Журнал «Вокруг Света» №2 за 1994 год
Шрифт:
Новое назначение в Мексику окончилось тем, что прямолинейный Шмальц пал жертвой политических интриг и оказался за решеткой. После освобождения он короткое время был консулом по делам Среднего Востока в Смирне. В 1827 году, когда он умер, то его, обвиненного Корреаром и Савиньи в присвоении немыслимых богатств после кораблекрушения, даже не на что было похоронить. Он был погребен в общей могиле на одном из кладбищ Смирны.
Перевела с французского С.Никитина
Фантастический рассказ:
Фанатик
Они
Солнце нырнуло за горизонт – казалось, от прикосновения раскаленного докрасна диска земля задымилась.
– Сейчас ты увидишь, – пробормотал он.
– Если бы я не успела узнать тебя, я бы решила, что ты говоришь серьезно.
– Я говорю чертовски серьезно. Достаточно серьезно, чтобы начать принимать меры, и не откладывая. – Он недоуменно оглядел ее. – А я-то думал, ты все поняла. Что ты не такая, как все эти чурбаны в баре.
Огонь в блеклых глазах под тяжелыми бровями загорелся еще ярче.
– Я должен был это понять, – сухо сказал он. – Сам виноват: вообразил, будто встреченная в баре девица может, для разнообразия, иметь хоть каплю мозгов. Так вот, Юнис…
– У мужиков в баре мозги есть, сколько они ни пей, – перебила она, – а женщины, конечно, из другого теста. Так, да? А если уж хочешь знать правду, так это не в моих мозгах сомневаться надо, а в твоих – раз ты в самом деле веришь, что…
– Тихо, – оборвал он. – Вот они. Смотри и узнаешь кое-что. Если только тот еще здесь.
Из пещеры вылетали нетопыри – казалось, их тут миллионы, хотя опытный натуралист определил бы их число менее чем в десяток тысяч. И все-таки стая, похожая на вырывавшийся из пещеры столб густого дыма, поражала воображение, напоминая гигантские стаи странствующих голубей, затемнявших небо Америки еще столетие назад.
Джерри в бинокль изучал края тучи. Вдруг он схватил девушку за руку, краем сознания отметив упругость ее тела: великолепный образец, мельком подумал он. Крепкая, как молодая кобылица, разве что поглупее. А жаль – он-то надеялся, что они будут союзниками.
– Смотри! – почти крикнул он. – Там, правее остальной стаи – видишь группу из восьми… нет, девяти нетопырей? Взгляни – что ты заметишь?
Он протянул ей бинокль, но она отмахнулась.
– Я вижу и так, – спокойно сказала она, на миг сузив огромные голубые глаза.
– Ну? – нетерпеливо спросил он. – Да или нет?
– Просто летучие мыши, по-моему.
– Черт! – рявкнул он. – И зачем только я теряю время?! Я же говорил тебе, на что надо смотреть… а теперь они слишком далеко. – Он почти с отвращением посмотрел на девушку. – Ты что, в самом деле не видела разницы?
– Бога ради, Джерри, я же не специалист! Я ничего не знаю о летучих мышах! Все летали – вверх-вниз…
– Черта с два. Одна из них парила. Как ястреб. Я ее в третий раз вижу. Она на самую малость крупнее, может быть, немного другого цвета. Это все неважно, конечно, но вот то, что она парила – важно. Нетопыри этого не умеют. Они не парят. Может быть, потому, что ночью нет восходящих воздушных потоков, которыми пользуются птицы; может быть, просто потому, что в парении невозможно охотиться за насекомыми. Как бы там ни было, а нетопыри не парят!
Он вытащил из кармана распухшую записную книжку в картонном переплете и что-то в ней подчеркнул. Закрыв ее с видом человека, принявшего окончательное решение, он
заявил:– Готово. У меня достаточно данных. Теперь пора что-то делать.
– Данных про что? Не про эти же мелочи, которые…
– Не «про что», а «о чем», – с раздражением поправил он, почти не слушая, и яростно продолжил: – Мелочи! Значит, ты вчера плохо слушала и ничего не поняла. Животные чрезвычайно негибки в некоторых аспектах своего поведения. А я то пса вижу, который никогда не вертится на месте перед тем, как лечь; то голубя, что никогда не дергает головой; то летучую мышь, которая не порхает, а парит…
– Ты просто помешался на своей идее, – возразила она. Потом осторожно-успокаивающе погладила его по плечу и добавила: – Неужели тебе никогда не хочется просто развлечься?
Он недовольно отстранил ее руку и заметил почти про себя:
– Женщины – что кошки. Когда у парня есть время и желание, им вдруг позарез надо мыть голову или навестить мамочку. Но стоит ему заняться действительно важным делом, и в них тотчас пробуждается страсть. Погоди, крошка, вот разберусь с этим делом, там узнаешь, что такое…
– Сама не понимаю, почему я трачу на тебя столько времени, – фыркнула девушка. И немного погодя ласково добавила:
– Джерри, а ты не хотел бы сходить к доктору?..
Он кисло ухмыльнулся.
– Говори уж прямо – к психиатру. Или как там сейчас говорят – к дуропевту…
Он невесело, сухо засмеялся.
– Собственно, я сам не понимаю, какого черта я пытаюсь разбудить людей, трачу силы. Любая другая культура, пусть самая чужеродная для людей, будет улучшением, потому что хуже быть уже не может. Наверно, я просто не люблю, когда меня водят за нос. Даже если они держат всех нас за идиотов…
– Господи! – воскликнула она. – «Они»!
– В прошлый раз я все сделал неправильно, – продолжал он, не обращая на нее внимания. – Я их вскрывал. Пытался сличить органы и все такое. Но какой из меня зоопатолог! И – проклятье – не к кому обратиться за помощью! Я даже послал в санитарное управление образец кроличьей крови. Попросил проверить на туляремию. Я надеялся, они заметят, что с кровью что-нибудь не так. Но эти придурки просто сообщили, что туляремии нет. То есть если в крови и было что-нибудь необычное, надо, видимо, быть к нему готовым и копать глубже, а не просто проделывать рутинную работу.
– Может быть, у низших животных есть свои уроды и просто непохожие на всех особи? – предположила она.
– Сколько-то наверняка. Но я наблюдал слишком много отклонений! И теперь я возьмусь за дело по-другому.
– Как же именно?
– Если я тебе скажу, ты побежишь в полицию или сделаешь что-нибудь еще в том же духе, – возразил он. Но в его голосе звучала надежда, и девушка поняла, что ему очень хочется с кем-нибудь поделиться.
– Я никуда не побегу, обещаю. Расскажи.
– Ну ладно… Тогда предположи, что некоторые из этих животных совсем не животные, как я уже сказал, а что-то вроде шпионов. Не спрашивай, откуда они; но откуда бы они ни были, они очень разумны. В чужом обличье они могут пробираться практически куда угодно и изучать нас: нельзя забывать, что животные бывают не только дикие, но и домашние. Я понимаю, что это звучит сюжетом банального рассказика из журнала фантастики – но ведь истина обычно по сути банальна. Ладно, пусть они знают свое дело, пусть они умны; пусть некоторые – может быть, большинство из них – скорее умрут, чем заговорят. Но во всяком обществе есть слабые, и если стресс или угроза будут достаточно сильны, эти слабые могут сломаться. Как только я заставлю кота, или белку, или, скажем, летучую мышь заговорить – по-английски, – планы этих существ рухнут, и это несомненно.