Журнал «Юность» №08/2020

Мальчик, цепляясь за неверное, выскальзывающее из-под ног дно, побежал вперед, едва ли сознавая, куда двигается. Он цеплял камни кончиками пальцев, те отлетали, словно от колес буксующего автомобиля, но ребенок продвигался вперед. Скоро он увидел перед собой темную массу, вцепился в нее руками, та же галька, и двинулся вперед с удвоенной скоростью.

Потом он лег на берег, посмотрел на родителей. Отец поднял голову.

– Он здесь. Лежит, играет с камнями, – сообщил маме.

Руки ее, словно действуя в гипнотическом танце, двигались, перебирая пряди густых каштановых волос. Она неподвижно смотрела на море, будто нашла там что-то очень важное.

Легкие волны накатывали на берег, журчали в гальке. Перебирали ее, словно забавляясь бесконечным калейдоскопом.

Солнце снова легло на спину, но теперь не кололо, а грело.

Игорь дернулся, его беззвучно стошнило морской водой.

Понемногу он согрелся.

Монотонная серая мешанина камней перед его глазами стала распадаться на части, кусочки, детали. Сквозь серое проступили белые линии, красные искры, синие волны, камушки стали почти огромными и невозможно интересными. Мальчик пересыпал их с ладони на ладонь, чувствуя радостное возбуждение от новообретенной жизни, вглядывался, находил странные, невиданные прежде оттенки, удивлялся множеству и многообразию.

Накатывали волны, ткань камней перед ним менялась, шевелилась. И он, забыв о недавнем потрясении, перебирал пальцами, разгребал обнаруживающиеся богатства.

Снова раздался мамин смех, мальчик поднял голову, и взгляд его упал на дом. Шторы были все так же задернуты, но теперь между ними и стеклом стояла женщина в светящемся на солнце халате. Руки ее, словно действуя в гипнотическом танце, двигались, перебирая пряди густых каштановых волос. Она неподвижно смотрела на море, будто нашла там что-то очень важное.

Штора шевельнулась, появилась темная, цвета кофе, мужская фигура. Жилистые руки обняли женщину, прошлись от груди до бедер, развязали пояс халата. Игорь увидел черноту там, где сходились ноги женщины, яркие точки сосков на белой коже.

Руки продолжали свое путешествие, женщина засмеялась, повернула голову, поцеловала мужчину.

Потом перевела взгляд, и Игорю показалось, что их глаза встретились.

Она одним движением нырнула за штору, увлекая за собой своего друга, и перед мальчиком оказался все тот же неподвижный фасад, нарушаемый разве что последними колыханиями шторы.

Мальчик некоторое время еще чего-то ждал, неотрывно глядя на стеклянный дом, потом снова опустил глаза на камни перед собой.

Черная птица вышла из моря и чистила клювом перья неподалеку. На суше она была похожа на утку. – В гостинице скоро ужин. Если мы хотим успеть, надо ехать, – сказал отец.

Игорь перебрал камни, они играли узорами, светились на изломах. Захотелось взять хотя бы несколько, а лучше целую горсть, но он отряхнул руки и пошел к машине.

Когда выжимал плавки, стоя на раскаленной, как адова сковорода, гальке, взглянул на дом. Шторы не двигались.

Черной птицы снова не было видно.

Юрий Никитин

Родился в 1992 году в Москве. Окончил Военный университет МО РФ по специальности «социология управления».

Проходил обучение на Высших литературных курсах при Литературном институте имени Горького. Принимал участие в семинаре прозы Союза писателей Москвы под руководством Евгения Попова.

Prodуkt

* * *

ОООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООО

ОООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООО

ОООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООО

ООООООООО…

* * *

Из своих тридцати лет N. провел в заключении двадцать пять. Он смутно помнил, как оказался под арестом. Грохот тяжелых сапог, сильные руки в перчатках, крики женщины и дрожащий голос мужчины – это единственные воспоминания, не связанные с заключением, которые у него были. С тех пор бетонная комната с матрасом, раковиной и ведром в углу стала для N. домом. Еду подавали перед сном через верхнее окошко двери, а через нижнее забирали ведро.

Он не умел ни читать, ни писать. N. не знал, ни за что его арестовали, ни где он находится, ни какой сейчас день недели. N. ни разу не видел себя в зеркале и не представлял, как он выглядит. Он почти не умел говорить, потому что никогда не пробовал, но отдельные слова все-таки понимал. И, несмотря на все это, у N. была работа.

Его будил хлопок, а затем комнату заливал яркий белый свет. Это значило, что пора надевать серую робу, которую перед сном он скинул прямо на пол. У верхнего окошка его уже ждал поднос – с яблоком, кружкой воды и prodykt’ом. После того как N. успевал поесть, замок на двери отпирался, к нему приходили двое в масках, брали под руки и уводили из комнаты.

Ему не позволялось оглядеться, N. силой вели вниз по каменной лестнице: одна фигура спереди, другая позади. Если бы он умел считать, то знал бы, сколько по времени занимает весь спуск, однако все, что N. мог делать, – послушно перебирать ногами.

Они спускались до тех пор, пока лестница не упиралась в металлические двери. Через них N. попадал в огромный оружейный цех. Его вели зигзагами между столами, за которыми работали такие же, как он, – высохшие, сгорбленные, опустившие головы.

Он настолько хорошо знал дорогу, что наверняка смог бы дойти сам, но отказаться от сопровождения было невозможно. Рабочее место N. находилось возле одной из конвейерных лент, куда с ним вместе шли люди в масках. К приходу N. уже скапливалась горка металлических гильз, которые ему нужно было заправить порохом и упаковать.

Как только N. подошел к столу, двое сопровождающих отпустили его руки, после чего стали прохаживаться между рядами. N. взял дозатор, зачерпнул из коробки порох и засыпал в гильзу. Готовый патрон вставил до щелчка в пластиковую ячейку. Затем взял новую гильзу. Эту работу он делал каждый день, сколько себя помнил.

Люди вокруг него занимались тем же – засыпали порох в патроны. На стенах висели плакаты с изображениями различных калибров, устройством автомата, инструкцией по зарядке оружия.

Патрон, патрон, еще патрон. Когда ячейка заполнилась, N. отодвинул ее на край стола и взял из пачки новую. Хрустнув затекшей шеей, он перевел взгляд на широкие настенные мониторы, по которым обычно показывали развевающийся флаг Иобипы. Иногда, перед обедом, передавали короткий ролик, в котором люди в форме бегали и стреляли. N. знал его наизусть. А в конце рабочего дня высвечивалось мужественное лицо с черными глазами и квадратным подбородком. На голове – черная, блестящая фуражка. Голова кивала, словно говоря «спасибо», и несколько минут черные глаза смотрели на задравших головы рабочих. Marshal – откуда N. знал его имя, было непонятно, но именно это слово всплывало в голове при виде фуражки.