Журналюга
Шрифт:
Покупку вина поручили Володьке — внешне он вполне тянул уже на восемнадцатилетнего. Оделся попроще, сделал лицо наглым и тупым (как говорится, «морду кирпичом») — и вперед. Если не знать, кто он на самом деле, точно примешь за местного ПТУ-шника. А тем уже как бы многое позволялось (неофициально, само собой). Все-таки, считай, самостоятельные люди, к тому же — будущий рабочий класс. Который, как известно, жажду заливает не только квасом…
Впрочем, продавщице в винном отделе было, по сути, все равно — кто перед ней, главное, чтобы деньги имел. К тому же в магазине уже царила предпраздничная суета, мужики активно затаривались спиртным на все два законных выходных дня, и на простого паренька, покупавшего вино, никто не обратил внимания — большинство брали портвейн и дешевую водку, Паша посоветовал купить три бутылки: «Кагор», «Изабеллу» и «Мадеру». Две первые — для разгона и удовольствия (сладкое десертное вино точно понравится девочкам),
Собрались на Сашкиной квартире в пять часов вечера. Бабушки уже не было — приготовила обед и ушла, можно чувствовать себя совершенно свободно. Паша предложил с закуской особо не заморачиваться — устроим легкий фуршет. Быстро, легко и не мыть потом грязную посуду…
Под его руководством девочки дружно покромсали нашедшиеся в холодильнике сыр, полбатона сухой колбасы и белый хлеб. Получились бутерброды. Поставили закуску и вино на стол в большой комнате — подходи и бури, что хочешь. Паша включил магнитофон и для разгона поставил кассету с «АББА» — их песни всем нравились. Общение вначале не очень клеилось, и мальчики, и девочки немного жались, стесняли, но после двух тостов («За праздник!» и «За нас, молодых!») дело пошло гораздо лучше. Паша взял на себя роль тамады (а кому еще ее можно было поручить?): стал шутить, рассказывать анекдоты, поддерживать общий разговор. И тщательно следил, чтобы бокалы у всех были полны…
Немного поговорили о школьных делах, затем он рассказал то, что знал о «боньках» и «чингизах» (известные факты и ходившие в то время сплетни), после чего предложил «потрясти костями». Под зажигательную, забойную музыку немцев (как чернокожих, так и обычных, белых) это дело пошло очень даже хорошо.
Попрыгали, разгорячились, сели отдохнуть. Паша сразу сказал ребятам: я танцую все время с Майей, а вы берите остальных двух девиц. Если хотите, можете меняться через одного или же сразу определитесь, кто будет с кем. Сашка и Володька решили чередовать партнерш — явных предпочтений не имели. Хотя Паша заметил, что высока, стройная Дина в основном посматривает на Володьку, а низенькая и немного полноватая Света — на Сашку. Подобное любит подобное…
Но решил ничего ребятам не говорить — не его дело, пусть сами разбираются. В случае чего — в квартире две изолированные комнаты и еще кухня, есть где уединиться. Разумеется, никто из мальчиков не рассчитывал на близкие отношения с девочками (даже в мыслях такого не было), но вот посидеть в интимной обстановке и пообжиматься. Это дело святое.
Через полчаса Паша решил, что быстрых танцев уже достаточно, пора переходить к медлякам. И поставил кассету с Джо Дассеном. Под его сладкий, завораживающий голос с чуть грассирующим «р» так приятно танцевать с Майей! Подумал, что, пожалуй, он должен быть благодарен судьбе за такой шикарный подарок: вторая жизнь, вторая молодость и вторая первая любовь… Но, кажется, на сей раз уже взаимная. Вот только чем придется за все это платить? Паша по опыту прекрасно знал: ничто не дается в жизни просто так, и бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Да и то достается лишь второй мышке… Что судьба потребует от него взамен второго шанса? И не окажется ли плата слишком большой? А то и вовсе неподъемной…
Но думать об этом, если честно, совсем не хотелось: когда ты качаешься в медленном танце с красивой девушкой, всё прочее как-то незаметно уходит на второй план. Как говорила героиня одного известного американского романа, «я подумаю об этом завтра».
Володька с Сашкой тоже времени зря не теряли — меняли партнерш, поддерживали танцевальный марафон. Еще минут через пятнадцать Паша предложил Майе отдохнуть — посидеть в соседней комнате. Она не возражала. Само собой, эти посиделки вскоре опять переросли в поцелуи и довольно откровенные обжимашки, но дальше этого дело не пошло — Паша прекрасно понимал, где нужно остановиться. Чтобы не было проблем ни у него, ни у Майи.
В общем, вечеринка удалась, четыре часа пролетели незаметно. Посидели, поговорили, потанцевали, снова посидели, опять потанцевали… В девять часов девушки засобирались домой — пора, а то родители будут ругаться. Кавалеры, само собой, пошли их провожать. Паша — Майю, Володька — Дину, ну а Сашке досталась Света. Можно сказать, всё сложилось, и все были довольны.
Но это их невинное (во всех смыслах) развлечение имело для Паши некоторые очень неприятные последствия. Которые начались сразу после каникул, в самом начале второй четверти. Одна из девиц (либо Дина, либо Света) решила похвастаться перед подругами и рассказала, какая классная вечеринка была у Сашки. С ненужными подробностями — что пили, что слушали…
Ирочка Селезнева, у которой ушки всегда были на макушке (особенно в том случае, если разговор касался Паши Матвеева), узнав о сейшне, дико обиделась: почему меня не пригласили? И решила отомстить ребятам за такую невнимательность. Информация о недостойном поведении несовершеннолетних (распивали спиртное и слушали западные группы) была донесена до Борьки Васильева, а тот уж своего шанса не упустил — решил примерно наказать своего врага.В итоге все трое (Паша, Сашка и Володька) были вызваны за заседание комсомольского бюро школы. На него же пригласили и парторга Николая Ивановича. Цель у Васильева была одна — как следует пропесочить всех троих (с занесением строгого выговора в личное дело), а ненавистного Пашку Матвеева по возможности вообще вывести из состава руководства. Мол, такие типы (распивающие вино и поклоняющиеся всему западному) недостойны входить в наше комбюро. Причем ради этого Борька пошел на явное нарушение регламента — не объявил повестку заранее. Мол, вот все соберутся, тогда и объявим.
Он рассчитывал добиться эффекта неожиданности: ошеломить своего соперника серьезностью обвинения, подавить его волю, заставить признать вину и публично просить прощения. В общем, мечтал максимально унизить Пашку Матвеева (а заодно — и его друзей), наказать по полной. Причем в присутствии парторга школы, от которого во многом зависело, какую характеристику получат выпускники в конце года…
Васильев также рассчитывал, что подробности этого публичного избиения и унижения станут известны всем в школе (уж Ирочка Селезнева постарается!), и это оттолкнет Майю от ее нынешнего кавалера… И уж тогда он постарается…
Обвинения были очень серьезными (недостойное поведение и низкий моральный дух молодого члена ВЛКСМ), и Борьке, скорее всего, удалось бы размазать Павла, образно говоря, тонким слоем по асфальту (а вместе с ним — Сашку и Володьку), если бы в дело не вмешался парторг школы. Он внимательно выслушал гневную, обличительную речь Васильева, уже готового поставить вопрос на голосование («строгачи» всем троим в личное дело и исключение Матвеева из комсомольского руководства), причем большинство членов бюро его поддерживало (были друзьями или же откровенными подпевалами Борьки), но Николай Иванович предложил сначала выслушать обвиняемых. За всех отвечал Паша — рассчитывать на Сашку и Володьку было нечего, они подавлено молчали…
Поднялся с места и твердым голосом заявил, что это была не просто вечеринка, а социальный эксперимент, проведенный по заданию редакции газеты «Комсомольская правда». И показал всем новенькое удостоверение внештатного корреспондента — в подтверждение своих слов.
Как раз накануне он воспользовался приглашением Ивана Сергеевича, подъехал после уроков к редакции, позвонил снизу и получил пропуск. Отец Майи сам встретил его на этаже, показал редакцию (где какой отдел) и познакомил с рыжеватым, веснушчатым, веселым парнем, Витей Поповым. Тот заведовал отделом учащейся молодежи и весьма доброжелательно отнесся к желанию гостя стать журналистом (тем более что его рекомендовал заместитель главного редактора). Поговорили минут десять, и Витя сказал, что ему не хватает живых материалов о неформальной жизни советских школьников. О том, как они хорошо учатся, ударно собирают металлолом и макулатуру, участвуют в смотрах строя и песни и т. д., пишут все (или очень многие), но эти идеологически правильные, выверенные тексты никого из читателей не интересуют. Какой смысл читать о том, что и так видишь каждый день? К тому же обычно эти неумелы, стандартные заметки бывают очень скучными и написанными тупым, казенным языком. А нужно что-то свежее, живое, нестандартное… Если напишешь такое (Витя сразу же перешел на ты), приходи, приноси, посмотрим. Подойдет — пойдет в один из ближайших номеров.
Паша обещал подумать и сделать — самому было интересно взяться за такую тему. На этом они расстались, но перед прощанием он попросил Витю выписать временный пропуск корреспондента — чтобы не беспокоить каждый раз занятого Ивана Сергеевича. И даже показал уже приготовленную фотографию… Витя ухмыльнулся (смотрите, какой предусмотрительный), но просьбу легко выполнил — оформил удостоверение. И вот теперь эта бумажка пригодилось.
Паша построил свою речь на том, что он с друзьями (кивок на Сашку с Володькой) решил проверить, как западная музыка (вкупе с небольшой дозой спиртного) воздействуют на сознание молодых комсомольцев. Не наносится ли существенный ущерб, не страдает ли от них правильное коммунистическое воспитание? Для чего и затеял этот сейшн — что называется, максимально близко к натуре. Саму разлагающую и растлевающую атмосферу он воссоздал, исходя их критических статей, которые время от времени появлялись в советской прессе и в которых с жаром обличали беспринципных подражателей всему западному… На основе полученных впечатлений он скоро напишет статью, которую отнесет в «Комсомолку» для публикации — тем самым она будет способствовать воспитанию нашего подрастающего поколения…