Журнал «Вокруг Света» №10 за 1983 год

Циммерман рассказывал о своем сыне, о своем семейном коллективе и вдруг спросил:

— А знаете, почему коллектив, собственно, семейный? — Он улыбнулся и гордо сказал: — Это традиция семьи Циммерманов. Дед мой пек хлеб, отец был булочником, и дети мои должны стать булочниками.

Лицо мастера в ту минуту было категоричным.

Вернувшись в цех, я увидел склонившегося над одной из дежей парня лет двадцати. Он скинул майку, и фартук был накинут прямо на голое тело.

— Юрген, сын мой, — представил мастер.

— Извините, секундочку, вот сейчас расправлюсь,— показал парень на чан, в котором замешивал тесто.

К чану был приспособлен агрегат, по форме напоминающий механическую руку и совершающий круговое движение. Изредка Юрген подсыпал в чан муку или подливал воду.

— Готовится хлеб на день грядущий, — пояснил Циммерман.

Он подошел к другой деже, попробовал на язык бродящее тесто. Оно уже подошло, можно приниматься за выпечку. Юрген выдвинул штангу — это оказался миниатюрный ленточный конвейер, деловито осмотрел машину и включил ток. Затем положил кусок теста в небольшую коробку со шнеком, и вскоре по ленте поползли заготовки булочек. Движением карточного игрока мастер складывал их на блюдо с ячейками. Блюдо двигало тесто, как хозяйка катает ладонями домашние пирожки. Постепенно на его поверхности появилось тридцать абсолютно одинаковых булочек.

— Ну а теперь можно на лопату и в печь, — сказал мастер.

Операция заняла не более минуты, затем процесс повторился. Так же получались и буханки, только делительная и формующая машины для них объединены в одну. Я насчитал пять разных сортов ржаного и ржано-пшеничного хлеба. Среди них был и «фоллкорн-брот» — хлеб из цельномолотого зерна ржи, весьма популярный в Германии.

Наконец Юрген оторвался от работы.

— Готово. — Он посмотрел на меня, вытирая тряпкой налипшее на руки тесто.

— Лихо у вас получается, — говорю я ему, заметив, с какой проворностью ворочались белые тучные пласты, — будто всю жизнь тем только и занимаетесь.

Юрген пожал плечами, — мол, что ж здесь странного:

— Так и есть. Правда, самостоятельно не очень давно, а вот как отец тесто месит, действительно всю жизнь вижу.

— И все равно стали хлебопеком? Хлеб-то ведь потом дается. Вы это каждый день видели. А по телевизору и космонавтов показывают, и электронику мудреную. Заманчиво.

— Покажи на экране наш труд во всей его красе, и пекарное дело показалось бы не менее заманчивым. Увлечение трудом и полное удовлетворение от него — вот главное в любой профессии. О престижности же всегда можно поспорить, — резонно отвечал Юрген.

Мастер тем временем сновал от одной машины к другой, следил за огнем в печи, успевая при этом наблюдать за учениками. Те же только пот утирали, замешивая тесто. Ровно гудела печь, мерно тарахтели механизмы. Мастерская казалась мне отлаженными часами. Четко были распределены обязанности между работниками, и ладилось дело у каждого. Я даже не заметил, как мастер объявил перекур, и работники разогнули спины. Они закурили, но отдыхать никто не уселся, а ученики принялись подкручивать и смазывать винты стоявшего в комнате новенького миксера. Заметив, что у герра Циммермана появилась свободная минутка, спрашиваю:

— Интересно, а когда же вы сами отдыхаете?

— Когда это не в ущерб хлебу, — ответил мастер.

Герр Циммерман внимательно посмотрел в печное окошко, потом на часы и специальным крючком стал вытаскивать хлебные формы. По комнате поплыл томящий запах свежеиспеченного каравая. Разложив хлеб на полках, чтобы постепенно остывал, мастер посмотрел, как смотрят из темноты на костер, на буханки и выбрал одну. Вооружился тонкой деревянной палочкой и проткнул ею упругую поджаристую корочку. Когда палочка была извлечена, на нее не налипло ни крошки мякиша. Хлеб готов.

Настенные часы пробили четыре раза. Циммерман, спохватившись, упрекнул учеников в нерасторопности и пододвинул к полке, на которой лежали ранее испеченные булочки, корзину. Когда он ссыпал в нее булочки, те, падая друг на друга, зашуршали. Мастер взял корзину, отправился с ней на кухню, открыл дверь с круглым окошком и оказался в небольшом магазинчике. За прилавком продавщица — женщина годам к сорока, с прической будто в ожидании гостей на собственный юбилей, — учтиво обслуживала посетителей. Их было человек пять. Покупатели, как старые знакомые, о чем-то беседовали с ней.

Герр Циммерман рассказал мне, что все покупатели живут в близлежащих домах. Есть, впрочем, и такие, кто, переехав в новые районы, за хлебом продолжает ездить сюда, по старой памяти.

— Что так? У вас хлеб какой-то особый? С секретом?

— Секреты? Хлеб мы делаем по Государственным стандартам, а впрочем, если на этот счет откровенничать, то никаких секретов не напасешься, — улыбнулся мастер.

Уже потом, побывав на крупном хлебозаводе, я увидел современные автоматизированные линии, с которых сходила самая разнообразная продукция. Хлеб получался и румяным и ароматным. Все прекрасно. Но отчего же так высоко ценят в ГДР изделия ручной работы? Во-первых, наверное, традиция, во-вторых, человеческое участие. Почти половину в стране хлеба выпекают на предприятиях, где работают всего два-три человека.

Вернувшись обратно в дом, герр Циммерман заметил выпавшую из корзинки булочку. Он щелкнул пальцами, пробормотал что-то себе под нос, сдул с нее пыль и положил булочку в шкафчик, где хранится домашний хлеб.

Я не удержался:

— А случается, чтобы у вас хлеб не получился? Подгорает или тесто плохо промешалось?

— Как это «не получается»? — Мастер удивленно посмотрел на меня. — Ведь если не получается — значит, хлеб надо выбрасывать. А выбрасывать его... Нет, хлеб есть хлеб, и получаться он должен всегда.

Пекарня обеспечивает свежим хлебом несколько ресторанов, школ, детских садов.

...А ученики тем временем то и дело подносили к прилавку свежий хлеб. Торговля шла бойко, спрос был. Циммерман, удобно усевшись на стуле, с удовольствием затянулся сигаретой. Дело идет. Я доверительно поинтересовался: кто, по его мнению, делает самый вкусный хлеб в Карл-Маркс-Штадте?

— Самый-самый? — иронически переспросил мастер и задумался...— Хотя впрочем... надеюсь, по-немецки вы читаете? — И удалился.

Через минуту он вернулся с большой синей папкой. На его носу сидели очки, придававшие лицу выражение торжественности.

— Вот, пожалуйста, — протянул он папку.

Я раскрыл ее и увидел Почетную грамоту, которой «награждается мастер пекарного дела Манфред Циммерман за достижение лучших результатов в производстве хлебобулочных изделий по округу Карл-Маркс-Штадт».

— А теперь извините, тесто не ждет!

Карл-Маркс-Штадт — Москва

Андрей Кириллов, инженер