Журнал «Вокруг Света» №09 за 1971 год

Но вообще я считаю, что организм человека, часто и долго находящегося под водой, приспосабливается к морской жизни. Например, под водой устанавливается другой ритм биения сердца: шестьдесят с небольшим ударов в минуту. И я уверен, что человек может и без помощи технических средств стать подводным жителем. Попробую защитить свою точку зрения. Дельфины дышат воздухом, как и человек. Это не мешает им быть обитателями моря. И разве человек в первые месяцы своего пребывания на земле дышит воздухом? Нет, первый вдох он делает, лишь выйдя из утробы матери. И то иногда младенца шлепком приходится заставлять сделать первый вдох. Может быть, в нас заложено биологическое свойство обходиться без воздуха, но мы его теряем, едва выйдя на свет.

— Но у человека нет жабр.

— У дельфина их тоже нет. Но оставим теоретизирования. Практически я ставлю для себя такую цель: разведать путь в глубины, доступные человеку. Чтобы люди, используя наш опыт, уверенно чувствовали себя под водой, могли глубоко погружаться, долго там находиться.

— И последний традиционный вопрос, Каковы ваши ближайшие планы?

— Преодолеть рубеж восьмидесяти метров. Потом девяноста. Мечта, как я уже говорил, — достичь сотни. Я верю в возможности человека. Я не против техники, но я убежден, что человек и без техники способен на большее, чем мы думаем.

Наш диалог слушают еще два гостя Кают-компании: один из них поднимался в космос, другой вместе с Хейердалом пересек океан способом, который до этого плавания казался неосуществимым. Все трое действовали на переднем крае человеческих сил и устремлений: один — без помощи техники, другой — во всеоружии самой новейшей техники, третий — полагаясь на технику древних. И все трое успешно способствовали обогащению человечества новым опытом.

Мы попросили Бориса Егорова и Юрия Сенкевича прокомментировать сказанное Жаком.

Борис Егоров:

В космосе, как и под водой, человеческий организм оказывается в необычных условиях, его физиология заметно меняется. Получается, что люди, подобные Жаку, работают и на нашу науку, помогая лучше понять поведение человеческого организма в необычных условиях. Сопоставления могут дать много интересного.

Может, конечно, возникнуть такой вопрос: зачем сейчас нужны глубоководные погружения человека, когда есть акваланги, не говоря уже о подводных домах, мезоскафах и батискафах? Что ныне ценного могут дать те же рекорды Майоля?

Много чего. Здесь как бы испытывается предел человеческих возможностей в водной среде. Какими резервами обладает человеческий организм, как меняется физиология, психика — это не только интересно, но и важно знать. Не говоря о специальных разделах науки, таких, как космическая медицина, которой я занимаюсь, знание возможностей организма важно и для медицинской практики. Мы плаваем без аквалангов: с аквалангами это уже не спортивная охота, а браконьерство. Конечно, никто из нас близко не подходит к тем глубинам, которых достигает Жак. Самодеятельность в таком деле невероятно опасная вещь, верное самоубийство. Но двадцать-пятнадцать метров погружения — при подводной охоте вещь обыкновенная. Соревнования длятся шесть часов, из них по меньшей мере часа два, ныряя, проводишь под водой. Это я говорю в доказательство, что глубины до двадцати-тридцати метров открыты любому здоровому человеку. И дело тут не только в охоте: ты изучаешь новые горизонты жизни.

Несколько слов о том утверждении Жака, что человек в принципе биологически подготовлен к жизни под водой, хотя еще и не подозревает об этом. Действительно, при погружении объем легких уменьшается, но не беспредельно. Начиная с какого-то мгновения начнется их разрушение. Скорей всего давление воды, заставляющее организм увеличивать насыщение легких кровью, создает дополнительную опасность: может наступить момент, когда сердце не справится с приливом крови, не в силах будет протолкнуть ее. Расчеты показывают, что действительно до ста метров человек может погружаться.

Но я считаю, что, основываясь только на том, что под водой организм как бы автоматически переключается на иной режим работы, делать вывод о доступности для человека постоянного пребывания под водой нельзя. Организм наш вряд ли приспособится к водной среде так, чтобы мы чувствовали себя в ней как рыбы. Другое дело — глубины свыше пятисот метров...

Да, да, на глубине свыше пятисот-семисот метров у человека (во всяком случае, теоретически) есть все шансы стать Ихтиандром без помощи технических средств!

Он сможет там плавать как рыба. Жить как угодно долго. Важно лишь заполнить легкие водой. На глубине пятисот-семисот метров легкие человека, во-видимому, смогут усваивать кислород прямо из воды. Подобные опыты ставились на мышах, собаках. Они жили под водой. Значит, человек сможет жить под водой. Но...

Но сможет ли такой человек вернуться на поверхность. Пока это дорога без возврата. Недавно появилось обнадеживающее сообщение — собаку, долгое время жившую под водой, удалось вернуть в обычные условия. Может быть, в будущем что-нибудь придумаем и для человека. А пока так. Путь в глубины океана нам открыт и в то же время закрыт.

Юрий Сенкевич:

Как врачу мне хочется сказать, что эксперименты по глубоководному погружению очень ценны для науки. Стремление достичь как можно больших глубин возникло не вчера. Из летописей мы знаем, что первая такая попытка была предпринята, по крайней мере, около трех тысяч лет назад. А на деле все началось, конечно, гораздо раньше. Сколько существует «человек разумный», столько он, вероятно, и стремится покорить глубины. Я думаю, что уже в ближайшем будущем наблюдения Жака над своим организмом будут скрупулезно исследованы со всех биолого-медицинских точек зрения. И результаты эти будут чрезвычайно ценны. Жак, например, говорил о той радости, которую он испытывает под водой. В основе своей это чувство имеет чисто физиологическое объяснение — кислородное опьянение. Но ведь в основе всякой психологической реакции лежат те или иные физиологические процессы, а на больших глубинах человеческий организм еще не испытывался. Теоретически мы можем представить, как на глубине будут протекать физиологические процессы, какие новые явления могут тут возникнуть. Можно в конце концов смоделировать глубоководные условия в лаборатории — давление, кислородное опьянение и т. д. Но разве можно на земле смоделировать не только условия 70—100-метровой глубины, но и саму эту глубину? С ее привкусом соли, стаями рыб, мерцающей темнотой, таинственностью, неповторимостью? А без этого никакой эксперимент не будет «чистым». Это будет лишь тень того, что испытывают Жак и его коллеги. Тень той радости от сознания преодоления «своего я», казалось бы, навечно прикованного к «земной оболочке», которая всегда была, есть и будет.

Записали Д. Александров, В. Ильин, Фото М. Харлампиева

В осином гнезде

Один из самых живописных уголков Мюнхена — обширный участок территории, носящий название Английского парка. Сочная зелень деревьев и аккуратно подстриженные английские газоны, зеркальная поверхность озера с пестрыми лодками, тенистые аллеи, по которым не спеша тянутся старинные фиакры с извозчиками в черных цилиндрах, катающие посетителей, — все здесь дышит покоем и чуть смешной, но милой сердцу стариной. Ради ее сохранения закон даже не разрешает строить в этом районе эдания выше трех этажей. Если же посмотреть на Английский парк сверху, то среди редких домов бросается в глаза белая аляповатая постройка, смахивающая на гибрид китайского иероглифа с двухэтажной прусской казармой. У центрального входа медная табличка: Radio «Free Europe» — Радиостанция «Свободная Европа». Чуть ниже более мелким шрифтом другая надпись: «Crusade for Freedom — «Free Europe» Committee Inc. New-Jork, Park Avenue 2» — «Поход за свободу» — Комитет «Свободная Европа» «Инкорпорейтед, Нью-Йорк, Парк-авеню, 2» . История появления и самого комитета и принадлежащей ему радиостанции весьма любопытна.

В небольшом конференц-зале на Парк-авеню в Нью-Йорке шло секретное совещание. Среди немногих присутствующих были заместитель директора, а позднее директор ЦРУ, Аллен Даллес, бывший посол США в Варшаве Артур Блисс Лейн, бывший заместитель госсекретаря Адольф Бсрл, один из создателей американской разведки, Дьюит Пул. Пентагон был представлен генералами Эйзенхауэром и Клеем, Уолл-стрит—президентом «Бэнк оф Америка» Лоуренсом Джанини, одним из руководителей «Чейз нэшнл бэнк», Артуром Пейджем, и банкиром франком Альтшулем. Слово взял председательствующий, бывший американский посол в Японии Джозеф Грю. — Я весьма признателен присутствующим за высокую честь, оказанную мне, — начал он. — Смею заверить, что на посту президента созданного сейчас комитета «Свободная Европа» Инкорпорейтед я приложу все силы, чтобы наше частное общество выполнило возложенные на него задачи в деле освобождения Восточной Европы... Это произошло 1 июня 1949 года. А несколько месяцев спустя опять-таки «по частной инициативе» новоявленного комитета в Мюнхене начала работать радиостанция «Свободная Европа», которую тот же Грю назвал «генеральным штабом перебежчиков из Восточной Европы». Впрочем, прибывший из Нью-Йорка с инспекцией в ноябре 1951 года советник комитета Джексон выразился на совещании руководящего персонала РСЕ куда более определенно: — Радиостанция «Свободная Европа» — это служба психологической войны. Наша организация учреждена для провоцирования внутренних беспорядков в странах, на которые мы ведем вещание. Директор РСЕ Ральф Уолтер и его заместитель Ричард Кук, оба американцы, как, впрочем, и большинство руководящих сотрудников радиостанции, немало потрудились над организацией подрывной деятельности против социалистических стран Европы: Польши, Чехословакии, Болгарии, Венгрии, Румынии. Тридцать два передатчика общей мощностью в 2245 киловатт ежедневно выплескивают в эфир больше 100 тысяч слов. Около 1700 человек — в большинстве своем перебежчики из социалистических стран, уголовники, лица, сотрудничавшие с гитлеровцами во время второй мировой войны, — корпят над составлением идеологической отравы в штаб-квартире «Свободной Европы» в Мюнхене. Причем функции «частной радиостанции» отнюдь не ограничиваются лишь ведением психологической войны. Именно поэтому все, что происходит в двухэтажном белом здании, окружено сугубой секретностью. Сразу за массивными дверьми центрального входа открывается большой вестибюль, по стенам которого развешаны флаги США и социалистических стран. Доступ во внутренние помещения радиостанции бдительно стерегут охранники в серой форме с нашитыми на груди буквами RFE — Радио «Свободная Европа», с безупречными проборами и гипертрофированными мышцами профессиональных убийц. На боку — пистолеты. Эта частная полиция службы безопасности РСЕ подчиняется не руководству радиостанции, а непосредственно Центральному разведывательному управлению США в Лэнгли. Всем, у кого нет специального пропуска, охранники рекомендуют подождать в холле, где в углу вывешена даже... старая местная стенгазета с фотографиями сотрудников РСЕ, развлекающихся в Хофбройхаузе, знаменитой мюнхенской пивной, где когда-то дебютировал Гитлер. Впрочем, ожидание это может затянуться на неопределенное время, так как у посторонних практически нет шансов попасть внутрь радиостанции «Свободная Европа». Именно сюда в течение почти шести лет вместе с сотнями других эмигрантов ежедневно приходил на работу темноволосый мужчина с открытым, чуть скуластым лицом. Как и остальные, он протягивал охранникам удостоверение, в котором на английском и немецком языках значилось: «Удостоверение личности № 14132. Выдано в ФРГ 1 июня 1968 года». Вверху крупно: «Радиостанция «Свободная Европа». Ниже: «гражданство — без гражданства, должность — исследователь, местопребывание — Мюнхен». Далее подпись владельца и виза американского офицера службы безопасности. Здесь же дата рождения — 17 августа 1937 года и особые приметы: рост — 172 сантиметра, вес — 65 Килограммов, цвет волос — темный шатен, глаза — карие. Единственно, что не было указано в этом служебном удостоверении, так это то, что Анджей Чехович, окончивший исторический факультет Варшавского университета, является польским разведчиком, который получил задание проникнуть в аппарат РСЕ, изучить методы и формы ее подрывной деятельности, а также имеющиеся у нее источники шпионской информации. Эта разрабатывавшаяся в течение ряда лет сложная операция началась в апреле 1963 года, когда Чехович выехал в туристскую поездку в Англию. Как и все туристы, он прилежно осматривал достопримечательности Лондона, не прочь был иногда заглянуть в традиционный английский «паб», а во время случайных разговоров допускал даже кое-какие критические замечания по адресу «доброй старой Англии». Словом, это был ничем не выделявшийся рядовой турист. На родину Анджей Чехович поехал через Западную Германию. И вот там-то во время остановки в Кельне случилось неожиданное: польский турист Чехович явился в полицию, заявил, что не намерен возвращаться в Польшу, и попросил предоставить ему политическое убежище...