Журнал «Вокруг Света» №07 за 1986 год

Наследник Улукиткана

Егор Петрович Архипов — старый эвенк из поселка Аим, что на берегу реки Май, стекающей с западных отрогов Джугджурского хребта. Хребет этот протянулся вдоль берега Охотского моря, до ближайшей железной дороги оттуда тысячи километров. Через Джугджур проложены лишь оленьи тропы, протянута линия связи Магадан-Якутск, да изредка повисает над сопками маленький Ан-2. Когда-то по Джугджуру водил экспедиции Григорий Федосеев, геодезист и писатель, автор известных романов «В тисках Джугдыра», «Смерть меня подождет», «Злой дух Ямбуя». Его верным другом и проводником был эвенк Улукиткан...

Я бывал в тех местах много лет назад с друзьями биологами и, признаться, не думал, что когда-нибудь вернусь в эти края. Егор Петрович все это время писал мне письма. О своем житье-бытье. О зверях, появляющихся вблизи его зимовья. Будучи нашим хозяином во время практики, он прекрасно знал, что может заинтересовать меня и моих коллег — биологов. А однажды Егор Петрович сообщил, что у него в зимовье поселилась невиданная, необычайных размеров летучая мышь. Неужели, судя по описаниям Егора Петровича, это азиатская широкоушка, исчезающий вид?! Наши сердца дрогнули...

Дорога на Джугджур длинна. Сначала — в Николаевск-на-Амуре. Оттуда — тоже по воздуху — до Нелькана, а там до Аима — триста километров вниз по Мае, дня два пути на моторной лодке. И вот, уже в темноте, лодка причалила напротив дома Егора Петровича. Хозяин с женой вышли нас встретить с фонариками.

Сдержанно поклонились мы друг другу (внешне эти люди никогда не выскажут радость), пожали руки. До мельчайших подробностей хозяева расспросили нас о дороге. Завели хлебы. Почистили только что выловленную рыбу. А наутро снова в дорогу. До зимовья дневной переход. Придя туда, решили поставить палатку неподалеку от избушки. Дежурили по ночам, притаившись в кустах,— ведь рукокрылые ведут ночной образ жизни. И вот наконец в нашу сеть попалась долгожданная добыча. Увы, это оказалась рыжая вечерница, летучая мышь из самых обычных и распространенных...

Мы простили Егору Петровичу маленькую хитрость, за которой скрывалось огромное желание еще раз увидеть старых друзей... Тем более что мы, конечно, не зря потратили время на Джугджуре, изучая любопытнейшую фауну тех мест.

О. Гусев

Кир Булычев. Город Наверху

Пролог

Зал Совета директоров много лет не ремонтировали. Священные фрески, которыми был расписан потолок, почти выцвели, пошли замысловатыми пятнами сырости, придававшими загадочность батальным сценам.

Господин директор Спел разглядывал потолок, стараясь угадать смысл изображений. Он не хотел показывать, что интересуется происходящим.

Господин директор Мекиль, начальник полиции, уже заканчивал свою речь, и до слуха Спела долетали обрывки фраз: «...Преступно нарушив порядок, инженер Лемень... Опорочив честное имя одного из самых уважаемых семейств, инженер Лемень...»

Мекиль, по прозвищу Мокрица, имел в виду семейство Спелое: инженер Лемень вознамерился жениться на дочери Спела.

Шестнадцать директоров, сидевших в жестких деревянных креслах вокруг массивного, отполированного локтями стола, слушали внимательно, и каждый из них старался понять, какую угрозу для них таит гневная речь Мокрицы. Тощий, мрачный, похожий на летучую мышь; Первый директор Калгар задумчиво крутил пальцами колокольчик. Его не устраивало усиление начальника полиции, а преступление Леменя, ясно каждому, наполовину выдумано Мекилем.

Калгар покосился на Спела. Тот разглядывал фрески на потолке. Спел стал слаб. Не посмел пойти против Мокрицы и теперь делает вид, что это его не касается. Мокрица кончил. Директора зашевелились. Кто-то кашлянул. Калгар поднялся. Он был Первым директором, и ему проводить голосование.

— Господин Спел,— сказал Калгар,— согласны ли вы, что нарушитель порядка инженер Лемень заслуживает смерти в Огненной Бездне?

Спел наклонил голову.

— Господин директор шахт?

Директор шахт долго жевал губами, изображая работу мысли. Калгар подумал, что Мокрица заплатил ему, но недостаточно.

— Полагаю, что поступки инженера Леменя выходят, так сказать, за рамки... А его идеи о существовании Города Наверху...

— Мы судим Леменя не за идеи, а за нарушение Порядка,— перебил его Мекиль.

— Да,— сказал директор шахт быстро.— Да, да...

— Господин директор коммуникаций?

У директора коммуникаций болит печень. Он морщится, прислушиваясь к боли, достает флакон с лекарством и машет свободной рукой — конечно, что там обсуждать...

Когда последний из директоров проголосовал за смерть Леменя, Калгар тяжело поднялся.

— Тогда,— сказал он,— в согласии с Традициями и Порядком мы должны сделать всеобщее Оповещение. Господин директор Спел!

Хранитель ключа от Переговорной директор Спел медленно поднялся. Мокрица смотрел на директора. Это был час его торжества.

От двери Спел обернулся. У черной портьеры, скрывающей вход в зал заседаний, среди чиновников, жрецов, лакеев и охраны стоял его сын в форме офицера тайной стражи. Спел-старший встретился с ним взглядом. Спел-младший незаметно кивнул.

Темные коридоры

Крони проснулся раньше обычного. За порогом шуршали шаги, скрипели голоса, слышались вздохи и тяжелый кашель — ночная смена шла с асбестовой фабрики. Обычно он просыпался, когда шаги затихали. Просыпался от тишины.

Сбросив рваное одеяло, Крони ступил на пол. Лампада перед дешевой статуэткой бога Реда совсем погасла. Поджимая пальцы ног, Крони подошел к столу, нащупал банку с земляным маслом и подлил в лампаду. Стало светлее и как будто теплей.

Крони поглядел в осколок зеркала, прислоненный к статуэтке. Лицо не уместилось в нем: Крони увидел лишь светлый глаз, клок рано поседевших жестких волос, тонкий нос, тень которого скрывала запавшую щеку, и глубокую морщину, спускающуюся к углу бледных губ. Со вчерашнего дня на лице остались полосы сажи.

Он собрался, взял сундучок с инструментами, завернул в тряпку и сунул в карман холодные остатки вчерашней каши. Башмаки стояли у порога. Крони задул лампаду.

У ручейка, наполнявшего бассейн, уже собрались женщины. Некоторые стирали, другие пришли за водой, но не торопились уйти.

— Иди отсюда,— зашумели они, когда увидели, что Крони раздевается.— Ты нам всю воду испортишь, вонючий трубарь.

Крони не стал с ними разговаривать. Он сел на край бассейна и опустил ноги в холодную мыльную воду.