Журнал «Вокруг Света» №12 за 1986 год

Владимир Рыбин

Играй, играй шарманка

На центральной площади западногерманского города Ульма, у подножия огромного собора, чей шпиль взметнулся на сто шестьдесят метров, почти затерялась в человеческом муравейнике фигура невысокого мужчины. Длинная развевающаяся борода, черный цилиндр, мятые брюки, разбитые башмаки — он выглядел как бродячий музыкант прошлого столетия. Под стать ему и шарманка — расписной ящик с ручкой. Человек то подпрыгивает, то приплясывает и притом без устали крутит, крутит эту ручку...

Мелодии, им извлекаемые, переносят слушателей тоже в век ушедший — «В Грюневальде торгуют дровами», «Девушка плачет в саду». Но вот появилась толпа девушек и парней — музыкант нажимает кнопку: резко ударяет рок Пресли, снова кнопка — раздаются мелодии «Битлзов», следом льется попурри из венских вальсов...

На площади Ульма играет шарманка; которую изобрел и изготовил органный мастер из Геттингена Карл Хайнц Хофбауэр. Мастер записал программу из сорока мелодий; и кнопок сбоку на ящике соответственно сорок. Может, это теперь не шарманка, а большой кассетный магнитофон? Тогда зачем ручка?

На вопросы слушателей шарманщик отвечает охотно:

— Не стоит отбрасывать достижения техники в наше время. Мне удалось соединить электронику и принципы классической механики.

Конечно, всех своих секретов геттингенский музыкант не выдает, да и дело это вовсе не простое. Но одно важно: мелодия, какого бы возраста и стиля она ни была, должна соответствовать духу шарманки. Накручивая ручку, шарманщик нагнетает воздух в органные трубы. Так и создается характерный «шарманочный» голос. Есть у Хофбауэра и другие инструменты, воздух в которые подает электрическая воздуходувка.

Мастер из Геттингена занимается органами-шарманками по наследству: вся его семья десятилетиями участвует в создании этих инструментов. И он имеет право заявить:

— Очень хочу, чтобы орган был доступен каждому человеку, который любит музыку. Ведь он принадлежит не только церкви.

История шарманки причудлива и занятна. Как считают европейские мастера, началась она еще веков семь назад.

Разнообразны музыкальные ящички, дошедшие до наших дней из семнадцатого столетия,— шкатулки из благородных металлов, украшенные драгоценными камнями. Шкатулка открывалась — и крошечная колибри, в сверкающем оперении, с дрожащим хвостиком и вертящейся головкой, щебетала песенку. Внутри шкатулки валики, зубцы, штифты в определенном порядке цеплялись друг за друга и воспроизводили незатейливое щебетание.

Лет пятьдесят назад вместо валиков стали использовать перфорированные ленты, на которые подается воздух. Каждому звуку соответствует определенное отверстие, пробитое в ленте. С появлением метода Хофбауэра лента смысл потеряла.

— У людей стало больше досуга,— говорит мастер.— И каждый может сделать собственными руками свой инструмент. Теперь игра на шарманке не просто способ добывания денег. Жизни без музыки не существует. Она всемирный язык, которому не нужно перевода.

Не стоит думать, что мастера-исполнители, как и создатели шарманок, обязательно люди старшего поколения. Несколько лет назад на фестивале шарманок в городе Туне (Швейцария) собралось около двухсот мастеров-исполнителей. И среди них особое внимание заслужил Хольгер Буш из Гейдельберга, семнадцатилетний школьник. Свою шарманку он сам и изготовил. А началось это, когда двенадцатилетний Хольгер увидел в музее, как устроена шарманка. О том, чтобы купить старинный инструмент, и речи быть не могло, да и вновь выпускаемые, вроде тех, что делают органные фирмы, были не по карману.

Хольгер принялся мастерить первую трубу... Пришлось советоваться с умудренными опытом мастерами органных дел, переписываться со знатоками из Шварцвальда, где этим промыслом занимаются издавна. Усердие даром не прошло: наконец первая шарманка собственного изготовления издала первый звук.

На фестивале в Туне семнадцатилетний Хольгер выступал со своим третьим «детищем». Гвоздем его программы — а она включала два десятка мелодий — стала старая песенка «Я забыл свое сердце в Гейдельберге». Тут же на площади кто-то пожелал купить инструмент молодого шарманщика.

В подвальчик-мастерскую к Хольгеру теперь стекаются инструменты-инвалиды. Так у него появился орган, в котором обнаружились детали возрастом более ста лет. Хольгер собирается почистить, перебрать орган, восстановить штифты и вернуть голос старинному инструменту.

И в каникулы он дома не усидел — собрался объехать на велосипеде городки, где есть церковные органы. Ведь он имеет дело с их братьями меньшими — шарманками, что стали главным делом для Хольгера Буша, парня из Гейдельберга.

По материалам иностранной печати подготовил Г. Анисимов

Тоньше паутины, белее снега

В озимых ячменях ветру было тесно. Колосья стояли литой стенкой, не колышась. Зато маки на кромке полей вольно трепетали, рвались за порывами ветра, бросали следом лепестки, как языки пламени. Вдоль шоссе никли усталые, отплодоносившие черешни, свечи тополей сияли плотной зеленью, в облакоподобных кронах лип уже зуммерами ныли пчелы. Сень листвы узорила шоссе. Благостное время года — конец мая. И благодатный край — Паннония, древняя житница Европы, она же Среднедунайская низменность, лежала вокруг.

Видела я и другую часть Паннонии — в Югославии. Отсюда это километров семьдесят к югу. Хотя была там в разгар бесснежной зимы, места очень похожие. Похожи просторами, похожи маками — они были нарисованы на старинной деревенской мебели, на дверях русинских домов.

...На подробной карте, что лежала передо мной, обозначались рядом с надписью «пуста Бугац» маленькие, в точках, холмики. Дюны? Барханы? И за окошком машины через пяток километров картинка сменилась: исчезла тучная равнина с литой стеной зерновых, с пламечками маков. Плешивые невысокие бугры, одетые в неопрятную попону желтоватой травки, потянулись за обочиной.

Казалось, сам воздух стал блеклым, сухим. Захотелось пить. Притормозили на площадке перед скромной чардой-корчмой. Заходить показалось неудобным — там чинно шумела сельская свадьба. И снова на юг, дальше в степь.

Дюны-барханы скучновато мелькают по сторонам.

— А что,— говорит попутчик.— Здесь, говорят, и верблюды есть. И зимы здесь, наверное, длинные. Пуста. Степь...

Вспоминаю, как два дня назад рассказывали экологи в ОКТН — Государственном ведомстве по охране окружающей среды и природы — о проблеме воды питьевой и технической. Зашла речь и о водоснабжении здесь, на юге области Кишкуншаг. «Есть села, хутора, куда приходится привозить питьевую воду в разгар лета. Местная или засолена, или загрязнена: органика, минеральные удобрения, бывает, попадают в колодцы и источники. Детей обеспечиваем в первую очередь».