Журнал «Вокруг Света» №09 за 1988 год
Шрифт:
...Час за часом бродим мы по затененному, неровному и мшистому подножию горы в надежде найти то, что в прошлый приезд я видел собственными глазами,— следы далекой жизни. Попадаются, и довольно далеко от берега, различные кости — черепа моржей, китовые ребра и позвонки, а место землянки — прямоугольная площадка с распавшимися гнилыми бревнами по сторонам — как сквозь землю провалилось! Так и не удалось в этот раз добраться до разгадки — кто жил в избушке на мысе Фомы, кого украшала голубая бусинка и кому или на ком звонил медный колокольчик.
Но недаром говорят: ищешь Индию — найдешь Америку...
Неподалеку от мыса Фомы, на левом берегу ручья Моржового, у самого впадения его в море, мы наткнулись на остатки гурия с торчащим из него обломком старой мачты.
В 1911 году к острову подошло ледокольное судно «Вайгач» Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого
Историческое это место — гора Томас! Никак нельзя оставлять его в забвении и небрежении. Здесь надлежит соорудить памятник с мемориальной доской или, на первое время, хотя бы памятный знак — чтоб было где поклониться нашим прадедам — открывателям острова.
«Остров раздоров»
Вот уже несколько дней, как я живу в маленьком балочке на восточной оконечности острова — мысе Уэринг, изучая вместе с моим старым другом, орнитологом Василием Придатке жизнь птичьего базара. Все наши маршруты обычно заканчиваются на вершине Уэринга, после подъема с припая. Привал! Можно отдышаться и обтереть пот. И посидеть, прислушиваясь к накатывающему волнами гулу базара, поглядывая с высоты на горизонт, заполненный льдами — торосами, ропаками, несяками...
Сверху хорошо просматривается выгнутая подковой бухта Драги с ее чистой, крупной, словно отборной галькой, залитая акварельными красками низкого солнца, а за ней — желтый монолит мыса Литке. Эта бухта, сейчас такая светлая, уютная, притихшая, стала однажды свидетельницей трагедии и отчаянной борьбы за жизнь. И совсем иначе, чем мы, увидели ее люди, гибнущие здесь...
Тоже июльские дни. 1914 год. На галечнике бухты — две белесые, истерзанные ветром палатки. В одной из них склонился над записями исхудалый, бородатый человек. Он строчит по-английски: «В нашей жизни есть только одно светлое пятно — полночное солнце. Время не играет роли, темноты нет и ночь ничего не значит... Все — против нас. Вокруг мясо, но оно добывается необычайно дорогой ценой. Июль оказался самым тяжелым в наших испытаниях, и мы часто доходим до голодовок. Мы ели хвосты и плавники, которые валялись вокруг нашей стоянки так долго, что сгнили и разложились, временами вынуждены были жевать кожу... Все мои внутренние органы перестали работать. В туманные дни я пытался чинить одежду, но она сгнила и не держит стежков. Мои силы все убывают, каждый шаг дается большим усилием воли. Что больше всего мучает, кроме истощения — это все нарастающее чувство одиночества. У меня нет ничего общего со спутниками, кроме отчаяния. Когда мы бодрствуем, единственная мысль: придет ли помощь? Упаси нас Бог зимовать здесь. Это безнадежно.
Будущее не в моих руках. Да свершится воля Твоя!»
Как оказались здесь эти люди?
«Карлук» — судно Канадской арктической экспедиции — отправился в Ледовитый океан для открытия новых земель. Ему с самого начала не повезло: попал в дрейф, и льды унесли его от побережья Аляски к острову Врангеля. Корабль не выдержал сжатия и затонул, а люди выбрались на лед и затем с большим трудом достигли берегов острова, в то время необитаемого. Но не все — восемь человек погибли во льдах. Капитан «Карлука» Роберт Бартлетт сделал героическую попытку спасти оставшихся: он в сопровождении эскимоса отправился на собаках через пролив Лонга за помощью. Тогда же по просьбе Канады шел на спасение и наш ледокол «Вайгач», но вынужден был вернуться из-за поломки винта.
О своем походе Бартлетт расскажет в книге «Последнее плавание «Карлука». А вот о том, как жили оставшиеся на острове спутники капитана, до сих пор мало что было известно. И лишь в 1975 году один из робинзонов, восьмидесятивосьмилетний
учитель из Глазго Вильям Маккинли поведал миру об этом в своей книге «Карлук» — неизвестная история одной арктической экспедиции». Тогда, на острове, он — совсем еще молодой метеоролог — день за днем вел подробный дневник.Их осталось здесь пятнадцать человек: канадцы, американцы, шотландец, норвежец, эскимосская семья с двумя маленькими детьми и еще несколько собак и черный кот по кличке Негритос. Сборный интернациональный экипаж, почти все встретились с Арктикой впервые. Без самых необходимых запасов продовольствия, оружия и снаряжения прожили они здесь полгода — с марта по сентябрь,— доверясь судьбе.
Самым большим лишением, как пишет Маккинли, было «отсутствие товарищества, душевного тепла». Даже само слово «Врангель» ассоциируется у автора с английским «wrangle» — раздор, ссора. Друг другу не доверяли, зорко следили, кто сколько съел, утаивали пищу. Исключением были эскимосы, они просто работали не покладая рук, без жалоб, упреков и раздражения, видно, такая жизнь не была для них чем-то необыкновенным. Охотник Куралук не только обеспечивал свою семью, но был главным добытчиком пищи для всех.
Перед поездкой я еще раз перечитал эту книгу. Фотографии, опубликованные в ней, сейчас отчетливо встали перед глазами. На них хорошо видны и лагерь, и мыс Уэринг, и мыс Литке — точная привязка к местности. Можно искать! Василий тоже загорелся этой идеей. И в один из дней мы отправились в бухту Драги.
Находки начались сразу же. На том месте, где, судя по фотографиям, стоял лагерь, вблизи от мыса Литке, в русле обмелевшего ручья мы обнаружили под бревном плавника и нанесенным сверху слоем гальки череп моржа с хорошо сохранившимися бивнями. Вокруг валялось много разнесенных водой костей. (Маккинли: «20 июля Куралук добыл своего первого моржа и — так случилось — единственного. Мы с огромным трудом вытянули громоздкое тело на кромку берега. Таким голодным, как мы, любое мясо показалось бы восхитительным ».)
Стали искать кострище и наткнулись на него — тут же, на берегу ручья. Множество углей, обгорелых деревяшек и один большой ствол с торчащими корневищами, тоже обугленный сбоку (это дерево есть на фотографии в книге). Сдвинув его, мы увидели под ним с десяток старых деревянных колышков для палаток. А поодаль — следы еще одного кострища и множество разбросанных по тундре старых, наспех сделанных колышков. (Маккинли: «Мы передвинули палатки вдоль берега, чтобы вокруг было чисто».)
Попадались нам различные деревяшки со следами обработки и среди них — два бруска с рядом сделанных вручную отверстий, из которых торчали обрывки продетой жилки — остаток какой-то снасти, возможно, для ловли птиц (Маккинли: «Кура-луку пришла в голову блестящая идея: почему бы не попробовать ловить кайр сетью? С большой осторожностью мы, держа сеть в руках, подобрались к полынье, в которой плавали птицы, и одним махом накинули ее. Ни одной не удалось улететь. Это была неожиданная удача. Наше настроение поднялось...»)
Мы с Василием обошли и тщательно осмотрели весь берег бухты — нигде больше не обнаружили никаких признаков возможной стоянки. Для проверки решили поставить себя на место потерпевших кораблекрушение: где бы мы разбили лагерь? И сошлись на том, что именно здесь. Прежде всего нам нужен был бы хороший наблюдательный пункт — спасение могло прийти только с моря, чтобы вовремя увидеть корабль и дать знать о себе выстрелами и огнем костра. Такое место — легкодоступная вершина мыса Литке — рядом, дальше по берегу обзор закрывает мощный массив Уэринга. Нам нужна вода — ручей на всем берегу бухты только здесь.
Итак, и фотографии, и находки, и анализ по принципу «я сделал бы так» не оставляли сомнений: мы нашли стоянку людей с «Карлука».
В такие же июльские дни их положение достигло критической точки. К тому времени уже произошла трагедия в отделившейся от основного лагеря и поселившейся в бухте Роджерса группе: двое умерли от болезней и недоедания, третий сошел с ума... У оставшихся же почти исчезла надежда на спасение. Маккинли неутомимо пишет дневник: «Я проснулся от выстрела и услышал крик Вильямссона: «Бредди застрелился!» Бредди был мертв. Он лежал в своей палатке, маузер — рядом. Был это несчастный случай или намеренное самоубийство? Или он просто не мог выдержать перспективы зимовки на острове? Мы никогда не получим ответа. В присутствии всех Вильямссон разобрал его имущество. Все вещи, пропавшие из моего мешка, оказались там, включая мой компас, который был спрятан в носок.