Журнал «Вокруг Света» №09 за 1989 год

Из книги: Roberto Merlo. Argentina inedita. Patagonia y terra del fuego. Buenos-Aires, 1985. © Перевод на русский язык «Вокруг света», 1989 г.

Лекарство против джиннов

Беремся утверждать, что название «лавсония невооруженная» вряд ли вызовет у читателя ассоциацию с известным всем порошком, который можно встретить на прилавке в парфюмерном магазине. А между тем так называется растение, из листьев которого делают хну. Слава, сопутствующая ей поначалу только в Индии и на Арабском Востоке, уже давно перешагнула границы этих районов. Но мы ведь знаем хну, что называется, с одной стороны. А вот в ряде арабских стран остался еще обычай, который не последовал вслед за растением по всему миру. Довольно странный обычай, с точки зрения европейца: разрисовывать тело хной. В Марокко, например, руки девочек покрывают затейливым узором, начиная уже с трехлетнего возраста. Конечно же, делается это по большим праздникам, в основном накануне 27 дня Рамадана, то есть перед окончанием мусульманского поста. Мать или сестра покрывают пастой из толченых листьев хны руки ребенка и оставляют краску на ночь с тем, чтобы она закрепилась как можно лучше. На следующий день юная красавица в новом белом платье гордо прогуливается неподалеку от своего дома, демонстрируя узор. Эта процедура повторяется из года в год.

Украсить себя хной можно и в период замужества. «Ночью хны» называется первая ночь трехдневных свадебных празднеств. А потом рисунок наносится при первой беременности, как правило, на седьмом месяце. Поводов к раскраске хной много, но во всех случаях обычай становится торжественным и праздничным событием в жизни женщины.

Многие марокканки убеждены, что различные заболевания и неприятности возникают из-за джиннов, невидимых духов, живущих вместе с людьми и способных завладеть телом и душой. Джинны стараются походить на простых людей и могут быть плохими или хорошими. Обитают они в темных сырых закоулках, общественных банях, речушках, канавах. Даже такие мелочи вроде разбитой чашки или утери пуговицы не происходят без их ведома.

Умилостивить джиннов можно хной. Надо только заранее выявить виновника неприятностей, узнать его имя и запросы, чтобы не прогадать с подарком. Задача не из легких. Поэтому на вечер приглашают ясновидицу, которой легче договориться с духами.

Имя самого уважаемого джинна в Фесе, древней столице Марокко,— Лала Малика. Он любит сложные узоры, запах ладана, апельсиновую воду, розовато-лиловый, розовый и небесно-голубой цвета, а также шутки, танцы. Другой джинн — Лала Мира — обожает желтый цвет и никакой другой, хну на обеих сторонах рук до запястья, а на ногах до щиколоток и обязательно без всякого рисунка. Любимый цвет джинна Сиди Хаму — красный. Рисунок должен полностью покрывать ладонь и кончики пальцев.

Мусульманская вера предписывает скромность в поведении и одежде. Поэтому рисунок наносится только на небольшие открытые участки рук и ног.

Как правило, праздники хны длятся не более трех дней. Если позволяют средства, женщина нанимает художницу, которой, кроме денег, преподносит в подарок конфеты, печенье и пятифунтовую головку сахара. Ее полагается развлекать музыкой, поить чаем. Несмотря на то, что искусство украшения рук и ног ценится достаточно высоко, тем не менее занимаются им, как правило, бедные женщины, не пользующиеся к тому же хорошей репутацией.

Техника нанесения узора бывает различной. Одни используют для этого пустой корпус ручки, другие шприц, с помощью которого можно достичь особой чистоты линий, а кое-кто довольствуется простой заостренной палочкой. В красящее вещество зачастую добавляют цветки апельсинового дерева, сахар и ароматические вещества.

Мастерица начинает свою работу утром. После того как узор на одной руке, как правило, левой, закончен, наступает время обеда, во время которого клиентка еще в состоянии обслуживать себя правой. Когда обе руки покроются тончайшей вязью, наступает черед разукрашивать ноги.

Следующий этап — сушка над тлеющими ароматическими углями. Затем «произведения искусства» бережно оборачивают в ткань, чтобы случайно, во сне, не испортить сложную работу.

Чтобы узор был четким и долго оставался на коже, рисунок повторяют еще дважды.

Мужчинам этот обычай не приносит радости. Ведь женщина оставляет свои повседневные заботы не на один день. Соседи, встречаясь с ней, приветствуют «свежепокрашенную» возгласом: «Носи хну на здоровье!» Где уж тут заниматься на кухне или копаться в земле.

Наконец виновница торжества предстает перед зрителями. Играет музыка, тлеющие угли наполняют комнату особым ароматом. Вдыхая запах пряностей и отпивая маленькими глотками воду, настоянную на цветках апельсина, женщина поначалу неподвижно сидит в сторонке, а затем присоединяется к своим танцующим подругам. Все напряженнее ритм танца, все энергичнее движения. Внезапно лицо женщины бледнеет, и она впадает в состояние транса. Теперь движения ей не принадлежат — она вся во власти джинна. Постепенно некоторым из присутствующих передается это состояние, ну а те, кто не может ощутить его, держатся за пояс счастливчиков. Ритуальный танец длится до тех пор, пока наконец джинн не уходит восвояси.

А краска еще долго будет держаться на коже, вызывая приятные воспоминания, и только заезжие туристы будут с недоумением разглядывать причудливые узоры.

По материалам зарубежной печати подготовил А. Стрелецкий

В Антибе, у Грина

Бывают странные сближения, как отметил А. С. Пушкин.

Звонок из редакции «Вокруг света» с предложением написать несколько вступительных слов к переводу «Третьего» раздался как раз накануне того дня, когда я улетал во Францию на встречу с Грэмом Грином.

Вот уже двадцать три года прославленный английский писатель живет на Лазурном берегу , в Антибе. Приятно было вновь очутиться в его скромной двухкомнатной квартире, основную обстановку которой составляют стеллажи с книгами (среди них — сочинения Чехова, Толстого, Тургенева, Гоголя, Герцена). Из окна кабинета открывается вид, достойный этого неутомимого путешественника: слева — старинный форт, прямо — слегка колышущийся лес яхтенных мачт в гавани и море, сливающееся вдали с небом.

Пользуясь случаем, я сообщил автору о намерении журнала познакомить советских читателей еще с одним произведением Грэма Грина и попросил рассказать об истории его создания. Писатель подошел к полке и снял с нее две книжки: одна из них — «пингвиновское» издание «Третьего», а другая — опубликованный сценарий фильма, поставленного по этой повести.

— Собственно говоря,— вспоминает Грин,— «Третий» был изначально предназначен для зрителей, а не для читателей. Но даже работая специально для кино, я всегда делаю сначала набросок в прозе, а уж потом переделываю его в сценарий. Это помогает мне глубже разработать характеры, полнее обрисовать атмосферу, в которой развертывается действие.

Таким образом, жанр «Третьего» можно определить как киноповесть или, точнее, как повесть для кино. А история ее возникновения такова. Вскоре после окончания войны продюсер Александер Корда обратился к Грину с предложением написать для режиссера Кэрола Рида сценарий фильма о четырехзональной оккупации Вены (перед этим Рид снял картину по гриновскому «Падшему идолу», а впоследствии экранизировал «Нашего человека в Гаване»).

У писателя был в запасе росток идеи для сюжета. Но как пересадить этот росток на почву послевоенной ситуации в Вене? С таким вопросом Грэм Грин отправился в австрийскую столицу. Там ему довелось встретиться с офицером английской военной полиции, который послужил потом отчасти прототипом полковника Каллоуэя — неизменно спокойного, невозмутимого, но весьма решительного в нужную минуту профессионала, прошедшего школу Скотленд-Ярда. Этот офицер показал писателю разветвленную систему канализационных каналов, используя которые злоумышленники легко могли, минуя патрули, попадать в любую зону города Он же рассказал о недавно раскрытой афере — широкомасштабной спекуляции разбавленным пенициллином. Эти конкретные детали и позволили окончательно выкристаллизоваться замыслу.