Журнал «Вокруг Света» №11 за 1979 год
Шрифт:
Перед лицом судьи может оказаться всякий независимо от национальности и гражданства, кто нарушил одну из нескольких десятков статей «Протокола о совместном управлении» от 1914 года. Дело будет рассматриваться в суде первой инстанции, но его состав, а также личность председательствующего будут зависеть от того, кем является подсудимый: туземцем или европейцем, китайцем, французом или британцем. Второй тип судов кондоминиума — туземные суды, где слушаются дела меланезийцев против меланезийцев. Основой приговора служит кодекс, составленный подобающим образом.
Заинтересованным лицам стоит знать, что за подкуп государственного чиновника здесь дают год, а за приносящее вред колдовство — два.
Среди системы судов
Третья и самая высшая инстанция — Совместный Суд. Он должен состоять из трех представителей власти: британца, француза и третьего судьи — председателя, назначенного... испанским королем. Это удивительное требование протокола — заслуга испанского капитана Кироса, который, первым достигнув Терры де Эспирито-Санто, обеспечил тем самым должность для протеже мадридского двора. Председатель Совместного Суда имел жалованье около тысячи фунтов в год плюс по фунту за каждый день пребывания, квартиру, оплаченную дорогу, отпуск и т. п. Первым председателем Совместного Суда на Новых Гебридах был назначен граф де Буэна Эсперанса. Однако, несмотря на звучную фамилию, работа вверенного ему учреждения хромала на обе ноги. Наверное, потому, что граф, кроме испанского, не знал никакого другого языка. Да к тому же никто из состава суда не понимал местных языков.
В 1931 году, когда некому стало назначать председателя Совместного Суда из-за свержения испанского монарха, в этом учреждении работали и работают до сих пор только французские и британские судьи, а хлебное местечко пропадает зря.
Приговор Совместного Суда не может быть отменен, однако... каждый его приговор утверждается резидентами-комиссарами обеих договаривающихся сторон. И естественно, может быть не утвержден...
Обои на бамбуке
Самой удивительной вещью, увиденной мною на строев Томалу, были обои, которыми оклеены бамбуковые стены хижины. В самых все-таки невероятных формах проявляется в Океании европейская цивилизация...
Владелец оклеенной обоями хижины был одет главным образом в банановый лист, а голова его была опоясана повязкой из пальмового лыка, что подчеркивало необычную форму черепа.
В прежние времена новорожденным на Томалу обвязывали еще мягкие головки шнуром от сетей, что давало эффект в виде сплющенного, сдвинутого назад лба и удлиненного черепа. Изменяя свой череп, человек отличается от животного, считали островитяне.
Остров невелик, но полон зелени. Волосы мужчин украшают огромные пурпурные цветы. Признаков цивилизации тоже хватает.
Мы бродили с капитаном от хижины к хижине. В темном углу хижины, притаившейся в густых зарослях, я увидел какой-то предмет, напоминающий человеческую фигуру.
— Рамбарамб, — вполголоса просветил меня капитан, — обрядовая фигура, увековечивающая умерших. Сделана, как видишь, частью из дерева, частью из коры. Руки и ноги обычно скатывают из банановых листьев. Всю фигуру разрисовывают растительными красками в зависимости от положения, которое занимал покойный.
Я присмотрелся к рамбарамбу: его руки были украшены браслетами из красиво изогнутых свиных клыков, голова была сделана из слегка обожженной глины. Зато зубы показались мне до жути подлинными.
— Что ты... — возразил капитан. — Глиной просто обмазан настоящий череп. Здешние люди приписывают головам умерших большую силу.
Теперь я рассматривал рамбарамб с удвоенным интересом. Глина, покрывающая череп, и правда была обожжена, как горшок, и разрисована стойкими красками.
— Этот рамбарамб, — продолжал капитан, — уже скоро примет участие в погребальных торжествах в честь хозяина черепа. Здесь такой обычай: родственника после его смерти выдерживают
месяцев десять на специальной платформе в центре деревни, потом отделяют череп, подвергают обработке кипятком и дымом, а затем водружают на этом искусственном корпусе.Посмотри-ка на эти фигурки. Они называются невинбуры. Раньше бы ты их ни за что не увидел: их сразу уничтожали после магических церемоний, только для обрядов и делали. Теперь, когда оказалось, что их можно продать, даже самые суеверные люди сохраняют их в надежде сорвать куш с заезжего коллекционера.
Невинбуры — страшилища, пожалуй, неизвестные нигде более. Самая их характерная деталь — всегда сложенные как бы в страхе ручки. Главный материал для этих фигурок — глина, кокосовое волокно, кусочки древесины. Все это накладывается на остов из бамбука. Головка для метровой длины пестро размалеванных человечков вырезана из скорлупы кокосового ореха, украшена свиными зубами и ракушками. На противоположном берегу острова, далеко от стоянки «Росинанта», рамбарамбы уже не попадались. Зато я наткнулся на деревню, где выделывали бамбуковые свирели, покрытые тонким орнаментом. Мастер поднес свирель к губам — звуки ее были нежны и приятны.
Обилие свирелей в деревне не мешало молодежи предпочитать им гонконгские мандолины и японские транзисторы. Боюсь, что из этого состязания свирели не выйдут победителями...
Двойная столица
В конце прошлого века посетил Новые Гебриды австралийский журналист Мэрфи. «Войдя в залив, — писал он о столичном поселке, — можно увидеть три-четыре претенциозных здания и полдюжины домиков, разбросанных на берегу вдоль главной улицы, которая напоминает тропинку в джунглях».
Немногим лучше выглядела Вила в 1906 году, когда поселок официально получил статус столицы Новых Гебрид. Вскоре после этого торжества были возведены первые постройки для двух важнейших учреждений: Совместного Суда и почтового отделения. В 1967 году порт Вила стал уже крупным городом, насчитывающим тысяч десять жителей.
И город этот — столица кондоминиума. Кондоминиум перевалил уже на восьмой десяток лет своего существования. По человеческим критериям он достиг старческого возраста. Франко-английское двоевластие на Новых Гебридах действительно стало архаичным творением, совершенно несуразным в последней четверти двадцатого века. Правда, кондоминиум поддерживает себя двойными, а иногда тройными органами, такими, как полиция, сельскохозяйственная служба или здравоохранение, но эти дублированные системы служат не к обновлению действующего организма, а скорее приближают его увядание.
Малоправдоподобно, чтобы в то время, когда бывшие подвластные территории повсюду становятся независимыми государствами, могла сохраниться удивительная страна, жители которой имеют статус хуже колониального, потому что... не имеют никакого. У жителей Новых Гебрид, выезжающих, например, в Новую Каледонию на заработки, не только нет паспорта, но иногда даже имени: в ведомостях на жалованье человек фигурирует просто как «гебридец».
По случайному делу я зашел в какое-то бюро, где работали представители обеих властей. В бюро ждали трое посетителей. Ожидая своей очереди, я осматривал помещение, и взгляд упал на два портрета, соседствующих на почетной стене. Я узнал особ, изображенных на них, без труда: королева Елизавета II и президент Жискар д"Эстен.
— Любуетесь парой, месье? — спросил меня невысокий чернявый мужчина.
— Два правителя в одном государстве...
— Верно, но здешние люди считают — и вы их не разуверите никакими силами! — что королева и президент — супруги. Только никак не могут понять, почему эта женщина так часто меняет мужей. То здесь был с ней де Голль, то Помпиду, теперь д"Эстен, но ведь он же не последний, верно? Тут взывать к авторитету королевы — вещь трудная: такая ветреная женщина уважения у островитян не вызывает.