Журнал «Вокруг Света» №11 за 1993 год

Аэрогенный механизм передачи хорошо объясняет, почему заразилась только наша троица, ибо только она дышала застойным инфицированным воздухом птичьего базара. Неспроста болезнь начиналась с покраснения зева, с реакции со стороны лимфатических желез на шее и под челюстью. Это обычно указывает на то, что инфекция попала через дыхательные пути.

Московские ученые под руководством профессора И.И. Терских подтвердили эту версию экспериментально. Они поместили обезьян в специальную камеру и распылили в ней жидкость, содержащую вирус Тюлений. Спустя пару недель обезьяны заболели. Их заболевание очень напоминало наше.

Выходит, неспроста древняя легенда поселила чакли в приморских каменных ущельях. Не зря саамы избегали этих мест, хотя и не знали, что имя злого духа не чакли, а арбовирус Тюлений.

Так что если вам когда-нибудь доведется побывать на северных побережьях или островах Тихого, Ледовитого или Атлантического океанов, постарайтесь без крайней необходимости не ходить в птичьи колонии. Наблюдайте птиц со стороны. Да и птицам лучше, когда на гнездовьях их не беспокоят люди.

И.Воинов, кандидат медицинских наук

Речная тропа Мещеры

Добраться в изначалье этой тропы несложно. От Рязани ходит по узкоколейке поездок, от Москвы в Спас-Кле-пики часа за четыре домчит междугородный автобус. Пыхтеть под рюкзаками тоже долго не придется. Шагов сто пройдешь по шпалам узкоколейки меж приземистых пристанционных амбаров, где пахнет свежей стружкой и дегтем, до моста, деревянного, высушенного жарким солнцем и очень чистого, тут и увидишь ее, тропу эту. Неширокую, скромно извивающуюся меж заливных лугов речку с кратким названием — Пра.

Она вытекает из системы озер, среди которых главное — озеро Великое, его название только и умещается на географических картах. Да и то не на всех. Озера питаются водой бесчисленных болот Мещеры, отчего и вода реки Пра, как подметил еще Паустовский, имеет цвет крепко заваренного чая. Оставаясь при этом удивительно чистой и прозрачной. И нет большего удовольствия, чем в жаркий июльский день окунуться с головой в эту воду и, раскинув руки, долго плыть по течению, ощущая пугливые толчки любопытных рыб. Или пить чай, вскипяченный в котелке на костре. Вместо заварки можно всыпать горсть луговых цветов, и чай получится ароматный, вкусный и, на себе проверено, целебный. Люблю такой «чай». Мне кажется, что он, как корень женьшеня, помогает от всех болезней и продлевает жизнь.

Впервые познакомиться с этой рекой меня, да и всю мою семью, заставило приобретение байдарки. Куплена она была для ребят, чтоб было чем позабавиться в выходной день. Но дети росли, расширялась и география путешествий. Начав с исследования дачной подмосковной речки Клязьмы, захотели посмотреть Истру и Протву, а потом возмечтали о реке, по которой можно было бы плыть и плыть, жить в палатке и лесах, и так проверить и подготовить себя для больших путешествий.

«Лучше Пры не найдете!» — сказал мне знакомый доктор. Оказалось, что доктор сам заядлый байдарочник, ходил по этой реке с дочерьми и женой и остался путешествием очень доволен. Привлекла, что скрывать, и дешевизна дороги. В то время билет до Спас-Клепиков на автобусе стоил три рубля!

Пра не очень глубока — в любом месте ее можно перейти вброд. Начинается она, как я говорил, с заливных лугов, где среди густой травы под присмотром пастухов пасутся стада коров. Река петляет по зеленой равнине, время от времени проскальзывает мимо высоких песчаных взгорков, поросших сосняком. Плыть на байдарке — одно удовольствие. Гребешь не напрягаясь. Отложишь весло, а берега продолжают плыть назад: река помогает. Но расставаться с лугами жалко, и здесь делаем первую стоянку.

Ставим палатку, собираем сушняк для костра, заходим в ближайшие деревеньки, где запасаемся в дорогу хлебом, яйцами, огурцами и картофелем. Пытаемся поймать красноперку, которая у здешних рыбаков отлично ловится, но к нам на крючки никак не желает попадаться. Наблюдаем за полетом болотных луней, а по ночам слушаем жуткие вопли ушастых сов. Все это — огромная радость для нас, жителей больших городов, долгие месяцы вынужденных «любоваться» лишь серыми стенами каменных зданий.

Незаметно река все глубже и глубже втягивается в леса. Исчезают деревеньки, река бежит как бы под уклон и упирается с разворотом в высокий песчаный обрывистый берег, сплошь усеянный отверстиями — ласточкиными гнездами, а поверх обрыва возвышаются стройные, с золотистыми стволами корабельные сосны.

Сосновые боры — наиглавнейшая ныне достопримечательность мещерских лесов. Сухой, напоенный запахом смолы воздух в одни сутки может излечить от надсадного, два месяца не прекращающегося кашля. (Тоже проверено на старшем сыне.) Тут уж начинается у нас лесная жизнь. Лакомимся малиной, голубикой, земляникой, собираем большущие белые грибы, делаем из них на костре аппетитное жаркое. И купаемся, купаемся...

Однако уже на второй день хочется плыть дальше. В небе на заостренных крыльях проносятся соколы, низко над водой перелетают с берега на берег яркие фиолетово-оранжевые зимородки. Немалых трудов стоило мне высмотреть корягу, где птички присаживались, чтобы поохотиться за рыбками. Да еще несколько часов пришлось просидеть в засидке из травы и веток, чтобы заснять их. Но удача всем доставляет радость и гонит дальше, навстречу новым открытиям.

Грозы на Пре — действо красочное, внушительное и непредсказуемое. Порой небо долго и мрачно синеет над лесом, подчеркивая белизну песчаных кос. Но на этом все и кончается. А иногда почти черная туча в несколько минут закроет небосвод и ударит таким дождем с громом, а то и градом, что в который раз похвалишь расторопность ребят, успевших-таки поставить палатку. Однажды вместо дождя свинцовые тучи принесли ураганный ветер. Он сломал несколько корявых сосен на берегу и стойку палатки. И было жутко в тот момент. Показалось, что вихрь способен сорвать и унести не только палатку, но и нас вместе с ней. Однако так же внезапно, как начался, ураган сник, наступила тишина, будто и не было ничего.

Как-то, пережидая грозу в байдарке, под листьями молодой березки, мы увидели на другом берегу транспарант на столбе и заспорили, что может быть там написано. Обычно на таких щитах пишут грозные предупреждения — не жечь костры, не заходить на территорию охотничьего хозяйства и тому подобное.

«Я много видел живописных и глухих мест в России, но вряд ли когда-нибудь увижу реку более девственную и таинственную, чем Пра». На светлой жести щита чернели слова Константина Георгиевича Паустовского. И сразу вспомнилось, отчего многое в этих местах мне кажется знакомым, будто уже бывал здесь не раз.

В Спас-Клепиках, старинном русском городке, что стоит у истока Пры, поставлен памятник Сергею Есенину. Поэт провел в этом городке несколько лет, учась в церковной школе, написал первые, всем ныне известные стихи: «Выткался на озере алый свет зари. На бору со звонами плачут глухари...» Помните? Но по-настоящему прославил Пру другой певец русской природы — Паустовский.

Немало поездив по стране в погоне за экзотикой, побывав в горах, в песках пустыни, на берегах морей, писатель уже в зрелые годы познакомился с Мещерой и навсегда полюбил ее. «В Мещерском крае,— писал он,— нет никаких особенных красот и богатств, кроме лесов, лугов и прозрачного воздуха. Но все же край этот обладает большой притягательной силой. Он очень скромен — так же, как картины Левитана. Но в нем, как и этих картинах, заключена вся прелесть и все незаметное на первый взгляд разнообразие русской природы».