Журнал «Вокруг Света» №12 за 1982 год
Шрифт:
— Прощай, друг! Извини, мне надо в полк.
Тогда Георгий не предполагал, что и ему в ближайшем будущем придется вплотную столкнуться с этим самым ордером...
Через некоторое время после этой встречи полк, в котором служил Георгий Кузнецов, приступил к боевой работе — включился в уничтожение «заколдованного ордера». Штурмовики-балтийцы наносили по нему удар за ударом; корабли топили, жгли, калечили, но они каким-то непостижимым образом снова оказывались в строю. Для наблюдения за результатами бомбо-штурмовых ударов командование стало присылать представителей штаба — они летали на специальных
И тогда начальник штаба авиации Балтийского флота полковник
А. М. Шугинин, придерживающийся принципа «лучше ведро пота, чем наперсток крови», сам со своими сотрудниками разработал операцию по уничтожению вражеских кораблей.
Четыре штурмовых полка отрабатывали действия против вражеского ордера, выложенного на аэродроме из масло- и бензозаправщиков (без применения оружия, конечно). Когда командование убедилось, что каждый из участников усвоил свою роль в сценарии, созданном штабистами, была устроена генеральная репетиция.
На одном из озер воспроизвели «заколдованный ордер»: из зеленых елок были выложены — в натуральную величину — палубы вражеских кораблей. Морские летчики обрушили — каждый на свою цель, как это было предписано планом операции,— ракетные снаряды, бомбы, пулеметно-пушечный огонь. На репетиции присутствовали командующий флотом адмирал В. Ф. Трибуц и нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов, высоко оценившие мастерство летчиков. Эта оценка и была разрешением на проведение операции по уничтожению ордера.
21 июля 1944 года на корабли ордера обрушились «летающие танки» четырех штурмовых полков Балтики. 8-й штурмовой полк повел его командир, опытнейший летчик Герой Советского Союза Николай Васильевич Челноков. Его ведомым был старший лейтенант Георгий Кузнецов. Очень это непростое дело — быть ведомым у летчика, не знающего неудач. И то, что Кузнецова назначили ведомым к командиру полка, было для молодого офицера, обладавшего всего несколькими месяцами боевого опыта, не только большой честью, но и признанием его летного мастерства.
...Небо пронзила зеленая ракета, и тридцать штурмовиков один за другим поднялись в воздух. Пять шестерок взяли курс к Нарвскому заливу. Первым шел подполковник Челноков. Низкая облачность, с утра висевшая над землей, к моменту вылета начала рассеиваться. С высоты восемьсот метров на освещенной солнцем глади залива стали отчетливо просматриваться силуэты кораблей. Но вместо того чтобы сразу ринуться в атаку, Челноков пролетел стороной. Это был заранее продуманный прием: в атаку следовало выходить со стороны солнца. Противнику, ослепленному яркими лучами, не так просто разглядеть атакующий самолет...
Впрочем, гитлеровцы не дремали — они открыли мощный заградительный огонь. Казалось, стреляет само море.
Развернувшись на корабли, командир полка передал по радио:
— Идем на цель! — И тут же, совсем по-свойски, добавил: — В добрый путь!
Первым нанес удар с пикирования сам подполковник Челноков. Вражеский корабль, расколотый метко сброшенными бомбами, моментально затонул. Глядя на командира,
так же точно ударил по соседнему сторожевику его ведомый Георгий Кузнецов. Вслед за этим по ордеру нанесли удары и остальные штурмовики...На следующий день 8-й гвардейский штурмовой полк снова произвел налет на корабли врага. Вот тогда-то и произошло событие, ставшее памятным для Георгия Кузнецова.
...Ведущим шел снова командир полка. Ведомым — старший лейтенант Кузнецов. На солнце рассчитывать было нельзя — оно клонилось к закату. Но еще стояли белые ночи, и потому видимость на море была отличная. Из кабины штурмовика хорошо просматривалась неспокойная морская поверхность, по которой начали перекатываться белые барашки. Судя по всему, ветер дул с норда.
Скоро на горизонте среди серого свинца вод стали различимы темные силуэтики кораблей. С этой минуты внимание Кузнецова сосредоточилось на будущей цели и на машине ведущего.
В наушниках раздался спокойный голос командира полка:
— Атака! Иду на СКР! — после чего нос штурмовика ведущего опустился вниз. Вслед за ним перевел свою машину в пикирование и Кузнецов.
Челноков выбрал целью ближайший сторожевой корабль, с которого сразу открыли беспорядочный зенитный огонь по выходящему в атаку штурмовику. На эффективную дистанцию действия пушечного огня приблизился и штурмовик Кузнецова. Десятки снарядов смертоносным вихрем прошлись по палубе вражеского корабля, изничтожая прислугу зенитных и артиллерийских установок. Как только смолкли пушки, с бомбодержателей штурмовика сорвались четыре бомбы-сотки, точно накрывшие корабль. Сторожевик осел на корму и быстро скрылся под водой.
— Попался! — прогудел в переговорном устройстве довольный голос Ивана Стрижака, стрелка Кузнецова.
После выхода из атаки Кузнецов стал маневрировать, чтобы пристроиться к машине командира. Внизу одни корабли шли на дно, другие горели, третьи бешено отбивались от атакующих штурмовиков.
Неожиданно сквозь ровный гул мотора Кузнецов услышал какой-то посторонний хлопок. Летчик запросил по переговорному устройству стрелка:
— Кузьмич! Ты ничего не слышал?
— Нет, не слышал, командир.
— На всякий случай будь повнимательней.
— Есть, командир!
Через полминуты Стрижак доложил:
— Командир! По фюзеляжу течет масло.
«Скверная ситуация,— мелькнуло в голове у летчика.— Машина без масла протянет от силы пять минут. До своих не долететь. Скорее всего придется садиться на воду»,— с этой мыслью Кузнецов запросил по радио ведущего:
— Я — «Тридцать шестой». Подбит, иду на вынужденную. Стараюсь тянуть насколько возможно в море.
Командир полка ответил сразу:
— Понял. Садись. Помощь будет.
Хорошо говорить «садись». А как это сделать, если на воду до этого садиться не доводилось? Кузнецов решил совершить посадку как на обыкновенный аэродром, в случае если бы у него не выпустилось шасси.
Но вот мотор израсходовал масло, и его тут же заклинило. Штурмовик стал быстро терять высоту. Расчет на посадку и саму посадку на воду Кузнецов произвел точно: мягкий шлепок, резкое падение скорости — и штурмовик глиссирует по неспокойной поверхности моря. Командир предупредил стрелка заранее: «Как сядем, вылезай».