Журнал «Юность» №08/2020

Раздался свисток. Закончив, рабочие досыпали последнюю гильзу и медленным шагом направлялись в конец зала. У коридора собралась молчаливая толпа, лишь изредка раздавался кашель или невнятное мычание. N., так же как и все вокруг, смотрел под ноги на обшарпанный пол, понемногу двигаясь вперед. Люди тесно прижимались друг к другу, толкались плечами, норовили протиснуться вперед как можно скорее.

Наконец толпа суживалась до очереди, которая затекала в коридор. Рядом располагалась столовая. Между столами прохаживались люди в масках, хотя за дисциплиной смотреть не приходилось. Рабочие послушно брали из стопки подносы, становились один за другим и шли к окнам выдачи. В первом окошке наливали миску куриного бульона, во втором – воду, в третьем выдавали prodykt. Ели здесь же, примостившись у настенных полок, жадно облизывая днища тарелок.

Затем гудел такой же сигнал, рабочие оставляли посуду и все так же, не говоря друг другу ни слова, возвращались к своим местам. Еще спустя какое-то время долетал последний за рабочий день, третий сигнал. В конце дня рабочие оттирали со лба пот и поднимались по лестнице в свои комнаты. Там каждого из них ждала миска с гречкой, яблоко, хлеб и prodykt. Иногда лежала чистая аккуратно сложенная роба. После ужина сразу гасился свет.

Заключенные мылись в раковине, скидывали одежды и ложились спать.

N. существовал по такому распорядку всю свою жизнь, и больше он не знал ничего.

Как обычно, после ярко вспыхнувшего загудевшего света N. зажмурился, а потом стал натягивать робу. Он подошел к двери, чтобы взять свой завтрак, и застыл. На подносе чего-то не хватало. Кружка стояла как обычно с краю, рядом – зеленое яблоко, однако prodykt…

Съев яблоко и выпив воды, N. уставился на пустое место. Щелкнул дверной замок, в комнату вошли двое в масках и перчатках. Теперь у них на поясах висели черные дубинки.

– 9RXXX.

Из горла N. внезапно вырвался хриплый, почти животный рык, и, услышав самого себя, он вздрогнул. Вошедшие с любопытством посмотрели на N.

– ЯККХ, КХХХ, – хрипел он, показывая на пустое место подноса, но крепкие руки взяли его за плечи и выволокли наружу.

В цехе заключенные уже начали работу. По пути к своему месту N. обратил внимание, какие у них встревоженные, беспокойные лица.

Торопливо засыпая порох в гильзы, N. как никогда ждал звонка. Наконец прогудел сигнал, и он поспешил к толпе.

Здесь по-прежнему было много людей, однако вместо очереди за едой они топтались на месте. Под ногами валялись перевернутые тарелки, пол блестел от разлитого супа, то тут, то там лежали примятые куски курицы. Люди в масках слаженно отталкивали заключенных к стенам, а те недовольно мычали. Истошные вопли, лязг посуды и хлесткие звуки ударов раздавались отовсюду, пугали своей новизной.

– RTIS! SYSHTSA! JHVA!!! – кричали люди в масках, избивая непослушных дубинками.

N. стоял возле дверей, наблюдая, как группу орущих заключенных выводят с заломленными руками. Понемногу буйных рабочих становилось все меньше, крики смолкали, постепенно толпа рассасывалась. Когда все совсем стихло, N. и другие рабочие переглянулись, взяли подносы и, обходя лужи разлитого супа, пошли к стойкам выдачи еды. За ними начала собираться неуверенная очередь. Окно № 3, в котором выдавали prodykt, оказалось закрыто.

– ЭУ? – показал пальцем на помятые железные жалюзи парень, работающий рядом с N. В ответ N. лишь помотал головой.

Пройдя мимо закрытого окна, N. расположился в привычном углу, и не успел он пригубить горячую ложку бульона, как раздался оглушающий сигнал. Тут же в дверях показались люди в масках, их становилось все больше и больше. Кто-то схватил N. за плечо, тот дернулся, задетая тарелка с бульоном перевернулась. Ошпаренный N. вскрикнул, но сильные руки скрутили его, повели вслед за остальными на выход.

Его тащили по цеху, швыряя от стола к столу. N. кричал изо всех сил, сам не понимая от чего: то ли от страха, то ли из-за ожога. Около рабочего места N. толкнули с такой силой, что он перевернул коробку с порохом и собранные гильзы – разлетевшиеся искорки запрыгали по полу.

– ROTATE!

Растянувшийся на полу N. с трудом поднял голову, перед ним возвышалась фигура в маске. Вместо глаз зияли черные стекла, а рот скрывался за решетчатым вырезом.

– ROTATE, JHBA!

N. дрожал. Он попытался было подняться, но ребра будто схватили в тиски.

– SBRATE! SYSHTSA!

– ЭКХХХХХ, – корчась, хрипел N.

Удар дубинкой в плечо откинул его на спину. Затылком N. ударился о холодный металлический стержень.

– STATE, ROTATE!

Он начал собирать разбросанные гильзы, в то время как человек в маске стоял над ним, спрятав за спиной руки. Закончив, N. с трудом поднялся на ноги. Краем глаза он заметил, что возле каждого рабочего стола теперь стоит по надзирателю. Многие из мест пустовали.

– ROTATE! – прозвучала громкая команда из-за маски.

Под таким присмотром N. работал до самого сигнала. От чужого присутствия то и дело дрожали просыпающие порох руки. Услышав гудок, неподвижная фигура схватила N. за локоть и потащила к лестнице, где уже выстроились такие же пары.

Поднявшись на этаж, N. забросили в комнату. Около двери стоял поднос с миской гречневой каши и яблоком. Prodykta по-прежнему не было. Дочиста вылизав тарелку и обглодав яблоко, он лег спать прямо в одежде.

Когда N. разбудил хлопок и свет залил комнату, он спросонья пошел к двери, где стоял поднос. Яблоко, кружка… Пусто.

В цехе заметно поредело, в глаза бросались одинокие пустые столы. Теперь N. постоянно сопровождала молчаливая фигура надзирателя.

Работать стало сложнее. Он постоянно отвлекался, просыпал порох или ронял гильзы, однако замершая в нескольких шагах фигура оставалась неподвижной. Он еле дождался звонка, и когда в сопровождении подходил к столовой, то снова услышал шум, лязг и крики. Заключенные бунтовали, пытались убежать от людей в масках, сопротивлялись. Однако большинство жались к стенке, искоса поглядывая на скручивания и аресты. Когда всех разогнали, к окошкам начала неспешно собираться очередь, но окно номер три по-прежнему было закрыто жалюзи.

На этот раз N. успел съесть суп прежде, чем раздался сигнал. Его отвели обратно к столу, где он проработал остаток дня. По пути домой он заранее знал, что на подносе будет пусто.

N. стал плохо спать. Он часто просыпался от чувства голода, вскакивал и ходил по комнате, пытаясь унять дрожь. С утра вставал до хлопка, ожидая, когда принесут поднос, но не наедался досыта.

Шли дни, prodykta по-прежнему не выдавали, бунты становились все агрессивнее. N. чувствовал, что живет в постоянной тревоге, которая разрастается, точно горка с гильзами.