «Казанку» даже вдвоем куда хочешь утащишь

Чуприн присел за стол, предложил курево и продолжил разговор о заботах нынешних.

Поделиться с друзьями: