Журнал «Вокруг Света» №10 за 1974 год
Шрифт:
— У вас есть хоть какой-нибудь медицинский инструмент? Немедленно принесите, — категорическим тоном потребовал господин «дантист».
Солдаты засуетились. Откуда-то притащили целых три санитарных сумки. Уже стало смеркаться, но над одним из вагонов ярко светила большая лампа. Показав на нее, Владимиров объяснил, что ему необходим свет, что он сможет работать уверенно лишь в том случае, если пациента поместят под фонарем. И хотя стонущий обер-лейтенант в сопровождении фельдфебеля беспрекословно направился к указанному вагону, Петром вдруг овладело смятение. Что мог сделать он, врач-самозванец, которому во время подготовки в Москве дали лишь элементарные медицинские познания да познакомили с несколькими азбучными истинами
— Битте, герр доктор...
Петр невольно усмехнулся: гитлеровцы сами любезно приглашали его в вагон со сверхсекретным грузом. Пока солдат открывал объемистые санитарные сумки с инструментами, Владимиров решительно шагнул в вагон, жестом пригласив обер-лейтенанта следовать за собой. Затем велел принести воды, долго мыл руки и лишь после этого с озабоченным видом принялся осматривать рот пациента. В душе он и сам не рассчитывал, что сможет помочь ему, и лишь стремился выиграть время. Но произошло настоящее чудо. Причина страданий лейтенанта сразу же стала ясна даже такому «дантисту», как Петр: больной зуб — левый глазной. Воспаление надкостницы. «Надо рвать», — мысленно поставил он диагноз.
— Воспаление надкостницы, господин обер-лейтенант, зуб безнадежен, — произнес он вслух.— Придется удалить.
Тот молча кивнул. Петр отобрал нужные инструменты, положил в спирт. Отбил ампулу с новокаином, наполнил шприц, вонзил в десну. Пациент взревел благим матом. Владимиров поспешил успокоить его, объяснив, что наркоз подействует только через десять минут, и рассеянно посмотрел через плечо обер-лейтенанта внутрь ярко освещенного лампой вагона. Сознание мгновенно регистрировало увиденное: у края прохода, судя по маркировке, ящики с минными взрывателями. Дальше на рельсовых тележках закрытые брезентом какие-то квадратные конструкции размером примерно метр на метр. Видимо, якорные стоянки для морских мин. За ними, тоже под брезентом, огромные цилиндрические предметы. Петр начал задумчиво ходить по проходу, чтобы хоть чем-то заполнить вынужденную паузу. Собравшимся в вагоне немцам и в голову не могло прийти, что «дантист» шагами вымеряет размер мин: длина — три метра, в диаметре — почти шестьдесят сантиметров, следовательно, вес около тонны. В каждом вагоне по две мины вместе с двумя якорными стоянками. Скорее всего опытные образцы. Акустические или магнитные. А может быть, и комбинированные. Или что-то новое? Нужно обязательно установить, куда направляется состав, на какой корабль погрузят мины, когда он выйдет в море...
Владимиров взглянул на часы. Пора. Он еще раз мысленно повторил, увы, слишком краткие наставления инструктировавшего его врача: зуб надо рвать решительным, резким движением. Ни в коем случае не расшатывать, чтобы не сломать. Подойдя к обер-лейтенанту, велел ему приготовиться. С уверенным видом взял щипцы, крепко ухватил больной зуб. На секунду закрыв глаза, рванул, что было сил и тут же отлетел в сторону, больно ударившись об угол ящика. В щипцах торчал здоровенный клык...
Состав с секретным грузом безбожно задерживался. Впрочем, об этом должны беспокоиться те, кто сопровождает его, и железнодорожное начальство. Господину «дантисту» до этого нет дела. Получив честно заработанный гонорар из рук обер-лейтенанта, наконец вздохнувшего с облегчением, Владимиров озабоченно осведомился, когда у них будет следующая продолжительная остановка. Нужно обязательно еще раз показаться врачу, чтобы не было осложнений. С флюсом не шутят. Ах, только в конечном пункте, в Варне, тогда герру обер-лейтенанту следует через каждые два часа принимать по таблетке красного стрептоцида...
Проходя по перрону мимо
ожидавшего его железнодорожника, Петр кивнул:— Все. Пусть проваливают ко всем чертям. Мне они больше не нужны...
Главное было выяснено: состав следует в Варну через Карнобат и Мурну. В порту товарищи проследят, на какой корабль будут перегружены новые секретные мины. Судя по всему, фашистское командование намерено внезапно применить их на Черном море. Теперь это уже не получится. Да и вообще Петр был почти уверен, что сверхсекретный груз будет перехвачен по пути советскими подводными лодками.
...Венера не понимала, что с ней творится в последнее время. Каждую ночь, как по будильнику, она просыпалась около четырех и больше уже не могла уснуть, терзаясь нехорошими предчувствиями. Она принимала снотворное, пила горькую микстуру, приготовленную аптекарем господином Караджевым по особому рецепту, но все это не помогало. Чтобы забыться, она вставала и включала приемник.
К концу второй недели ночных бдений она заметила нечто очень странное: в доме Зары Стойновой напротив ровно в четыре часа начиналось едва заметное движение. А однажды Венера столкнулась с любопытным совпадением. Как только в доме Зары замелькали неясные тени, в приемнике на волне девятнадцать метров оглушительно запищала морзянка. Это продолжалось минут пятнадцать. Потом морзянка внезапно оборвалась. И в доме Зары все сразу затихло.
Возможно, что Венера не обратила бы внимания на этот случай, если бы не поучения господина полицейского начальника Райнова. Для него она давно уже была не только любовницей, но и бесплатным осведомителем, сообщавшим кое-что пикантное о своих гостях — германских и местных болгарских чиновниках, которых поставлял ей сам Райнов.
Венера повторила свой опыт пять раз подряд и убедилась, что чуть видное пятно света имеет определенную связь с работой мощного передатчика. Правда, она ни на минуту не допускала, что этим занимается сама трактирщица. Эта дура не знает, как и приемник-то включить. Скорее всего, если кто-то и ведет передачи из дома напротив, то это какой-нибудь хорошо обученный человек.
Когда через две недели Райнов поздно вечером заглянул к своей любовнице, та встретила его неожиданным вопросом:
— А правда, что полиция действительно прилично платит за выдачу каждого красного?
— Да, платим, — рассеянно ответил он. — Пятьдесят тысяч. Разумеется, если это настоящий красный, а не какой-то ворюга...
— Тогда готовь денежки, а славу можешь взять себе, — торжествующе усмехнулась хозяйка, и сколько Райнов ни допытывался, в чем дело, Венера упрямо твердила, что он сам все поймет в четыре часа утра, если останется у нее.
Разбудить господина полицейского после ужина с ракией оказалось нелегко. Наконец сознание Райнова прояснилось:
— Кофе, и как можно крепче! Быстро!
Венера перехватила его руку, потянувшуюся к выключателю:
— Не зажигай свет. Гляди внимательно на окно напротив. Сейчас без двадцати четыре. Минут через пятнадцать увидишь кое-что любопытное.
— Да выключи ты это дурацкое радио! — раздраженно рявкнул Райнов.
— В нем-то все и дело: послушай, что оно передает сейчас. Если потом что-нибудь заметишь, значит, я права.
Эфир жил обычной ночной жизнью. Звучали обрывки джаза, где-то далеко попискивала морзянка, потрескивали атмосферные помехи. Дом напротив, казалось, был погружен в глубокий сон. «И чего это выдумала глупая баба?» — с недоумением подумал Райнов, мелкими глотками потягивая горячий кофе. Вдруг он увидел... или показалось? Нет! Напротив в комнате за занавесками действительно что-то слегка засветилось, мелькнула чья-то тень. Он взглянул на часы: ровно четыре. И в тот же миг из динамика, подобно грому, понесся мощный поток сигналов: тире-точка-тире, тире-чочка-тире. Ровно в четыре двадцать пять морзянка стихла, а через минуту исчез и неясный свет в окне напротив.