Журнал «Вокруг Света» №09 за 1988 год
Шрифт:
Улетая на Большую землю, перед тем как сесть в вертолет, Леонид Васильевич снял шапку:
— Прощай, мой остров!
Остров Врангеля
Виталий Шенталинский, наш спец. корр.
На пороге неведомого
Сенсации — беспроигрышное горючее для двигателей периодики. Традиционный набор их известен — экстрасенсы, филиппинская хирургия, Атлантида, Несси, снежный человек... Стоп! Йети — значит, Гималаи, алмасты — Кавказ. И еще Памир. Можно вспомнить сасквача, Калифорнию, кадры 1967 года, отснятые Паттерсоном. И все. Но ведь Памир, Гималаи и Кавказ — далеко не единственные регионы планеты, где отмечены встречи
В бесчисленных письмах, поступающих в редакцию, читатели просят: дайте информацию! Пусть нечеткие снимки, пусть неясные отпечатки следов, пусть противоречивые свидетельства очевидцев. А уж мы-то сами сопоставим факты, поразмышляем... «Почему вы не пишете о снежном человеке, разве это тоже закрытая тема? — спрашивает А. Афанасьев из Запорожья.— Ведь за рубежом выходят целые книги о нем...»
Одна из таких книг — «Загадка снежного человека» — вышла недавно на датском языке. Большую ее часть занимает работа доктора исторических, доктора философских наук Б. Ф. Поршнева «Борьба за троглодитов», практически неизвестная советскому читателю. Материалы Поршнева (1905—1972) станут одной из составляющих сегодняшней «Кают-компании», собиравшейся по многочисленным просьбам читателей в редакции журнала. Представим участников: писатель из Читы Геннадий Донец, занимающийся проблемой реликтового гоминоида в Сибири; Людмила Богословская, доктор биологических наук; Майя Быкова, соратница Б. Ф. Поршнева, член совета Объединения криптозоологов. А также Бернар Эйвельманс — известный бельгийский зоолог (живущий в Париже), председатель Международного общества криптозоологов, написавший много интересных книг и предоставивший нам малоизвестные материалы по реликтовому гоминоиду в Африке.
О нем рассказывают немало легенд и мифов. Однако существуют и фотографии странных следов, гипсовые отливки, привезенные чаще всего из-за рубежа, которые, естественно, возбуждают желание завтра же углубиться в горы и... поймать неизвестное науке существо. Тем более что уже объявлено в печати: конкурс «Реликтовый гоминоид» приглашает всех желающих ловить легендарное животное, а не можешь сам отправиться в экспедицию — помоги деньгами. Хотят поднять в ружье и погранзаставы — ведь гоминоиды не ведают государственных границ...
А между тем речь идет о существе, предположительно отстоящем от человека никак не дальше человекообразных обезьян, одном из самых «разумных» — в пределах тех зачатков разумной деятельности у животных, которые допускает нынешняя наука. О существе, ведущем столь потайной образ жизни, что встреча с ним практически не может быть запланирована. Экологическая ниша его не дает возможности запланировать столкновение с ним человека, хотя такие случаи все же бывают. Но что нам даст встреча с ним?
М. Быкова. Предположим, что реликтовый гоминоид все же дожил до наших дней. Это означает, что он сопутствовал человеку в течение всей его истории. Не будем заниматься бесполезным делом — гадать, к какой ветви на древе приматов принадлежит эта группа человекообразных и в каком месте эта ветвь ушла в сторону от нашей человеческой родословной. Пока не появится несколько объектов, к которым можно будет приблизиться — да не один раз,— до тех пор разговор будет оставаться беспредметным.
А между тем, со времени пещерных страхов и до наших дней образ человекоподобного существа проходит сквозь толщу самых разных культур. Только далеко не всегда он воспринимается впрямую, а точнее — почти никогда.
Б. Ф. Поршнев (из книги «Борьба за троглодитов»).«Баварский солдат Иоганн Шильтбергер в конце XIV века попал в плен к туркам, его переправили к Тимуру, оттуда в подарок ордынскому хану Едигею. Все-таки в 1427 году Шильтбергер вернулся домой и написал «Книгу путешествий». В ней упоминается и о том, что на горном хребте Арбусс (восточная оконечность Тянь-Шаня) «живут дикие люди, не имеющие постоянных жилищ, тело же их, за исключением рук и лица, покрыто волосами; они скитаются в горах наподобие других животных, питаются листьями, травой и чем придется. Владетель упомянутой страны подарил хану двоих диких людей — мужчину и женщину, которых поймал в горах, а также трех диких лошадей, живущих у этих гор, величиной с осла». Шильтбергер подчеркивает, что все видел своими глазами.
Начальник цеха московского завода Г. Н. Колпашников в 1937 году воевал в восточной части Монголии, у реки Халхин-Гол. Ночью его вызвали в соседнее подразделение: часовые заметили два силуэта, спускающиеся по гребню горы и, полагая, что это вражеские разведчики, после окрика наповал застрелили обоих, а оказалось,
что они убили существ, похожих на обезьян. Прибыв на рассвете на броневике к месту происшествия, Г. Н. Колпашников, по его словам, «почувствовал некоторую неловкость, что убиты не враги, а два животных странного вида». Подозванный монгольским переводчиком старик монгол подтвердил: такие дикие люди здесь в горах водятся. Подойти близко к трупам старик боялся. Колпашников запомнил, что убитые были примерно человеческого роста, тело неравномерно покрыто рыже-бурой шерстью — местами проступала кожа. Запомнились густые длинные брови и волосы, закрывающие лоб. Лицо, говорит Колпашников, было похоже на «очень грубое человеческое лицо».Как выяснилось, позже и другие офицеры осмотрели останки этих существ. Но в разгар боев отправить их на исследование просто не было возможности.
Замечательный русский натуралист Н. А. Банков, написавший превосходные, исполненные тонкой наблюдательности книги о жизни природы, упомянул и о таком случае. В 1914 году в горных лесах Южной Маньчжурии, глубоко в тайге зверопромышленник Бобошин завел его показать диковину в хижину охотника по имени Фу Цай. Последний пользовался помощью странного существа, которое вполне прижилось в его фанзе. Ему дали человеческое имя Лан Жень. В силки и ловушки, расставленные Фу Цаем, он был приучен с необъяснимой ловкостью загонять птицу и зверя. По немногим признакам — сутулость, волосатость, бессловесность — мы сразу узнаем в описании Н. А. Байкова нашего «подопечного», хотя этот одомашненный экземпляр, малорослый, на вид лет за сорок, был одет в какие-то лохмотья. «На голове у него спутанные и всклокоченные волосы образовали шапку. Лицо его, красно-бурого цвета, напоминало морду хищного зверя, сходство это еще усиливалось открытым большим ртом, в глубине которого сверкали ряды крепких зубов с острыми выдающимися клыками. Увидев нас, он присел, опустив свои длинные волосатые руки с крючковатыми пальцами до полу, и замычал каким-то диким звериным голосом. Дикие, почти безумные глаза его горели в темноте как у волка».
...Ночью Байков был разбужен Бобошиным и они осторожно вышли вслед за выскользнувшим из фанзы Лан Женем. Луна озаряла тайгу и заснеженные горы. Притаившись в тени навеса, они наблюдали присевшего на корточки под кедром и поднявшего голову Лан Женя, который начал выть, подражая в точности протяжному вою красного волка. При этом он вытягивал нижнюю челюсть и по мере понижения звука опускал голову почти до земли, совсем так, как это делают волки...»
М. Быкова. Вспомните сказку С. Аксакова «Аленький цветочек». Купец забрался в лесные дебри, и вдруг «...вырос как будто из земли перед купцом зверь не зверь, человек не человек, а так, какое-то чудище, страшное и мохнатое, и заревел он голосом диким... У честного купца от страха зуб на зуб не приходил... Раздался в лесу хохот, словно гром загремел...»
И откуда только почерпнут этот заморский образ?
Крупный русский бытописатель и знаток природы П. И. Мельников (А. Печерский), рисуя ветлужские и вятские леса второй половины XIX века, места между реками Унжей и Вяткой, берега притоков левого берега Волги — Линды, Керженца, Ветлуги, Кокшаги, пишет: «Зимой крещеному человеку в лесу окаянного нечего бояться. С Никитина дня вся лесная нечисть мертвым сном засыпает: и водяник, и болотняник, и бесовские красавицы чарус и омутов — все до единого сгинут, и становится тогда в лесах чисто... Спит окаянная сила до самого вешнего Никиты (5 сентября, весенний — 3 апреля), а с ней заодно засыпают и гады земные... Леший бурлит до Ерофеева дня (4 октября), тут ему на глаза не попадайся: бесится косматый, неохота ему спать ложиться, рыщет по лесу, ломит деревья, гоняет зверей, но как только Ерофей-Офеня (4 октября) по башке лесиной его стукнет... окаянный спит до Василия парийского, как весна землю парить начнет (12 апреля)».
Семидесятипятилетний Егор Акимович Яковлев (отличавшийся не только отменным душевным здоровьем, но и определенным общественным положением) так поведал о событиях 1909 года возле деревни Коробово Андреевского района Смоленской области (губернии). Было ему в ту пору 10 лет. Однажды в сумерках они отправились с отцом в лес, чтобы привезти домой несколько вязанок дров, заготовленных для помещика. Из одной на поляне выбрали чурбачков. А чтобы не очень заметна была пропажа, решили и из другой вязанки неподалеку дров набрать. Но тут услышали шаги. Решили, что лесник, замерли. Вдруг видят, из лесу вышел человек, ростом метра два с половиной. Раздет, волосат, лицо страшное. Поняли сразу — перед ними лесовик. Отец попытался его несколько раз перекрестить трясущейся рукой, но, увидев, что тот не растворяется, бросил эту затею.