Журнал «Вокруг Света» №08 за 1993 год

Хижина прокаженного стояла на краю высокого обрыва, спускавшегося к озеру Тоба. От племени пак-пак ее отделяли джунгли, а в племя батаков Тоба вела узкая тропинка, которую бдительно охраняли воины Имрала. Ни малейшей надежды на возвращение.

Тако подошел к Кардиле и грубо подтолкнул ее вперед, к тропе.

Он не скрывал своего раздражения — ему совсем не хотелось идти к прокаженному, но ослушаться раджу он боялся — у того везде были свои глаза и уши. Это еще сильнее злило его, и он без конца подгонял Кардилу острой бамбуковой палкой. Она еле держалась на ногах, голова кружилась от голода и зловонных запахов болота, едкие испарения разъедали глаза, а колючие кустарники на заросшей тропе до крови раздирали кожу.

Через несколько часов трудного пути вдалеке показалась запущенная хижина. Чем ближе они подходили к ней, тем явственней слышалась песня. Низким и властным голосом пела женщина. У входа в хижину сидел прокаженный.

... Некогда статный и красивый юноша, Амо был рожден для подвигов, но страсти опутали его раньше, чем он успел стать отважным воином. Много лет назад отец Кардилы послал его во вражеское племя пак-пак договориться о необходимом для всех батакских племен перемирии. В чужом племени Амо начал не с умных и искусных бесед. В первый же вечер ему подарили наложницу, привезенную с далекого острова. Кожа у девушки была белее и золотистей, чем у батаков, разрез глаз напоминал два полумесяца. Весь вечер и всю ночь он провел с наложницей, а наутро ему объявили, что у нее страшная болезнь. Ее тут же на площади убили, чтобы никто из воинов пак-пак не соблазнился редкой красотой и не навлек беду на племя. Амо с позором прогнали, и вместо перемирия он принес своему племени продолжение войны и неизлечимую болезнь — проказу. Так он оказался здесь, на самом дальнем конце острова. Туда же раджа Имрал приказал отвести и свою молодую жену, которая родила ему двойню, совершив тем самым тяжкий грех.

Женщина сидела рядом с прокаженным и пела. Кардила с удивлением смотрела на чистое, красивое лицо, пышные бедра, высокую грудь. «Наверное, болезнь поражает не всех»,— с надеждой подумала она. Легкий порыв ветра слегка распахнул саронг женщины, и обнажились ее ноги, изъеденные кровоточащими язвами.

На Амо было страшно смотреть. Кожа под бровями стала землистой, нос почти провалился, скрюченные узловатые пальцы с трудом удерживали курительную трубку. Сильный и мужественный воин превратился в безобразное чудовище — так мало осталось в нем от человека. Небольшой клочок острова стал его царством и вечной тюрьмой. Кардилу поразило выражение глаз Амо и женщины: пустое и отрешенное, как у новорожденных младенцев.

— Вот оно, твое будущее,— с нескрываемой злобой сказал Тако.— Они и тебя угостят своим мерзким напитком.

Она вспомнила, что отец рассказывал ей о страшном действии напитка, приготовленного из растения ти. Стоило сделать несколько глотков, и огонь пробирался в кровь, отбирая память и удесятеряя желание плоти.

— Амо! — властный голос Тако оборвал песню женщины.— Я привел тебе новую жену — молодую и красивую!

Чуткое ухо женщины быстрее уловило тревожную весть, и в ее бессмысленных глазах промелькнуло беспокойство.

— Амо, безносый павиан, очнись,— яростно крикнул Тако.

Прокаженный с непостижимой для такого урода стремительностью бросился к нему. От жуткого вида получеловека-полуживотного воин оцепенел и не мог двинуться с места. Между ними оставалось не больше метра, когда Тако сумел побороть страх и схватился за паранг, но женщина опередила его, вцепившись в руку. В следующее мгновенье Амо начал душить воина.

Жизнь покидала молодое тело с корчами и судорогами, обезобразив красивое лицо Тако выражением животного страха и беспомощности. Он упал на землю, и тотчас его голову сильным ударом отсек острый нож прокаженного.

Амо повернулся в сторону Кардилы. Руки медленно потянулись к ней, но женщина помешала ему, решительно оттолкнув от девушки.

— Убей ее! — прохрипел он.

— Сумасшедший! — воскликнула женщина.— Теперь у нас будет кому сажать рис, готовить пальмовое вино и растирать твои больные ноги.

— Ты что, забыла, сколько огненного напитка дают люди племени пак-пак за каждую голову?

— Да, но за голову мужчины, а не девчонки!

— Разве болезнь сделала меня таким же глупым, как ты?! Даже слепой крот увидит, что у девчонки нет волос! Она не сможет долго помогать нам! В своем грязном теле она носит ребенка! Ничтожный Имрал опять издевается надо мной!

— Оставь девчонку до тех пор, пока она сможет помогать нам, а за голову этого воина мы получим у Сирегара много огненной воды и устроим настоящую песту (праздник)...

Потребность снова испить желанный напиток заставила Амо согласиться, и он поспешил в хижину — немного отдохнуть.

— Зови меня Иса,— резко сказала женщина, когда они с Кардилой остались вдвоем, и помедлив, добавила: — Это мое пятое имя, но и оно не спасло от болезни. Богов не обманешь.

Она вплотную подошла к Кардиле.

— Не думай, подлая,— как обезумевшая гюрза шипела Иса. — Не думай, что я позволю тебе сейчас спать с Амо. Он — мой! Подожди немного, придет время, и он превратится в сплошную гниющую рану, и тогда я заставлю тебя лечь рядом с ним, долго ласкать его зловонное тело и целовать провалившийся рот.

Иса, захлебнувшись своими жуткими словами, начала надсадно кашлять. Испарина покрыла ее высокий лоб, руки отчаянно дрожали. Кардила подошла к стоявшему неподалеку бамбуковому сосуду, наполненному водой, и протянула ей. Жадно схватив его, она выпила все до дна.

— Не пытайся разжалобить меня! — с еще большей злобой выкрикнула Иса.— Я еще отомщу за себя и доживу, обязательно доживу до того дня, когда увижу первые язвы на твоем нежном теле. До тех пор ты будешь прислуживать нам. Иди, вычисти пол!

В хижине сидел Амо и раскачивался из стороны в сторону. Он пил огненный напиток, и взгляд его был обращен в неведомое. С каждым глотком он все глубже погружался в прострацию, не желая возвращаться к действительности.

Кардила в растерянности смотрела по сторонам. Даже в хижинах рабов — самых низких людей ее племени — не было такой грязи и невыносимого зловония.

Иса подошла к ротанговой корзине. Вынула из нее две чашки, сделанные из половинок кокосового ореха, отрезала парангом от ствола бамбука тонкую как нить полоску связала чашки вместе и поспешила в сторону джунглей. Путь ей предстоял недолгий, но приходилось часто останавливаться и растирать немеющие ноги. Иса хорошо знала тропу в племя пак-пак. Вот и заветный бамбук. Умелым движением она наклонила гибкий стебель и, закрепив на самом конце две кокосовые чашки, разжала руки. Стебель испуганной птицей взметнулся вверх, огласив джунгли резким перестуком. Отсюда его услышат в племени пак-пак, и к вечеру их воины принесут много веселящего напитка в обмен на голову убитого.

Темнота настигла ее на подходе к хижине, из которой доносились странные, настораживающие звуки. Она разожгла бамбуковую лучину и осветила хижину. Вход в нее закрывал Амо. Расставив свои скрюченные руки, он пытался схватить Кардилу. При этом Амо похотливо причмокивал губами. Ярость ослепила Ису, и, оттолкнув Амо, она схватила девушку за тонкую тунику.

— Скверная тварь! Я предупреждала тебя! Не смей подходить к нему, никогда больше не смей входить сюда и попадаться мне на глаза.