Журнал «Вокруг Света» №12 за 1972 год
Шрифт:
Какой метод строительства предлагают проектировщики? Намерены ли они отсекать перемычками морское пространство, осушать его и там разворачивать работы? Ведь с морем, а тут их два, шутки плохи. Могучее и грозное, оно обрушит на возведенную перемычку внезапные и сильные волновые удары... Вообще легко ли отрезать одно море от другого? Такого опыта никто не ставил.
— Противник не из сговорчивых, — соглашается главный инженер проекта. — Перемычки резко усложнят и удорожат строительство, надолго его затянут. Мы от них отказались. Основные строительные элементы — полые железобетонные блоки-гиганты,
После изготовления очередной партии блоков бухту затопят. Тогда полые «детали» плотины отправятся и створу гидроузла своим ходом, на плаву, буксируемые катером.
До сборки блоков в створе произведут каменную отсыпку, закроют ямы, и щели на дне, выровняют «постель», на которой будут смонтированы доставленные гигантские элементы. Сходный метод сооружения полых блоков, их доставка и затопление в узком проливе успешно опробовали строители Кислогубской прибивной электростанции на побережье Кольского полуострова.
Практика показала, что подобный метод не только ускоряет, ощутимо упрощает, но и значительно удешевляет возведение гидроузла в морском проливе.
Поворот ключа —и...
Идея, положенная в основу схемы реконструкции Азовского моря, прогрессивна, остроумна и смела. И хотя еще предстоит сделать многое, продолжать изыскательские, проектные, и научно-исследовательские работы, уже сегодня можно вчерне представить, каким станет этот рыбий инкубатор, когда строители возведут гидроузел, «повесят замок» на воротах, а ключ отдадут рачительным хозяевам.
— Каким образом, превратив это море в замкнутый водоем, удастся рассолить его, сделать более пресным, чем в наши дни? Какие расчеты, сложные и трудные, помогли решить проблему?
— Мне эти расчеты представляются простыми до очевидности, — поясняет Николай Алексеевич Осмер. — Несколько цифр — и вам тоже станет ясно, каким образом мы поможем Азовскому морю восстановить свое здоровье.
Займемся приходно-расходной бухгалтерией моря. Ожидаемый естественный приток речных вод Дона и Кубани, скажем, в 1980 году составит по прогнозу сорок кубических километров. Из них пятнадцать по дороге перехватят человек и его хозяйство. Но, с другой стороны, запишем в актив и осадки над зеркалом моря — пятнадцать кубических километров.
Сток плюс осадки возвращают нас к первоначальной цифре: сорок кубических километров. Теперь учтем расход за счет испарения моря. Он велик — тридцать пять кубических километров.
В остатке у нас всего пять.
Мало? Подождите, мы не учли еще одну «тонкость», которая решает все. Когда дуют южные ветры, то вода Черного моря, естественно, устремляется в Азовское. Северные ветры, наоборот, гонят воду из Азовского моря в Черное.
Так вот, Черное море получает больше, чем отдает. Оттуда в Азовское море переливается тридцать кубических километров, а из Азовского моря в Черное поступает пятьдесят — пятьдесят пять.
А мы этому «неравноправию» положили конец. Задержим двадцать кубических километров малосоленой азовской воды. За счет этого и пойдет опреснение моря. «Самоизлечение» займет от пяти до десяти лет — в зависимости
от того, маловодными или многоводными выдадутся годы.Таким образом, гидроузел в Керченском проливе преобразит запертое на ключ Азовское море. Сделает его пригодным и для нагула молоди, и для развития ценных пород промысловой рыбы.
...Эпоха реконструкции морей. Давно ли подобные проекты казались хотя и научной, но все же фантастикой? Сегодня они стали инженерной задачей.
Георгий Блок
У. Сароян. Мой дядя и мексиканцы
Хуан Кабраль трудился одно время на винограднике моего дяди, подрезая лозу. Это был высокий бедный мексиканец. Жена Консуэла, сыновья Пабло и Панчо, три дочери, хромой кузен Федерико, четыре собаки, кошка, дробовик, старая кляча, ветхий фургон, куча горшков и кастрюль — вот все, что он имел.
В то утро, когда Хуан подъехал со всей своей оравой (он искал работу), мы с дядей беседовали о чем-то во дворе фермы.
— Что это? — удивился дядя.
— Мексиканцы, — ответил я.
— Откуда ты знаешь?
— Так вон же собаки, — показал я. — Мексиканцы — народ благородный и простой. Как ни бедны, они всегда держат свору собак. Мексиканцы — это индейцы, смешанные с другими благородными расами.
— Чего они хотят?
— Работы, — сказал я. — У них, правда, скорее разорвется сердце, чем они это признают, но без работы они не могут.
— Я не нуждаюсь в помощи,— заявил дядя.
— А им все равно, — сказал я. — Они развернутся и поедут к следующему винограднику.
Фургон медленно вкатился во двор, и Хуан Кабраль приветствовал нас:
— Buenos dias, amigos! (1 Добрый день, друзья! (испан.).) — Потом спросил на ломаном английском: — Найдется ли у вас работа для сильного мексиканца?
— Для кого, например? — спросил дядя.
— Для меня, — сказал Хуан Кабраль. — Для Хуана Кабраля.
— Хуан Кабраль, — произнес мой дядя. — Нет, работы нет.
— А какая плата? — поинтересовался Хуан.
— Что он сказал? — спросил у меня дядя. И, чтобы не выдать замешательства, закурил сигарету.
— Он хочет знать, какая плата.
— А кто говорит о плате? — изумился дядя. — Я никого не нанимаю.
— Все равно он хочет знать,— сказал я. — Он видит, что ты никого не нанимаешь.
Дядя был поражен.
— Ну, — сказал он, — япошкам я плачу тридцать центов в час. Большинство фермеров платит двадцать и двадцать пять.
— Тридцать центов в час, — передал я Хуану.
— Маловато, — сказал мексиканец. — Мне надо прокормить столько ртов в эту зиму.
— О чем он?
Дядю ужасно огорчало то, что он не понимает Хуана и приходится все время переспрашивать меня.
— Он говорит, что тридцати недостаточно — ему столько ртов кормить в эту зиму.
— Кого ему надо кормить?
— А всех тех, что в фургоне, — кивнул я.
— Где же они собираются жить?
— Не знаю, — сказал я. — Где-нибудь да пристроятся.