Журнал «Вокруг Света» №09 за 1973 год

Еще недавно Дания направляла сюда своих врачей, однако за последнее десятилетие все чаще появляются врачи-гренландцы. Пройдя курс медицины в Копенгагене, они возвращаются на остров, чтобы поставить приобретенные ими знания на службу соотечественникам.

Профессора университета в Копенгагене не раз уговаривали студентов-эскимосов, отличавшихся большими способностями, остаться навсегда в Дании. Они сулили им большую карьеру на научном поприще. Однако эскимосы неизменно отвечали:

— Вернусь на родину, там мое место. Кто же поможет нашим, если я подведу их, кто поощрит младших учиться?

Датчане сетуют сегодня, что жители Гренландии все реже пользуются датским языком, а если и изъясняются на нем, то делают это неохотно и чаще всего, когда предъявляют те или иные претензии.

— Почему людям из Копенгагена платят вдвое больше, чем нам? — вопрошают они, имея прежде всего в виду учителей начальных школ, окончивших в Дании те же самые училища, что и они.

— Почему, — волнуются они также, — приезжая в Гренландию, ваши соотечественники, такие же датские граждане, как и мы, не платят никаких налогов? Разве справедливо, что наш остров является для них беспошлинной зоной? Почему в нашей собственной стране с нами обращаются хуже? Разве это правильно?

Таких щекотливых вопросов, на которые никто не спешит дать ответ, множество; число их растет, они вызывают обоюдную горечь. Датчане не хотят понять, что к семидесятым годам нашего века свыше сорока двух тысяч гренландцев — датских подданных — уже не похожи на эскимосов, какими они были» меньше двадцати лет назад, — доверчивых, беспомощных, которые, словно спугнутая дичь, спасались бегством, когда в их тихий полярный поселок вторгался беспокойный атомный век. И это уже необратимо.

«...Меня часто спрашивали, чему я научил эскимосов, — рассказывал Роберт Пири, вернувшись в Соединенные Штаты. — Но чему можно научить людей, которые уже сорок веков назад показали, что умеют существовать в столь неблагоприятных условиях? Я мог бы скорее перечислить, от чего я отучился, живя среди них. Я отучился от того невольного чувства превосходства, которое мы питаем, соприкасаясь с другими народами. Я понял, что не надменность побуждает их наставлять меня, а большой опыт, приобретенный веками. Я отучился от лихорадочной спешки, которая неизбежно приводит к пагубным последствиям в пути. Я отучился также от эгоизма. У гренландцев не существует таких понятий, как «моя трубка», «мой чай», «мой спальный мешок». Нет! «Наша трубка», «наш чай», «наш спальный мешок». Эскимосы давно исчезли бы с лица земли, если бы не жили общиной. Меня коробило вначале, когда они жадно забирали все, что у меня было, съедали мои консервы, раскуривали мой табак. Зато когда у меня чего-нибудь не хватало, я мог быть уверен, что они поделятся со мною последним куском. В этом состоит их сила».

Алина Центкевич, Чеслав Центкевич

Перевел с польского В. Кон

Затерянный храм Диониса

В прошлом году в Софии состоялся Первый международный конгресс по фракологии — науке, изучающей историю фракийцев, племен, населявших в древности обширную территорию от реки Стримон (ныне р. Струма в Болгарии) до Дуная.

По просьбе нашей редакции болгарская журналистка Юлия Богданова обратилась к генеральному секретарю Национального комитета по фракологии профессору Велкову с просьбой рассказать о конгрессе.

Профессор Велков:

Богатая, оригинальная, самобытная и во многом еще загадочная культура фракийцев сыграла огромную роль в становлении современной культуры многих стран Европы. Имена фракийцев Спартака и Орфея вписаны не в одну книгу по истории, и на многих языках до сих пор сохранились предания о тех далеких временах, где истина переплетается с народными легендами.

Огромный вклад в изучение фракийской культуры внесли болгарские ученые. Усилия основоположников национальной болгарской исторической науки были направлены на изучение рукотворных памятников фракийцев, оставшихся на земле Древней Болгарии. Мировое значение имеют труды академика Кацарова — крупнейшего специалиста по фракийской религии, академика Дейчева, создавшего монументальный труд о фракийском языке, и других исследователей. И своеобразным отчетом о проделанной болгарскими учеными работе явилась выставка фракийского искусства, приуроченная к конгрессу.

Об одной из загадок фракийской истории и о крупнейшем фракийском золотом кладе рассказывают член научного экспедиционного клуба студентов Софии и наш специальный корреспондент.

Когда-то одна из вершин Родопских гор носила название Залмисосс. И стоял на этой вершине один из крупнейших храмов Диониса.

Об этом храме с удивительным постоянством писали древнегреческие, а затем и древнеримские исследователи.

«Только эти из фракийцев, — писал Геродот в своей «Истории», — сохранили свою свободу, потому что живут в высоких горах... и отличает их храбрость. У них имеется оракул Диониса, который находится на. самой высокой горе...» В этом святилище, пишет далее историк, есть прорицательница, «которая дает ответь», как в Дельфах». Биографы Александра Македонского оставили сведения, что в 335 году до новой эры Александр во время своего похода против фракийского племени трибаллов, специально изменив маршрут похода, посетил некий храм во фракийских горах, чтобы услышать предсказание о судьбе своего похода... Светоний в «Жизнеописании цезарей» пишет, что император Октавий, будучи во Фракии (в 60—59 годах до новой эры), поднялся на некую священную гору, где и спрашивал оракула о своей судьбе. И во время ритуала жертвенное пламя поднялось ровно и высоко. «Знамение было подобно тому, какое получил сам Александр Великий, когда приносил жертвы на этот святой алтарь», — заканчивает Светоний.

Последнее античное свидетельство об этом храме датируется 410 годом новой эры.

С тех пор след храма теряется почти на полтора тысячелетия.

Сто лет назад, в 1870 году, болгарский краевед Стефан Захариев издал в Вене небольшую книжку, где, в частности, сказано: «К западу от наивысокой вершины Родоп, названной Гьозтепе, имеются развалины великолепного дворца... Двор украшен мозаичными фресками, а в само помещение ведут мраморные ступени... На стенах дворца выбиты непонятные надписи. Рядом с дворцом находятся исполинские саркофаги из белоснежных мраморных плит, которые тоже покрыты надписями». Сообщением краеведа заинтересовались исследователи. Один из крупнейших историков того времени д-р Иричек писал в своей «Истории Болгарии», что развалины на Гьозтепе, видимо, и есть развалины того храма Диониса, о котором упоминали крупнейшие летописцы античности. Говорят, что даже сам великий Эванс, человек, открывший минойскую цивилизацию на Крите, мечтал заняться «загадкой Залмисосса». Многие европейские ученые снаряжали в те времена разведочные экспедиции в поисках храма Диониса, но загадка оставалась загадкой.

И вот недавно отряд научного экспедиционного клуба высших учебных заведений Софии под руководством старшего научного сотрудника Ивана Венедикова вблизи родопского села Татул открыл руины большого храмового комплекса, вырубленного в скалах. Исследования скального храма только начались, но уже сейчас ясно, что перед исследователями один из интереснейших памятников далеких фракийских веков.

На Международном фракологическом конгрессе ученые разных стран смогли познакомиться с этим открытием — с описаниями и фотографиями циклопических ниш, выдолбленных в скалах, гробниц и саркофагов фракийских вождей, жертвенников, где три тысячи лет назад делали приношения неведомым нам богам.

Оптимисты считают, что открытое вблизи села Татул святилище можно отождествить с таинственным храмом Диониса. Время покажет, насколько оправданны их надежды. Пока что большинство исследователей считает, что это не тот храм, где узнавали свою судьбу Александр Македонский и император Октавий, а святилище одного из фракийских племен. Но все исследователи единодушны в одном — это открытие является той путеводной нитью, которая должна привести к загадочному храму на родопской вершине, который, как и Дельфийский, был славен во всем античном мире.