Журнал «Вокруг Света» №10 за 1979 год

По словам Саркисова, картина эта несколько преувеличена, но и ныне с одного гектара солончаков собирают до 40 килограммов биомассы кошенили, а это значит — один-два килограмма чистого кармина в порошке.

Есть идея механизировать процесс сбора: применить воздуходувные машины, нечто вроде «пылесосов». Пока таких машин нет, но в скором будущем должны появиться. По подсчетам, «урожайность» повысится в десять раз.

...Мы беседуем в лаборатории уже несколько часов. Рабочий день кончился. Роберт Николаевич убирает баночки с порошками в сейф, складывает стопкой разбросанные по столу бумаги. И заканчивает, предваряя мои последние вопросы:

— Да, об искусственном разведении... Видите ли, двести гектаров со лончака нашего заказника — подчеркиваю: первого в стране! — это, конечно, только начало. И хорошее начало — в том смысле, что речь идет о конкретных мерах по сохранению исчезающего вида. Но мы думаем уже о промышленном производстве натурального кармина, а поэтому одна из главных целей — вообще отойти от солончаков. Это мертвые земли, их нужно возделывать, приспосабливать для нужд сельского хозяйства. То, что площадь их сокращается в результате мелиоративных работ, — объективная необходимость. Но те же солончаки можно воссоздать искусственно, в лабораторных условиях, и такие опыты у нас уже ведутся. К тому же кошенили нужна не соленая почва сама по себе, а кормовые растения, на этой почве растущие. Следовательно, можно культивировать тростник и прибрежницу на гидропонных установках. Представляете, вид перестанет быть эндемиком, кармин начнут получать где угодно, в любой климатической зоне, хоть в тундре! А если ботаники добьются круглогодичной вегетации кормовых растений в искусственном микроклимате, то и кошениль сможет давать два поколения в год...

...Перед тем как покинуть лабораторию, я решился на собственный эксперимент с кошенилью — школярского, в сущности, образца. На столе лежал лист бумаги с маленькой горкой просыпавшегося малинового порошка. Я лизнул палец, украдкой обмакнул его в краситель и провел по чистой странице блокнота. На бумаге остался четкий яркий след — моя личная примитивная «выкраска». Тем не менее выцветания я по сей день не заметил. Лет через триста, если блокнот сохранится, кто-нибудь удостоверится, что кармин XX века ничуть не уступает краскам более давних времен. Например, тому кармину, что ныне полыхает на страницах рукописей Матенадарана.

Виталий Бабенко, наш спец. корр.

Ереван — Москва

Слоновий университет

Начало полемике о будущем слонов в Таиланде положила демонстрационная витрина американской фирмы на одной из центральных улиц Бангкока. Представитель фирмы мистер Лесли Рикетт выставил «Скиддер» — помесь бульдозера с трелевочным трактором, сопроводив машину броской рекламой.

«Скиддер» может перетаскивать стволы весом в 20 тонн. Слон — только 2. «Скиддер», как слон, может взбираться по крутым склонам и обходить деревья. Чтобы овладеть вождением «Скиддера», достаточно трех-четырех дней. Обучение слона занимает не меньше 7 лет. К тому же «Скиддер» работает быстрее и не знает усталости. Покупайте «Скиддер»!!» Мистер Рикетт при этом забыл уведомить, что продукция его фирмы стоит 75 тысяч долларов. В пространном интервью, опубликованном бангкокскими газетами, он развил идею «машина лучше слона».

Да, когда-то Сиам по праву называли «Королевством слонов», соглашался он, а его жители не раз одерживали победы в войнах с соседями благодаря этим великанам. Неплохо работали они и в тиковых лесах на севере Таиланда, откуда тянулись медлительные караваны с многотонными грузами.

Однако в наш век техники, утверждал Рикетт, пора кончать с этим «обременительным анахронизмом», от которого не слишком-то много проку. Нужно ограничить поголовье слонов, оставив их лишь в специальных заповедниках.

В защиту четвероногих помощников лесорубов выступил видный американским зоолог Джеффри Макнили, многие годы проработавший в Таиланде. В резкой и ироничной отповеди бизнесмену ученый высказал сожаление по поводу его явной «мехапомании». помешавшей глубоко разобраться в действительном положении вещей. Слон не просто перетаскивает тяжелые бревна на лесосеках. Он легко передвигается по густому бамбуковому подлеску. преодолевает склоны крутизной до 711 градусов и весьма умело разбирает заломы, что очень важно, поскольку большая часть поваленного тика сплавляется по маленьким речушкам. «Не следует забывать и другое,— писал Макнили.— Мы живем в условиях все более обостряющегося энергетического кризиса. Слоны же, в отличие от «Скиддеров», работают на местном растительном «горючем», сами себя ремонтируют и «выпускают» с минимальными затратами. И это вовсе не вспомогательный механизм, а незаменимый помощник, которого связывают с человеком столетия дружбы и помощи. Достаточно побывать в «слоновьем университете» департамента лесного хозяйства, чтобы убедиться в исключительных способностях и полезности этого «анахронизма», который наверняка будет трудиться для человека и после того, как истощатся все запасы нефти на земле. Но для этого мы должны позаботиться о его будущем».

...Ровно в пять вечера под тягучие удары старинного медного колокола от перрона Вапгкокского вокзала отошел «Северный экспресс» на Чиантмай. Но даже свежий ветерок, врывавшийся в никогда не закрывающиеся окна вагона, не улучшил настроения фоторепортера Нила Улевича, тщетно гадавшего, зачем понадобилось его шефу, заведующему бангкокским бюро Ассошиэйтед Пресс Дзнису Грею, тащиться куда-то в предгорья хребта Кунтан. На все расспросы тот лишь туманно говорил о сенсации, которая Улевичу и не снилась. Первое представление о ней он получил, когда после бесконечных подъемов, спусков и поворотов поезд на рассвете прибыл на станцию Лампанг. Выйдя из вагона, Грей огляделся и показал на стоявшие неподалеку от железнодорожного полотна небольшие глиняные домики, которые тайцы называют «пра пхум чао тхн» — «жилища духов» и ставят в память об усопших. Но здесь вместо глиняных человеческих фигурок стояли крошечные слоники.

— Сегодня мы побываем в единственном в мире «храме науки» для... слонов, — с шутливой торжественностью объявил Грей.

У границы университетского кампуса «джип» с журналистами встречали директор. доктор Чаум Кинвуди. в очках и крахмальной белоснежной рубашке с галстуком, и главный махаут Пуои Комруе. коренастый таец средних лет с редкими усиками и бородкой, одетый и простую синюю куртку. После обмена приветствиями они пригласили гостей, пока не слишком жарко, осмотреть учебный щ"нтр.

Тут Улевича постигло жестокое разочарование. Конечно, он не рассчитывал, что увидит залы или аудитории — для них «студенты» были слишком громоздки. Но хоть какое-то подобие циркового манежа пли учебной лесосеки должно быть! А тут пыльные вытоптанные пустыри, в беспорядке разбросанные груды бревен да десятка два легких бунгало у подошвы покрытого джунглями холма, в которых, как совершенно серьезно пояснил директор Чаум Кинвуди, жил «преподавательский состав».

— Наш центр,— сказал он,— существует восемь лет. И хотя мы принимаем учеников без вступительных экзаменов, не было случая, чтобы в процессе семилетнего обучения кто-нибудь из них отсеялся или не усвоил «курса наук». А он, поверьте, далеко не прост. По окончании «университета» слоны должны выполнять двадцать шесть команд своего погонщика-махаута, а главное — усвоить все необходимые рабочие навыки: перетаскивать в джунглях бревна по тонне весом; обходить деревья так, чтобы не застрять со своим грузом; складывать тик в штабеля; при сплаве помогать разбирать заломы и делать многое другое...

— Мастерство наших четвероногих помощников по-настоящему можно оценить только на валке леса. — вступил в разговор главный махаут.— Сырой тик вода не держит. Тяжел очень. Поэтому за год-два до валки в коре прорубают глубокое кольцо, и дерево начинает сохнуть. На лесосеке их стоят сотни, а то и тысячи, и каждое затем нужно положить так, чтобы не зацепить другие. К тому же валить можно только в дождливый сезон, когда земля мягкая и ствол не расколется от удара. Сначала лесоруб подпиливает дерево, потом слон упирается в него лбом и валит туда, куда нужно, ни на шаг в сторону. Тут одними командами не обойдешься, он сам должен соображать не хуже человека.