Журнал «Вокруг Света» №11 за 1979 год
Шрифт:
...Это было полной неожиданностью — ведь П. С. Баев упоминается в дневнике Альбанова как участник экспедиции Г. Л. Брусилова на «Св. Анне». Объяснило недоразумение второе прошение Е. А. Баевой, которое мы нашли в другом архивном деле. Оно написано через несколько месяцев после первого — 29 августа 1914 года. Уже начало прошения настораживало: «Муж мой, Прохор Сергеевич Баев, из экспедиции Русанова — Брусилова, отправившейся к Северному полюсу в 1912 году в качестве матроса, не вернулся. (Ныне, по частным сведениям, с поименованной экспедиции прибыло в Архангельск только 2 человека)...»
И вновь на прошении резолюция: «Отложить до выяснения судьбы экспедиции Русанова...»
Как видно из текста второго прошения, крестьянка Е. А. Баева смешивает истории всех трех экспедиций. Это понятно: Баева живет вдали от Архангельска и неграмотна. Но попутно выяснилось и другое.
Судя по тексту резолюций, и в Департаменте общих дел, который организовал экспедицию Русанова, не знают, кто именно ушел на «Геркулесе». Следовательно, надежды найти официальный список полного экипажа «Геркулеса» не оставалось.
Тогда мы решили изучить архивы Архангельска и Александровска-на-Мурмане. Ведь вначале почти все участники экспедиции Русанова собрались в Архангельске. Отсюда они отплыли на рейсовом пароходе «Ломоносов"» — их фамилии могли сохраниться в списка пассажиров парохода. А в архиве порта Алек-сандроеск-на-Мурмане можно было надеяться найти судовую роль «Геркулеса».
Мы хотели бы поблагодарить здесь работников Архангельского областного архива, директора архива А. Ф. Малкова. Все они старались всячески помочь в поисках и, в частности, предложили поднять таможенные документы за 1912 год. «Геркулес» ведь уходил в иностранные воды и, видимо, должен был проходить таможенный досмотр.
Мы просмотрели десятки дел. В различных документах встретились знакомые фамилии — А. Я. Попов, В. Г. Попов, А. С. Чухчин... Но фамилия одиннадцатого продолжала оставаться неизвестной.
Разумеется, на протяжении долгого — трехлетнего — поиска мы имели в виду и очевидное соображение: помочь в розыске могут какие-либо материалы (документы, воспоминания, дневники, письма) трех людей, вернувшихся со Шпицбергена, — Попова, Самойловича, Сватоша — и предпринимали определенные действия. Так, в государственных архивах нашли их отчеты о Шпицбергенской экспедиции, во многих отношениях весьма любопытные. Однако упоминались в них лишь отдельные фамилии участников, а полного списка экипажа не было.
Мы пытались найти личные архивы Самойловича и Сватоша.
Особенно ценным представлялся архив З. Ф. Сватоша, ибо зоолог был официальным фотографом экспедиции. Мы запросили дирекцию Баргузинского заповедника о судьбе архива. Ответ обнадеживал — все бумаги переданы в Иркутский государственный университет. Но дальше след оборвался: университет сообщил, что в его архиве нет никаких бумаг Сватоша (1 Надеемся, что читатели журнала помогут нам в поисках архива З. Ф. Сватоша. — Авт.).
Личный архив Р. Л. Самойловича попал в случайные, но бережные руки. Его сохранили после гибели Самойловича, сохранили в годы блокады Ленинграда, когда в печку зачастую бросали ценнейшие книги. Сейчас архив хранится в Арктическом и Антарктическом научно-исследовательском институте, у профессора М. И. Белова.. Архив еще не описан, но Михаил Иванович Белов любезно разрешил нам самим заняться его разборкой.
И здесь нас поджидала удача.
Во-первых, в бумагах Самойловича мы нашли описание отплытия «Геркулеса», с которого начали свои заметки. Во-вторых, был тут оригинал работы Самойловича, о котором мы упоминали в связи с тем, как правильно писать фамилию А. А. Раввина.
В-третьих...После возвращения со Шпицбергена в Россию Рудольф Лазаревич Самойлович читал публичные лекции, весь доход от которых передавал семьям своих товарищей по экспедиции 1912 года, пропавших без вести. И письма родственников участников экспедиции на «Геркулесе», адресованные Самойловичу, были также здесь.
«Мой брат Александр Спиридонович Чукчин (фамилия написана через «к». — Авт.) уехал с экспедицией Русанова в качестве матроса. До своего отъезда в экспедицию мой брат оказывал мне материальное пособие для обучения в гимназии, поэтому не откажите, если найдете возможным, уделить мне некоторую часть из чистого сбора с Вашей лекции. Таисия Чукчина...»
«Я брат механика Быковского, уехавшего с экспедицией Русанова. В настоящее время учусь в Техническом училище, особых средств не имею, отец умер, а мать вследствие старости не может зарабатывать, поэтому рассчитывает на пособие с Вашей стороны. . Николай Быковский».
Сохранилось тут письмо и от Е. А. Баевой.
Но вот наконец то, что мы так долго искали.
«Его Высокородию горному инженеру Самойловичу Р. Л. Петербург, Николаевская, 2 (от) ненокского мещанина Михаила Ананьева Ермолина.
В июне 1912 года сын мой, ненокский мещанин Федор Михайлович Ермолин, нанявшись матросом к В. А. Русанову, ушел в его экспедицию, оставив меня, 74-летнего старика, и мать свою, а мою жену, 65 лет, без всяких средств к существованию.
Крайне тяжелое положение и мои года, не дающие мне работать как следует, заставляют меня обратиться к Вам, как участнику Русановской экспедиции, принимающему участие в оставшихся семьях участников экспедиции.
Согласно указанию газеты «Архангельск» от 3 апреля 1914 года за № 75 я позволяю себе обратиться к Вам с просьбой оказать мне возможную помощь ввиду крайней моей нужды за уходом единственного моего кормильца в Русановскую экспедицию».
Наученные прошлыми ошибками, мы проверили: не было ли Ермолина в экспедиции Брусилова или Седова? Не вкралась ли здесь какая-то иная ошибка? Проверка подтвердила, что одиннадцатым членом экипажа «Геркулеса», имя которого оставалось в забвении 65 лет, был Ермолин Федор Михайлович .
Вскоре после этого к нам пришло письмо от Анисьи Ивановны Ермолиной — племянницы моряка с «Геркулеса».
«...От своей бабушки Пелагеи Тимофеевны Ермолиной я знала, что ее сын, Федор Михайлович Ермолин, ушел в 1912 году с экспедицией В. А. Русанова и не вернулся.
Когда я была еще маленькой девочкой, бабушка часто брала в руки фотографию и молилась. На мой вопрос, кто это и почему она молится, отвечала: «Это мой сынок, твой дядя Федя». Глубоко в душу запали мне ее ответные слова: «...ушел как канул, и нет мне весточки, где лежат его косточки, во льдах ли высоких, в морях ли глубоких, звери ли голодные растерзали, стужи ли лютые заковали...»
Здесь, в Неноксе, есть старожилы, такие, как Александр Иванович Пурнемцев, которые знают, что мой дядя Федор Михайлович Ермолин ушел в 1912 году именно с экспедицией В. А. Русанова на судне «Геркулес».
Посылаю Вам фотографию моего дяди, по словам бабушки, фотографировался он со своим .товарищем перед уходом в указанную экспедицию. На фотографии Федор Михайлович запечатлен сидя».
В письме было много слов благодарности участникам нашей общественной полярной экспедиции. Мы, что и говорить, были счастливы. Результат работы важен сам по себе, он приносит, разумеется, большое удовлетворение, но благодарность Анисьи Ивановны была неожиданной и радостной наградой.