Журнал «Вокруг Света» №12 за 1974 год

— Надеюсь, теперь наша беседа сдвинется с мертвой точки, — прошипел Такэда, наклонившись к самому лицу филиппинца. — Итак, сколько вы платите поставщикам?

Хоакин молчал.

Такэда выпрямился. Кивнул Утиде. Гангстер с силой ударил Хоакина ногой в подбородок. Голова филиппинца дернулась, тело обмякло. Утида взял со стола бутылку и влил виски в рот Хоакину. Лежавший застонал, повернулся на бок и выплюнул сгусток крови.

— Сколько вы платите поставщикам?

— Сорок песо, — прошептал Хоакин.

— Прекрасно, — оживился Такэда, — рад, что мой призыв к благоразумию услышан. Значит, вы платите 40 песо за револьвер, это — четыре тысячи иен. Следовательно, на каждом «палтоке», сбываемом мне, зарабатываете 16 тысяч иен. А почем револьверы у оружейников?

— По тринадцать песо.

Такэда и Утида переглянулись: прямая связь с изготовителями сулила действительно сказочные барыши.

— Кто и где делает револьверы?

Хоакин не отвечал. Он закрыл глаза и сжался, ожидая удара.

— Я спрашиваю, кто и где делает револьверы? — Такэда уже не сдерживался и визгливо кричал: — Ты скажешь, кто и где делает револьверы?

Такэда дал знак Утиде.

Гангстер бил сосредоточенно и люто. Такэда отвернулся к телевизору. Музыкальная какофония кончилась. По экрану побежали названия компаний-спонсоров, оплативших передачу. В наступившей тишине послышался шепот Хоакина:

— Поднимите меня.

Посредника поставили на ноги.

Он качался, натужно дышал, изо рта на рубашку стекала кровь и расплывалась темно-рыжими пятнами. Казалось, еще секунда, и филиппинец опять рухнет на пол. Такэда и Утида уже приготовились подхватить его, как Хоакин вдруг кинулся к окну. Оттолкнулся что есть мочи от пола, словно нырял в воду, пробил вытянутыми вперед скованными руками стекло и с воплем вывалился наружу.

Первым пришел в себя Такэда. Он быстро подобрал с пола револьвер Хоакина, бутылку из-под виски, сгреб стаканы, свой и Утиды, сунул их помощнику, платком провел по клавишам телевизора и, увлекая за собой гангстера, выскочил из комнаты. Утида с револьвером, бутылкой и стаканами скрылся в соседнем номере, а Такэда принялся колотить в только что захлопнутую им дверь Хоакина. От лифта бежали люди.

— На помощь! Скорей! Там что-то случилось! — орал Такэда и отчаянно дубасил кулаком по двери.

Ошибка Акиры Такэды

В Давао, куда президент «Санъай боэки» прилетел на третий день после самоубийства Хоакина, отыскать контору лесоторговца Синтаро Маэды оказалось нетрудно. Такэда представился репортером, собирающим материал для очерка о Минданао. Польщенный, что токийский журналист обратился за содействием именно к нему, Маэда пригласил гостя к себе и за уставленным местными деликатесами столом пустился в пространное повествование, как в джунглях валят и разделывают лес, как доставляют его в порт, грузят на суда и отправляют в Японию. Когда лесоторговец наконец выдохся, Такэда спросил, нельзя ли познакомиться с кем-нибудь из филиппинцев, торгующих лесом, например, с Хоакином, о котором он слышал от японских моряков.

— Хоакин? — удивился Маэда. — Но он не занимается лесом. У него радиомагазин, продает японские транзисторы.

— Видимо, я что-то напутал, — безразличным тоном сказал Такэда. — Кстати, сколько стоит в Давао транзисторный приемник?

— Вдвое дороже, чем в Японии, так что дела у Хоакина идут неплохо. Правда, последнее время его не видно. Наверное, опять отправился в Насипит получать товар.

Такэда насторожился: ведь транзисторы Хоакин получал у Харады и Като здесь, в порту Давао. Однако, судя но словам Маэды, он часто ездил в Насипит. Зачем? За револьверами?

— А где это — Насинит? — осторожно поинтересовался Такэда.

— На севере Минданао. Большая деревня, хотя и именуется портом, — принялся объяснять Маэда. — Туда приходят за лесом суда с Тайваня, иногда и из Японии. Если хотите посмотреть погрузку, то в Бутуан собирается мой друг — Эйсаку Фусэ, лесоторговец. Он не откажется захватить вас с собой. А от Бутуана до Насипита всего три километра...

Веселый, общительный Фусэ оказался идеальным попутчиком. Он мастерски вел «джин» по избитой, в глубоких колдобинах дороге и без умолку говорил, охотно посвящая приезжего журналиста в местную жизнь.

— Как по-вашему, что в этой стране является предметом первой необходимости?

— Рис, я думаю, — рассеянно предположил Такэда.

— Ничего подобного!— рассмеялся Фусэ. — Оружие. Револьвер — вот что сейчас самое главное в наших краях. Есть револьвер — рис будет, и не только рис, — Фусэ объехал заполненную водой яму и прибавил скорость. — Сами видите, какая кругом нищета, работы нет. Вот филиппинцы и хватаются за оружие, чтобы добыть себе пропитание. А тут еще религиозная и племенная рознь... Между прочим, имейте в виду: у если вечером на улице вас окликнет полицейский, немедля бегите. Это может быть грабитель, одевшийся в полицейскую форму.

— Где же они берут револьверы?

— Покупают. Сами делают.

— А где их делают?— с невинным видом спросил Такэда.

Фусэ внезапно замолчал. Он сосредоточенно всматривался в дорогу, хотя в этом месте она была прямая и ровная.

— Не знаю, где их делают, — проговорил он,— да, признаться, и знать не хочу. Здесь чем меньше знаешь, тем дольше живешь на свете.

В Бутуан добрались к вечеру. Фусэ предложил поужинать, и они зашли в ресторан — точь-в-точь салун из американского «вестерна». В Бутуане лесоторговец знал многих. Встретил он знакомого и в ресторане.

— Этлон, — представился «журналисту» коренастый смуглый мужчина, которого японец пригласил за столик.

Фусэ заказал красного горного рису с обжигающим десны и горло соусом, а Этлон потребовал полдюжины пива «Сан-Мигель». Когда официант, поставив на стол тарелки с едой и бутылки, отошел, Этлон выхватил вдруг револьвер. Такэда от неожиданности едва не подавился: он вспомнил рассказ Фусэ о местных нравах. Этлон же невозмутимо вынул барабан и протянул револьвер Такэде. Это была серебристого цвета испанская «звезда» тридцать восьмого калибра, инкрустированная слоновой костью.

— Филиппинец не стреляет в человека, протянувшего руку дружбы, — сказал Этлон. — Неплохой револьвер, верно? Теперь Этлон станет защищать этим револьвером вас. Друг моего друга и мне друг.

«Лучшего проводника по Насипиту трудно сыскать», — сообразил Такэда.

— Хочу съездить в Насипит. Не составите компанию, господин Этлон?

Этлон согласился.

Насипит и в самом деле оказался большой деревней. Деревянные домишки расползлись веером от пристани, образуя несколько кривых улочек. Кое-где из окон падал тусклый свет керосиновых ламп. Этлон внимательно приглядывался к окнам: он что-то искал. Снова и снова возвращались они к пристани, кружили вокруг облепивших ее домов. Наконец Этлон решительно направился к одному из них. Переливчато засвистел у дверей. Вышла женщина средних лет, весь наряд которой ограничивался куском неширокой ткани, обмотанной вокруг бедер, и несколькими нитками огромных разноцветных бус.