Журнал «Вокруг Света» №11 за 1989 год
Шрифт:
На этот раз ученым повезло. Кажется, судьба сжалилась над ними и щедрой рукой восполнила многие потери и разочарования — археологи вносили в свой каталог одну драгоценную находку за другой. Через год доктор Альва и его коллеги составили наиболее полную коллекцию предметов культуры доколумбовой поры на Американском континенте — таинственной и древней культуры Мочика.
Доктор Альва и его коллеги полагают, что гробница принадлежит правителю страны, объединявшему функции главного жреца и военачальника. Здесь же обнаружили еще несколько захоронений, по-видимому, это была свита умершего, его личная прислуга — телохранитель, воин в доспехах и еще один мужчина, видимо, посыльный или егерь, похороненный вместе с собакой, возможно, одной из тех пятнистых охотничьих собак, которые встречаются на рисунках той поры, изображающих царскую охоту на оленей. В изголовье
Каждый археолог мечтает найти нетронутые древности. Мечта доктора Вальтера Альвы, его коллег и помощников обернулась явью, когда они обнаружили останки «телохранителя» (1). «Телохранитель» в воинских доспехах лежал на четырехметровой глубине у входа в погребальную камеру — он как бы продолжал нести свою вахту, охраняя загробный покой своего повелителя. Продолжая раскопки, археологи заметили следы каких-то деревянных балок (2) — по всей вероятности, это опоры, некогда подпиравшие потолок в погребальной камере. Еще и еще в глубину — и появились массивные медные шарниры замечательной красоты и отпечатки толстых досок — гроб (3) властителя. Повелителю Сипана было не более тридцати лет. Что послужило причиной его смерти! По его останкам можно с достаточной вероятностью предположить, что он умер не насильственной смертью. Его рост — 165 сантиметров. Специалисты определили у него артрит в начальной стадии и кариес третьего зуба (клыка). Этих данных, конечно, слишком мало, чтобы строить какие-то гипотезы... В изголовье и в изножье властителя покоятся останки двух молодых, примерно двадцатилетних, женщин (4,5), возможно, что его жены или наложницы. По левую и правую руку царственного покойника захоронено еще двое мужчин (6,7), один из них вместе с собакой. Загадочным представляется вот что: в скелете «телохранителя» отсутствуют обе ступни, а у одного из мужчин рядом с повелителем, как и у каждой из женщин, недостает по одной ступне. Возможно, что входило в ритуал похорон: умертвив близких высокопоставленного покойника, им отрубали ступни, чтобы они в загробном мире не могли покинуть своего повелителя.
Раскопки гробницы сипанского правителя позволили наконец более полно взглянуть на культуру Мочика. По всей вероятности, эти люди не создали своей империи, однако их владычество распространялось на довольно большой территории побережья — около 350 километров. Подобно древним шумерам в Месопотамии, они использовали орошаемое земледелие и создали хитроумную систему оросительных каналов, превратив свои неплодородные земли в маленький оазис изобилия. Плодами его кормилось свыше пятидесяти тысяч человек, гораздо больше, чем ныне. По уровню ткачества индейцы моче не уступали знаменитым инкам, которые появились на исторической арене 1200 лет спустя. Моче строили пирамиды и достигли потрясающих высот в искусстве обработки металлов. Но особенно интересной оказалась обнаруженная в гробнице керамика. Свыше тысячи горшков, мисок, кувшинов и кувшинчиков внесли археологи в свой каталог. Некоторые сосуды причудливо разрисованы, красная и оливковая краски к тому же хорошо сохранились. На первый взгляд рисунок росписи производил впечатление какого-то непривычного орнамента, но, присмотревшись, исследователи увидели определенные, вполне реалистичные и часто повторяющиеся мотивы. Например, сцена похорон: двое мужчин с видимым усилием спускают на веревках в яму длинный, похожий на гроб предмет. Часто изображаются фигуры воинов, горбуны, связанные пленники с искаженными от боли лицами, женщины, рожающие детей, эротические сцены и охота. Сотни других горшочков, вылепленных из красной глины, не расписаны и выглядят проще, однако они сделаны наподобие маленьких скульптур — целая армия глиняных горшков-гномов! Многие из этих скульптурных сосудов явно воспроизводят одни и те же образы — нечто вроде нашего массового производства. Горшки изображают сидящих, стоящих и коленопреклоненных пленников с веревочными ошейниками, обнимающихся влюбленных и лица, посылающие нам воздушные поцелуи.
Сипанская терраса воздвигнута около 300 года нашей эры, а к десятому веку культура Мочика уже угасла. Что послужило причиной ее заката? По мнению некоторых ученых, эта культура была уничтожена в результате вторжения с запада воинственных горных племен. Другие полагают, что происходило совершенно мирное, но длительное проникновение
чуждых народов с юга, которые понемногу ассимилировались с индейцами моче. К сожалению, гробница повелителя Сипана пока еще не дала ответа на этот вопрос. Тем не менее ценность открытия как для археологической науки, так и для расширения наших представлений о прошлом человечества неизмерима. По мнению специалистов, за всю историю перуанской археологии подобных находок еще не было. Такое событие, пожалуй, сравнимо лишь с сенсацией 1911 года, когда американским историкам удалось пробиться сквозь джунгли к горной цитадели Мачу Пикчу.По материалам журнала «Гео» подготовила Галина Леонова
Грем Грин. Третий
Грузовик остановился у подъезда, водитель повел Мартинса за собой на второй этаж, нажал кнопку звонка у двери, за которой Мартинс услышал множество голосов. Он резко повернулся к водителю и спросил: «Куда это, черт возьми...», однако тот уже спускался по лестнице, а дверь открывалась. Свет изнутри ударил Мартинсу в глаза: он слышал голос, но едва различал приближающегося Крэббина.
— О, мистер Декстер, мы так волновались, но лучше поздно, чем никогда. Позвольте представить вас мисс Уилбрехем и графине фон Мейерсдорф.
Буфет, уставленный кофейными чашками, окутанный паром кофейник, раскрасневшееся от возбуждения женское лицо, двое молодых людей с радостными смышлеными лицами шестиклассников, а в глубине множество сгрудившихся, как на старых семейных фотографиях, тусклых, серьезных и веселых лиц постоянных читателей. Мартинс оглянулся, но дверь была уже закрыта. Он с отчаянием обратился к Крэббину:
— Прошу прощенья, но...
— Забудьте об этом,— сказал Крэббин.— Чашечку кофе, и пойдемте на дискуссию. Вашей выдержке предстоит испытание, мистер Декстер...
Один из молодых людей сунул ему в руку чашку кофе, другой насыпал сахару, прежде чем Мартинс успел сказать, что предпочитает несладкий кофе, а затем прошептал на ухо: «Не надпишете ли потом одну из ваших книг, мистер Декстер?» Крупная женщина в черном шелковом платье обрушилась на него: «Пусть графиня и слышит меня, но я все равно скажу: книги ваши, мистер Декстер, мне не нравятся, я от них не в восторге. По-моему, в романе должна рассказываться интересная история».
— По-моему, тоже,— обреченно согласился Мартинс.
— Оставьте, миссис Вэннок, для вопросов еще будет время,— вмешался Крэббин.
— Я, конечно, прямолинейна, однако не сомневаюсь, что мистер Декстер оценит честную критику.
Пожилая дама, очевидно, та самая графиня, сказала:
— Я читаю не так уж много английских книг, мистер Декстер, но мне сказали, что ваши...
— Допивайте кофе, прошу вас,— поторопил Крэббин и повел Мартинса сквозь толпу во внутреннюю комнату, где пожилые люди с понурым видом сидели на расставленных полукругом стульях.
Рассказать мне толком об этом собрании Мартинс не мог: из головы его не шла смерть Коха. Поднимая взгляд, он всякий раз готов был увидеть малыша Гензеля и услышать назойливый, многозначительный рефрен: «Папа, папа». Первым взял слово, очевидно, Крэббин, и, зная его, не сомневаюсь, что он нарисовал очень ясную, верную и объективную картину современного английского романа.
Мартинс пропустил первый вопрос мимо ушей, но, к счастью, вмешался Крэббин. Потом женщина в горжетке и коричневой шляпке спросила со жгучим любопытством:
— Можно ли поинтересоваться у мистера Декстера, занят ли он новой работой?
— А, да... да.
— Можно ли осведомиться, как она озаглавлена?
— «Третий»,— ответил Мартинс и, взяв этот барьер, обрел ложное чувство уверенности.
— Мистер Декстер, не могли бы вы сказать, кто из писателей оказал на вас наибольшее влияние?
— Грей,— не задумываясь, ляпнул Мартинс. Несомненно, он имел в виду автора «Всадников из Перпл-сейдж» и был доволен, что его ответ удовлетворил всех — за исключением пожилого австрийца, который спросил:
— Грей? Что за Грей? Эта фамилия мне неизвестна. Мартинс уже чувствовал себя в безопасности, поэтому ответил: «Зейн Грей — другого не знаю», и был озадачен негромким подобострастным смешком англичан. Крэббин торопливо вмешался ради австрийцев:
— Мистер Декстер шутит. Он имел в виду поэта Грея — благородного, скромного, тонкого гения. У них много общего.
— Разве его имя Зейн?
— Мистер Декстер пошутил. Зейн Грей писал так называемые вестерны — дешевые популярные романы о бандитах и ковбоях.