Журнал «Вокруг Света» №11 за 1979 год
Шрифт:
А между тем западный ветер погнал языки шоколадной жижи вдоль побережья. Почти четыреста километров берегов Бретани покрыла губительная пленка. Нефтяное пятно длиной около 70 километров зловеще вытянулось в сторону островов Гернси и Джерси. Угроза нависла над крупнейшим в Западной Европе приморским заповедником, где обитают двадцать пять тысяч птиц — преимущественно редких видов. Префектура Бретани сообщала неутешительные вести: «Десять тысяч человек должны напряженно работать в течение двух месяцев, чтобы хоть частично очистить побережье»; Собственных сил было до смешного мало. Оставалось рассчитывать на
Помощь со стороны
Во вторник 21 марта стали прибывать армейские подразделения и отряды добровольцев со всех концов страны. И здесь возникло новое препятствие. Во Франции не нашлось
Был еще один способ борьбы с разлившейся нефтью: осадить ее на дно с помощью специальных химикалий. Но мэр Портсаля категорически воспротивился этому. «Десяток лет назад, — доказывал Лежандр, — во время катастрофы танкера «Тэрри Кэньон» применили химически активные вещества. Поверхность моря очистилась, но погибла вся донная фауна. За многие годы она так и не восстановилась полностью. У берегов Бретани этого делать нельзя: здесь расположены крупнейшие устричные хозяйства, да и сбор морских водорослей дает средства к существованию многим семьям».
В свою очередь, Лежандр пытался добиться разрешения поджечь нефть, но центральные власти не поддержали его. В конце концов берег посыпали тальком. Смешиваясь с нефтью, он образовывал комки, которые граблями собирали в цистерны. Спасательные работы обошлись в 460 миллионов франков. Но это далеко не все
Последствия катастрофы
«Море умерло» — так написал один из местных рыбаков па щите у причала, рядом с ненужной уже лодкой. Другой рыбак пожаловался журналистам: «Семь лет я старался выплатить кредит за свою шаланду. Теперь она мне ни к чему». Вплоть до конца мая 1978 года выход в море был запрещен, а ведь путина у бретонских берегов заканчивается в июне. Летом в спокойную погоду рыба вроде начала появляться. Но вместе с осенними штормами пришла беда. Камбала и макрель почти исчезли. Сайду словно ветром сдуло. Кефаль и морской язык поражены опухолями. Остались одни окуньки. «Раньше я вылавливал за неделю по центнеру сайды, — зло цедит Ивон Кермор, — а теперь...» Он молча показывает на дно своей лодки, где сиротливо лежат четыре мелкие рыбешки.
В чем дело? Спасатели выкачали и собрали около тридцати тысяч тонн нефти. Полагают, что примерно 90 тысяч тонн испарилось в атмосферу в первые недели после катастрофы. Около ста тысяч тонн осталось в океане. «Теперь каждый ураган мы встречаем как благословение, — говорит Клод Шассе, профессор биологии Брестского университета. — Океан швабрит наши скалы и пляжи...»
Видно, долго придется работать океану. Прибрежный песок и ил крепко пропитались нефтью. Как только отлив осушает аберы — узкие фьордообразные бухточки, сейчас же в мелких ямках и углублениях дна выступает нефтяной «бульон». Штормы больше не выбрасывают на берег водоросли — это тоже плохой знак. Рыба покинула прибрежные воды. Ловить можно далеко в море. Для мелкого суденышка такой рейс слишком длителен: только ходовое время занимает в оба конца около десяти часов. Да и небезопасно на таких посудинах удаляться от берегов.
От нефтяной чумы пострадала не только рыба. Ущерб нанесен угодьям бурых водорослей. Впрочем, длинные и тонкие четырехметровые скубиду или облюбовавшие подножия подводных скал гоэмоны выдержали «черный прилив» лучше, чем ожидалось. Но на грани полного уничтожения оказались устричные хозяйства, одно из относительно доходных занятий в этом небогатом краю. Устричные банки расположены в мелководных бухтах, как раз там. где еще не одни год будет сказываться загрязнение.
Робер Ансер, владелец одной из ферм в Абер-Бенуа, к северо-востоку от Портсаля, совсем разорился, как и многие его коллеги: «Я уничтожил своих устриц. Их уже нельзя продать. Государство выплатило компенсацию, но это капля в море. Очистка абера обойдется в триста миллионов франков. Я и четверо рабочих вымываем из трясины нефть, но приходит прилив и снова вдавливает ее на уже очищенные места».
Весной 1979 года сделали попытку засадить
молодыми устрицами оставшиеся сравнительно чистые банки. Молодь прижилась, но собирать урожай можно будет только в 1983 году. Как фермеры проживут эти годы?.. И где гарантия, что не произойдет
Новое кораблекрушение?
Вопрос не такой уж праздный. За короткий промежуток времени, всего за какой-то десяток лет, побережье Бретани четырежды испытывало «черный прилив»: в марте 1967 года шторм пригнал от берегов Корнуэлла нефть, вылившуюся из танкера «Торри Кэньон», покрывшую маслянистой пленкой берег на несколько десятков километров; в январе 1976 года севернее острова Уэссан разбился танкер «Олимпик Бревери»; в октябре того же года несколько южнее потерпел катастрофу танкер «Белен»; а в марте 1978 года — «Амоко Кадис».
А список жертв на нефтяной дороге в Европу продолжается. 18 октября 1978 года греческий танкер «Кристоф Битас» потерпел аварию близ берегов Западного Уэльса. К счастью, его груз успели перекачать в подоспевший британский нефтевоз. 31 декабря 1978 года близ островов Сисаргас, в районе «берега смерти» (так называют опасное для плавания северо-западное побережье Испании), загорелся греческий танкер «Андрос Патриа». Сохранивший присутствие духа механик включил автопилот и направил корабль прочь от берега, однако из разорванных взрывом танков в Атлантику вытекло около 60 тысяч тонн нефти. 28 апреля 1979 года в восьмидесяти километрах западнее Бреста после столкновения с другим судном затонул либерийский танкер «Джино». Груз состоял из так называемых «твердых» нефтепродуктов, которые не должны растворяться и растекаться при низкой температуре придонного слоя воды. Однако две недели спустя около танкера было замечено разрастающееся маслянистое пятно — новая угроза для бретонского побережья...
Число жертв растет, хотя загруженные танкеры обязаны теперь идти в Ла-Манш гораздо мористее. Кроме того, в целях предотвращения столкновений «коридор» следования нефтеналивных судов расширен до 50 километров, и при входе в этот «коридор» капитан обязан информировать соответствующие береговые службы. Но судовладельцев мало занимает выполнение требований безопасности судоходства. Халатное отношение к техническому состоянию судна, пренебрежение штормовыми предупреждениями, плохая выучка экипажа, что характерно для кораблей «дешевых» флагов, — все это легко может вызвать новую катастрофу. Население атлантического побережья Европы по-прежнему живет в страхе нового «черного прилива», который грозит на долгие годы нарушить зыбкое экологическое равновесие морской среды.
Когда в летний день солнце заглядывает на бретонское побережье, приезжему местность покажется чуть ли не раем: золотится мелкий песок на пляже, нежной голубизной отливает море, ласково освежает лицо дыхание бриза. Разве что одно непривычно: не видно кружащихся над голубыми просторами чаек, не слышно их пронзительных выкриков. Нет и характерного йодистого запаха выброшенных на берег бурых водорослей. Если спросить об этом жителя Портсаля, он угрюмо бросит: «Подождите шторма».
Сорвется штормовой ветер, воздух пропитается запахом нефти, а серые, пенистые волны, накатившись на берег, выбросят на пляж переливающиеся радужной пленкой нефтяные пятна. И жители Портсаля снова вспомнят день катастрофы, 16 марта 1978 года.
Анатолий Москвин
Облепиховый край мой
В детстве я считал, что нет на свете гор прекраснее снежных вершин Цаган-Хайрхана и милее речки, чем маленькая Давхар-Усан. Сколько лет прошло — убедился: правильно считал. Все прекрасное, что существует на планете, — все есть в моем маленьком родном уголке. И весь огромный земной шар без него не будет для меня полным. С детства мне в душу глубоко запали слова дяди: «Вся красота мира начинается .с горы Цаган-Хайрхая, а все речки, ручьи и родники берут на ней начало и через реку Давхар-Усан впадают в мировой океан жизни. Запомни: для тебя родина и жизнь начинаются на вершине Цаган-Хайрхана!»