Журнал «Вокруг Света» №10 за 1980 год
Шрифт:
Снова площадь Сечени. Стайка голубей в лазурном небе, группы туристов, заботливо ухоженные газоны. Недалеко от прекрасно сохранившейся мечети Джами — зелено-золотой фонтан. Вода струится из четырех фигурок, переливающихся всеми цветами радуги. А вся конусообразная скульптура увенчана небольшим куполом. Словно унизанный самоцветами, он опирается на двенадцать колонн. Лишь вблизи видишь, что все это — раскрашенный фаянс.
Прохладная тень и журчание воды манят сюда в жару, приглашая расположиться поудобнее на каменных скамьях. Проходящий мимо человек со значком «Гид» на пиджаке сказал,
Вечереет. Уличный фонарь бросает отсвет на арку входа. В фиолетовом сумраке узкой улицы просматриваются смутные очертания барельефа, нависшего над тротуаром. А на втором этаже попадаешь в ярко освещенный зал, где искрятся яркие вазы всех цветов и размеров. Впрочем, здесь трудно судить о цвете. Верхний слой краски, расплавленной на выпуклой поверхности, светится изнутри, обнаруживая под собой еще слои, и все это сливается в радужную гамму.
Жолнайский фарфор
Сидя у распахнутого окна, молодая художница Гезане Хорват медленно наносит мазки на поверхность кувшина. Сосредоточен взгляд, рассчитано каждое движение.
Непосвященному кажется, что орнамент рождается сию минуту, по прихоти мастерицы. На самом же деле творческий замысел, как бы он ни был свеж и оригинален, имеет под собой прочную основу традиции. С 1868 года, когда Вильмош Жолнаи основал здесь завод, печская школа художников-керамистов выработала свои принципы. И от них здесь не отступают.
Закончив работу над кувшином, Гезане Хорват отложила кисть, но еще какое-то время придирчиво рассматривала рисунок со всех сторон, огорченно вздыхая. Я гляжу через ее плечо, но не могу обнаружить ни малейшего изъяна.
— Что вы! — качает головой художница. — Не все пока удается, ведь я работаю на «Жолнаи» всего четыре года. Вы лучше наверху поглядите: там работы, получившие награды.
Комната заместителя директора Ласло Палинкаша напоминает мастерскую умельца. На побеленных стенах — широкие полки из мореного дуба, уставленные глиняными фигурками. Кругом незавершенные рисунки.
— Мы буквально выросли из гончарного, керамического производства, — сказал Ласло Палинкаш. — Строителям нужны были технический фарфор и фаянс. Здания в конце прошлого века возводили не серийно, и поэтому заказы, адресованные заводу «Жолнаи», заметно отличались друг от друга. Декоративные водосточные трубы, обрамления черепичных крыш, вазы для веранд, детали фонтанов — таким стал на рубеже столетия диапазон наших изделий. Потом перешли к посуде.
Адрес печского Фарфорового завода хорошо известен не только знатокам искусства, но и энергетикам многих строек стран СЭВ. Им марка «Жолнаи» напоминает о десятках видов электроизоляторов и других деталей. Изделия из Печа можно встретить на участках объединенной энергосистемы «Мир», на линии высокого напряжения Винница — Альбертирша, на других совместных объектах стран социализма.
О надежности продукции предприятий ходят легенды. Да и действительные факты подчас кажутся неправдоподобными. Не так давно в одной из развивающихся стран решили закупить партию печских изоляторов — двухметровых глянцевых катушек, которые выпускают здесь для энергетических комплексов. Перед за шючением контракта партнеры предложили провести испытание на прочность. Два мощных гусеничных трактора зацепили оба конца изолятора стальными тросами и дали полный ход в противоположных направлениях. И что бы вы думали? Моторы заглохли, а печский фарфор выдержал. Вопрос о надежности был решен.
Расти и молодеть
— В человеке должно быть заложено уважение к истории родного края, — с этого начал разговор заместитель
председателя горисполкома Лайош Ненет. — Человеку, вступающему в жизнь, нужно хорошо знать, откуда он родом — не в анкетном, а в самом глубоком смысле этих слов. Но, чтобы разбираться в истории города, тем более такого, как наш, не обходима солидная подготовка. Ведь Печ многолик. Если городу Дьеру больше всего подходит комбинезон машиностроителя,Шопрону — традиционная мантия архивариуса или белый халат медика, Татабанье — шахтерская каска, то для Печа характерно все это, вместе взятое. Так уж распорядилась история. И не случайно учебный курс, посвященный родному городу, включен в программы учебных заведений, причем не только гуманитарных, но и технических. Студентов здесь чуть ли не полгорода
Именно в Пече в 1376 году был основан университет — единственный тогда во всей стране. Он считался одним из первых и в Европе, поскольку уступал по возрасту лишь пяти университетам — Болоньи, Парижа, Праги, Кракова и Вены. Свое существование университет прекратил во времена османского ига. Сегодня в Пече шесть институтов — медицинский, юридический, экономический, педагогический, технологический, а также консерватория.
Молодежи у нас много, и не стремится она отсюда уехать. Но и проблем хватает. Хотя за нынешнюю пятилетку и построено восемь с половиной тысяч квартир, их надо куда больше. А разрастаться городу нелегко, сложнейший рельеф — горы, холмы, расщелины. К тому же еще в средневековье здесь были прорыты десятки километров подземных ходов и туннелей. О многих из них мы знаем, но другие пока неизвестны. Во всяком случае, обвалы не исключены. Тут хватит работы геологам, археологам и даже спелеологам на многие-многие годы. К тому же в лабиринтах наших улиц, кривых узких, не построишь новые микрорайоны. Но есть выход. Даже два. Первый — сооружение города-спутника на склонах окрестных гор. Второй — вкрапление новых кварталов в окраины — там все-таки не столько уж памятников архитектуры. Второй вариант, правда, подороже, чем первый. Потому и растет Сигетиварош — наш город-спутник...
Лайош Немет указал рукой на север, где, дрожа в жарком полуденном мареве, просматривались контуры большой стройки. Под ними обозначилась лента новой окружной автострады. Она свяжет Печ с центральными и северными районами страны, со столицей.
Прямо над окнами городского Совета отбойный молоток выстукивал свою дробь и мелькали оранжевые каски строителей.
П. Богомолов
Стерх Джордж
Н аверное, из всех птиц нашей планеты в наиболее трудном положении находится белый журавль. Стерху, как его еще называют, грозит вымирание. Уроженца сибирских болот осталось очень и очень немного. Он гнездится, выводит потомство в низовьях двух рек — Индигирки и Оби — и больше нигде в мире не сооружает себе жилищ.
Трудно сказать, когда сократился ареал обитания и уменьшилось количество белых журавлей. Во всяком случае, это произошло не вчера.
У якутов есть старая примета: увидел стерха — жди счастья. А это означает, что редкостью он стал давно. Ведь счастье каждый день не встретишь. Только в 60-х годах нашего столетия ученые впервые обнаружили жилище белого журавля и разглядели его потомство.
Естественно, стерх давно в Красной книге, на него запрещена охота. Но количество белых журавлей не увеличивается. В птичьей жизни много бывает разных неожиданностей. И порой их сложно учесть. Тут и гибель птенцов, и разорение гнезд хищниками, и, чего греха таить, браконьерские пули. Дорога из Сибири на зимовки в южные страны Азии неблизкая и нелегкая — всякое происходит в пути.