Журнал «Вокруг Света» №07 за 1988 год

— Ну, хватит, Василий,— недовольно прервал его Каримбетов.— Я уже слышал. Мнительный ты, рядовой Бордак.

— А может, у него интуиция,— с серьезным видом произнес Червяков.

Василий помрачнел и вздохнул. В самом деле, странно все как-то складывалось у него. И в боевых операциях участвовал, и колонны сопровождал не раз, но лишь дважды вот так неспокойно и тоскливо бывало на душе, и оба раза случались подрывы, выходили из строя первый и второй катки левой гусеницы. Как тут не поверить в интуицию? И сейчас опять ожидание неминуемого просто разъедало душу. Правда, не так подрыв страшил — тут уж повезет не повезет. А если «духи» начнут обстреливать гранатами с химической начинкой, дело плохо. Василий на всю жизнь запомнил, как однажды, отбив нападение душманской засады, колонна двинулась дальше, и вдруг ни с того ни с сего начали падать люди. Сначала свалился на землю разведчик, сидевший на броне его танка, потом стали падать другие, а тут их командир потерял сознание. Да и сам Бордак уже с трудом управлял тяжелым танком — его тошнило, кружилась голова, все вокруг заволокло туманом. Тогда операцию отменили — вся рота оказалась отравленной: разведчики на месте засады обнаружили снарядную гильзу с клеймом, показывающим ее химическое содержимое.

Василий вздохнул, рывком сдвинул на затылок шлем и вытер потный лоб. Слева на фоне прозрачной голубизны неба причудливой паутиной возник небольшой лесок и рядом с ним развалины кишлака. Впереди все так же ожесточенно скреб полотно дороги «тральщик», хотя Бордак хорошо знал, что английские, американские, китайские мины он еще мог «выбрать», но часто встречались и другие: неизвлекаемые, не подлежащие разминированию бельгийские мины, или транспортные итальянские, которые настраиваются на определенный вес. Первые машины колонны своей тяжестью как бы «накачивают» такую мину, и она взрывается под идущими следом. Инструкторы у душманов опытные, ничего не скажешь...

Бесформенные развалины кишлака медленно приближались. У леска дорога резко сворачивала влево, и Василий потянул рычаг на себя — танк, работая правой гусеницей, тяжело развернулся и пополз дальше. И тут его резко подбросило, раздался оглушительный взрыв. В ушах зазвенело, и Бордак почти неосознанно дернул рычаг — танк замер. В тот же момент из кишлака ударили гранатометы и пулеметы.

— Я — ноль тридцать первый. У меня подрыв левой гусеницы, дальше идти не могу,— передал Каримбетов по рации.

Василий откинул крышку люка, выполз на броню и с нее скатился на землю, больно ударившись локтем о трак разорванной гусеницы, конец которой свисал с поврежденных катков.

— Давай запасные траки,— спрыгивая с танка вслед за Червяковым, крикнул старший лейтенант.— Нас пока прикроют...

Танки и бэтээры уже вели прицельный огонь по развалинам. Не обращая внимания на свист и цоканье пуль о броню, Бордак выбрасывал на землю запасные траки, тяжелые катки помог вытянуть Червяков. От соседнего танка на помощь бежал механик-водитель Володя Гриневич. Вместе с ним Василий и принялся сбивать траками с катков гусеницу, чтобы расстелить ее на земле.

Старший лейтенант, увидев в кустах разведчиков Ожнакина и Вознюка, крикнул, чтоб помогли. Бордак и Гриневич в это время уже набивали траки, наращивая гусеницу. Оставалось натянуть ее на катки. У ребят взмокли гимнастерки под бронежилетами, лица лоснились от масла и пота.

Меж тем перестрелка все усиливалась, от грохота разрывов и уханья пушек, автоматного стрекотанья голова у Василия гудела.

— Готово, командир,— прохрипел он, не услышав собственного голоса.

— Спасибо за помощь,— кивнул разведчикам и Володе Гриневичу старший лейтенант и скомандовал: — По местам...

Когда колонна, отстреливаясь, двинулась дальше, огонь душманов заметно ослаб, а потом вскоре и прекратился вовсе. Сбросив каску, Каримбетов вытер ветошью мокрый лоб и тут заметил, что Бордак улыбается.

— Ты чего, Василий? — затревожился командир.— Тебя не контузило, случаем?

— Нет, все нормально. Обошлось вот, и на душе как-то легче стало. Хуже всего ждать, зная, что...

— Опять? — разозлился Каримбетов.— Черт бы тебя побрал с твоей интуицией...

Опасная тишина

Пики Пагманского хребта, окружавшие долину, были съедены утренним туманом. Сквозь дымку едва пробивались размытые лучи солнца. Пока оно не взошло, от холода будет пробирать дрожь, днем наверняка придется страдать от жары. Зато по утрам дышится очень легко.

Просыпались мы рано и, естественно, одними из первых приходили в столовую. Подполковник Лис встречал нас неизменным вопросом:

— Как спалось?

Помню, в первый день Цюпко сказал ему:

— Сколько говорили нам о душманах, обстрелах, а прилетели — тишина, как в деревне, только собаки не лают. В комнате кондиционер, телевизор... Мы-то думали, что придется жить если не в землянках, то в палатках...

Это впечатление продержалось до вечера, который здесь накрывает землю черным шатром почти сразу же после захода солнца. Едва мы вышли из столовой, загрохотало так, что все невольно отшатнулись к стене. В ту же секунду черное небо прочертили багровые полосы.

— Ракетная установка бьет,— услышали мы голос подполковника Лиса.

С десяток ракет, одна за другой, ревущим смерчем пронеслись над нами.

— Разведкой обнаружен караван душманов,— пояснил Святослав Николаевич.— Передали координаты, вот теперь уничтожают... Но все-таки главная наша задача — охрана дорог и объектов, предотвращение их минирования. Вот поедем на заставы, сами все увидите...

Однако сегодня Святослав Николаевич вместо традиционного вопроса «Как спалось?» лишь кивнул нам, и мы поняли, что он чем-то озабочен. Правда, тут же все и выяснилось. Лосото категорически отказалась поехать на заставы, а Янина, естественно, не могла оставить ее одну. Решено было отправляться без них.

— Но с условием,— строго предупредил подполковник,— на броню не садиться. Это приказ. Поедете в бронетранспортерах...

Сейчас, вспоминая поездку на заставы, я убежден, что, не будь ее, мы не поняли бы многого. Единственное неудобство — приходилось обозревать окрестности через смотровые щели бэтээра. Правда, старший прапорщик Борис Фарион, дивизионный фотограф, посоветовал высунуться из люка, что я и по пути делал, но долго на холодном ветру не проторчишь. Борис предупредил меня, что в Чарикаре, центре провинции Парван, мы на несколько минут остановимся. Но когда бронетранспортер замер на обочине дороги и мы вылезли погреться на солнышке, подполковник Лис приказал от машин не отходить. Я увидел, что и разведчики, сидевшие на броне второго бронетранспортера, остались на своих местах. Они не спускали глаз с ближайших домов и настороженно провожали взглядами прохожих, мчащиеся по шоссе автомашины с афганцами. Оружие у них было в полной боевой готовности. То, что это ребята боевые, я знал. Например, у старшего сержанта Николая Бутаева и сержанта Андрея Дронова уже по две медали «За отвагу». Да и остальные — рядовые Леонид Медяник и Гаяс Имамов — тоже успели отличиться. Два месяца назад их взвод вместе с разведротой послали на выручку товарищей, оказавшихся в окружении душманов в районе кишлака Паджа. Они скрытно подобрались и атаковали «духов» с тыла. Бой был коротким, а разведчики, попавшие в окружение, не потеряли ни одного человека...

Но сейчас-то к чему такие предосторожности? Чего они опасаются?

Заметив, что с бронетранспортера спрыгнул лейтенант Андрей Кундыреич, командир батальонной разведки, я решил его расспросить.

Лейтенант показал кишлаки у подножия гор, к которым окраинные дома Чарикара примыкали почти вплотную, и сказал, что они до сих пор под контролем душманов. Обстановка сложная, и движение на шоссе лишь до шести часов вечера, хотя опасность обстрела постоянная, да и снайперы орудуют. А они не промахиваются. После трех часов дня ходить в одиночку уже опасно. Потому и вдоль дороги по обочинам стоят на дежурстве танки, с наступлением темноты их снимают. Всегда в боевой готовности и наши заставы.

Честно говоря, во все это верилось как-то с трудом. Город жил вроде обычной мирной жизнью, мимо шли сплошным потоком машины с грузами, проходили переполненные автобусы, мелкой трусцой семенили ишаки, навьюченные поклажей, с восседавшими на них улыбающимися афганцами. Чалма, борода — они все казались мне на одно лицо, одинаковыми, так же, как и женщины в паранджах.

Однако на заставах знают, что в любой момент с гор и кишлаков может ударить пулемет или полетят гранаты, а то и «стингеры»... Об этом мне рассказывали командир заставы старший лейтенант Виктор Миронов и сержант Алибек Алимирзоев, который вместе с младшим сержантом Кястутисом Милашаускасом, рядовыми Михаилом Юркиным, Убайдулой Турсуновым и Улугбеком Шукуровым несут сторожевую службу в горах хребта Зингар. И командир заставы в кишлаке Калахель старший лейтенант Владимир Тарасенков...