Журнал «Вокруг Света» №08 за 1970 год
Шрифт:
Слышу голос одного знакомого парнишки. Тогда ему было лет четырнадцать. Из «черноногих», переехал во Францию с родителями. Хороший паренек, честный. Написал нам в редакцию запальчивое письмо; мы с ним встретились раз, потом еще. Вижу — ищущий, искренний парень. Так вот, звонит он, по-видимому, из кафе; рядом орет телевизор, голоса, посуда звякает.
— Пьер, — говорит, — к вам завтра на рассвете гости собираются... Ты хорошо слышишь меня?
— В редакцию?
— Ага.
— Значит, говоришь, гости?
— Может, на библии поклясться?
— Да нет... А много их? Не знаешь?
— Похоже, много.
—
Что было делать? Можно быстро собрать вещи и разойтись. Но они на это и рассчитывали. После их погрома пришлось бы искать другое помещение, что не так просто. Да и обидно отдавать им на разграбление свою редакцию. Попробовать позвонить, в полицию? Попробовали.
— Из какого журнала? — спрашивают. — А-а... Откуда вам известно, что на вас собираются напасть? Может, разыгрывают? Хорошо, если действительно начнутся беспорядки, мы пришлем наряд.
Вмешиваться, было ясно, они не спешили. Тем более, я уверен, они знали обо всем из своих «источников».
Словом, на полицию рассчитывать не приходилось. Надо было защищаться своими силами. Нас пятеро, в том числе одна девушка. А сколько явится погромщиков? Черт его знает.
Звоню секретарю партийной ячейки нашей типографии. Если к нам на подмогу подоспеют рабочие, эта трусливая банда не посмеет сунуться. Но сейчас уже вечер, около одиннадцати вечера, сумеет ли он найти кого-нибудь?
— Вы сможете продержаться хоть какое-то время? — спрашивает он меня. — Я сейчас же начну собирать наших.
— Постараемся, — отвечаю.
Та ситуация помогла многое выяснить. Мы с Сэми, моим другом, вдвоем сели на телефон и стали звонить подряд всем, кого знали или кто хоть как-то был связан с журналом. Представьте себе: тихий вечер, человек лежит на диване с книжкой в руке, подумывая, не пора ли уже и спать, и вдруг раздается звонок, коротко излагается суть дела, и ему надо, не раздумывая, дать ответ: да или нет. Это не так просто сделать. Тем более что любому ясно: от наших незваных гостей не дождешься снисхождения. Пырнуть ножом или изуродовать лицо кастетом — для этой публики в порядке вещей. И остановить их, как хищников, может лишь одно — страх.
Все это подразумевалось, так сказать, за кадром каждого телефонного звонка. У меня на столе лежала записная книжка, и я звонил всем подряд от «А» до «Z». Это были молодые рабочие, студенты, выпускники лицеев, даже коммерсанты...
Это поразительное чувство — твердо знать, что ты можешь на кого-то рассчитывать. Такие моменты запоминаются надолго.
А дальше было следующее. Мы подождали, пока соберутся все наши. Пришло человек двадцать. Это уже кое-что значит. Забаррикадировали дверь. Здание, как я уже говорил, двухэтажное. В первом этаже — продуктовый склад. Наверх вела лестница с отдельным входом. Мы заперли парадную дверь и завалили ее столами и пустыми ящиками с чердака. Кто-то нашел там с десяток пустых бутылок из-под шампанского. Мы наполнили их землей — получились «гранаты». Мне рассказал об этих метательных снарядах один товарищ, который отбивал в Париже здание газеты «Юманите» от фашистов в тридцатых годах.
Часам к трем утра закончили приготовления. Теперь оставалось ждать. Погасили свет, чтобы лучше видеть улицу. Ждем. Напряжение было таково, что мы почти не разговаривали. Да и о чем? Все ясно и так, Мы здесь. Они там.
Был ли страх...
Пока ждали, пока была неизвестность, наверное, был. Не боится ведь тот, кому нечего терять. А у нас не тот случай....Они появились около пяти утра. Кучками шли с разных сторон, нахохлившись, хмурые, вырванные из сна, а от этого еще пуще злые. Я смотрел из окна, как они шли. Их было около полусотни, не меньше. Уверенные в полной безнаказанности — ведь их так много.
Остановились на противоположной стороне, посовещались. Управляли там, я заметил, двое. Один в берете парашютиста, второй — в дорогом, верблюжьей шерсти пальто и темных очках, видимо, не хотел, чтобы его узнали. Парашютиста-то я уже знал — пару месяцев назад он со своей бандой пытался ворваться в здание кинотеатра, где мы проводили митинг. Но тогда его отшили... Сейчас, видимо, он думал взять реванш.
Они подняли несколько чугунных решеток — тех, что закрывают подножия деревьев на тротуаре, — и направились к нашей двери.
Едва они скучились внизу, мы разом распахнули окна и дали первый «залп» бутылками. Такого они не ожидали и разом отхлынули. Ага, получили!
Но нам тут же пришлось лечь на пол: в окна густо полетели камни и обломки кирпича. Осколки усеяли комнату. Град камней. Лотом нам сказал кто-то из соседей, что они прикатили с собой несколько ручных тележек с битым кирпичом, — все предусмотрено.
Пока одни закидывали окна, другие начали таранить дверь решетками. Удары затрясли дом. Разъяренная банда вопила: «Убирайтесь в Москву!», «Коммунисты — предатели!», словом, обычный набор. Это был даже не крик, а нечленораздельный рев.
Я попытался еще раз позвонить в полицию. Но телефон был занят — сплошные гудки. Тоже их трюк. Кто-то из фашистов обежал с десяток автоматов и набирал номер, не вешая трубку на рычаг, — линия занята.
Бум! Бум! Стены вздрагивали, как при бомбежке. На четвертом-пятом ударе дверь разлетелась. Наша баррикада опрокинулась от напора тел. «А-а!» — ревели они. Мы дали сверху лестницы второй и последний «залп» — бутылок больше не было. Это еще на секунду задержало их. Люсьен, один из наших, крепкий парень, игравший за университетскую команду регби, отмахивался табуретом, у меня в руках была ножка от стола. Жером, наш главный редактор, укладывал сзади в сумку редакционные бумаги, самые важные совал себе во внутренний карман.
Опьяненные предстоящим разбоем, они лезли, вопя, в комнату. Люсьен ахнул первого ворвавшегося по челюсти, тот упал. Я схватился с каким-то толстяком в свитере. Просто так они нас не возьмут! В узком проходе можно было сопротивляться. Завязалась драка. У парашютиста в руке сверкнул кастет.
— Люсьен! — заорал я.
Тот обернулся, но я опоздал: парашютист ударил его по лицу. Хлынула кровь. Я саданул парашютиста головой в живот, опрокинул на пол, но меня тоже сбили с ног, стали заворачивать за спину руку.
— Выкидывайте их отсюда вместе с барахлом! — крикнул их главный, тот, в темных очках.
Но тут внизу послышались возня, громкие крики, а потом заверещали полицейские свистки. Погромщики загромыхали вниз по лестнице.
Что произошло? Откуда полиция? Я поднимаю голову Люсьена, щека разорвана кастетом. Вот гадина! Ребята пытаются закрыть сломанную дверь, но она распахивается... и показывается озабоченное лицо наборщика Жана Гошрома из типографии, где по контракту печатали наш журнал.