Жвачка

– А как же без сала?

– Явится, запереть в туалете и до моего прихода не выпускать.

Иван взял глубокую эмалированную миску наложил в неё остатки порезанных огурцов, помидоров, немного варёной картошки и много сала. Посмотрел на початую бутылку водки на столе. Не слишком он со своим братцем сильно её уговаривали, но с открытой идти неудобно. Он достал из холодильника целую, засунул в карман брюк и вышел из квартиры.

3.

– В беседке беседовать неудобно.
– Сообщил Хромов партнёрам по оконному делу, оглядев двор.
– Может к тебе в гараж, а Тимофей?

Тимофей кивнул и все пошли к сараям.

Обсуждение ситуации прошло быстро. Водка моментально закончилась. Их же четверо. Что тут пить?

– Подведём итоги.
– Тимофей, как хозяин выполнял роль спикера.
– Мы с Петей идём на рынок. Там, где райпо шкуры принимает, по субботам, под навесом, стекольщик. За стекло рупь, да за работу тоже, а может наоборот. Ты Иван вынимаешь стекло, а Семён идёт в магазин.

– И что купить?

– Портвейном обмывать стекло...
– Начал пояснять Пётр.

– Только водка. Она прозрачная и стекло прозрачно. А если твоя Лора увидит на стекле разводы портвейна?

– А давайте я пойду!
– Сказал Иван.
– А Семён пусть стекло вытаскивает. Оно у тебя на штапике или в замазке?

– Ребята вы правы. В магазин иду я!
– Встрепенулся Семён. Что такое замазка он знал, а вот штапик?

Иван протянул два рубля Тимофею.
– За стекло.
– Потом осмотрел верстак.
– Стамеску дай!

– На!
– Протянул стамеску Тимофей и какой-то кулёк завёрнутый в коричневатую обёрточную бумагу.
– Это замазка.

Тимофей и Пётр вышли со двора, пересекли улицу и пошли через другие дворы к рынку.

– Стой!
– Схватил Пётр за руку Тимофея.
– Мы же размеры не знаем.

– Так оно же стандартное?

– Не скажи! Опытный резчик всегда по паре миллиметров оставляет с разных сторон. А на замену надо замеры проводить со всех сторон. Перекашивается рама.

– Вон, смотри, окно открыто! Пойдём, хоть пальцами замерим!

– А тебе хозяйка веником по башке!

– В этом доме на первом контора какая-то, а жильцы на втором.

Они подошли и начали мерять стекло. Стекло было закреплено, только на несколько мелких гвоздиков, поэтому шаталось и стучало.

– Что мы мучаемся?
– Остановился Тимофей.
– Оно еле висит. Давай вынем его и отнесём стекольщику, мы же этими пядями всё равно точно не намеряем.

Они так и сделали. Гвоздики выдернули, стекло вытащили и понесли его в сторону рынка.

– Знаешь, что я подумал?
– Остановился Пётр.

– О том же что и я? Сначала прийти к Абрамычу и метки нанести!

– Точно!
– Сразу согласился Пётр, хотя подумал о совсем другом.

Они развернулись и пошли обратно. Когда подошли к дому, то увидели, что Иван стоит у распахнутого окна и курит.

– Быстренько вы, однако.

– Давай я один с ним поднимусь, а то вдвоём раскокаем!
– Предложил Пётр Тимофею.

Так и сделал, донёс. Иван начал его примерять, но стекло если и садилось в раму, то под углом.

– Может так вставим? А то стекольщик минимум полтинник за правку возьмёт.

– Логично. А все дырки замазка прикроет.

Они укрепили стекло, старыми гвоздиками и замазали.

– Пыльное оно какое-то!
– Посмотрел из глубины кухни на окно Иван.

– Давай помою!
– Пётр помыл стекло и насухо протёр газетой.

– Теперь слишком чистое!

– Вынимать будем или пыли накидаем?

– Это я так!

– Тогда мы пойдём Абрамычу навстречу. Если там очередь, то у меня там грузчик знакомый, с заднего хода вынесет.

– Дуйте!

Иван ещё раз рассмотрел совместные труды и удовлетворительно выдохнул. Вышел, запер квартиру, ключ положил под коврик. Спустился вниз, сел на лавочку и стал ждать остальных.

– А вы чего это стекло вставили?

– Я не стал Ивана отговаривать. Стекло по размеру встало? Встало. Чего ещё надо? Лучшее враг хорошего. Хочется со стёклами по городу болтаться? А если раскокаем? Он так решил.

– Правильно. Его сын разбил, ему и решать.

– А два рубля?

– Добавим, ещё бутылку возьмём.

– Только за.

Они прошли дворами к продмагу. В магазин привезли хлеб и внутри собралась очередь. Понурый Семён Абрамович стоял последним.

Увидев их, он судорожно оглянулся и подошёл к ним сам.

– Наверное на улице караулят.
– Вывалил на них что-то непонятное он.

– А ты можешь не этим, а тем говорить?

– Да я уже всё взял. Смотрю по магазину мужичок шныряет и в кошельки при расплате заглядывает. Ну, и у меня тоже позырил, а там не только целых восемь рублей, так и мелочи на два. Начал выходить, да через окно из-за шума на улицу глянул. Хлеб привезли. А этот мужичок двум кентам в кепках что-то объясняет и на магазин показывает. Я решил проверить. Вышел и за хлебную машину зашёл. Эти двое в кепках с забора поднялись и за мной. Тут я себя по голове ладонью хлопнул и говорю вслух, что мол хлеба ещё надо и обратно зашёл. Так и они вернулись и на заборчик сели.

– А третий где?

– Здесь его нет!

– Стой, не уходи.
– Распорядился Пётр.
– Ты, Тимофей иди обратно и у того дома за угол встанешь. Его дождёшься, а я за ними пойду. СССР страна победившего пролетариата. Если эти сявки нам будут мешать жить, то пусть лучше не живут. Тим, ты рукава-то закатай, а то рубашку порвёшь. Семён рубль дай, а то у нас наличности не хватает.
– Семён открыл кошелёк и выдал железным рублём.

Пётр подошёл к грузчику, носившему лотки с хлебом, прошептал на ухо и кинул деньги в карман его черного халата. Тот поставил лоток с хлебом на стеллаж. Нагнулся, проверил деньги в кармане и поставил бутылку в другой карман. Прошёл мимо Петра, тот переложил бутылку в свой карман, а оттуда перенёс в авоську Семёна. Ни слова не говоря он стукнул Абрамыча по плечу, как это делают с парашютистами перед прыжком. Семён Абрамович прыгнул. Вернее, грустно вздохнул, его глаза стали ещё печальнее и он вышел из магазина.

Так и есть: сявки в кепках пошли за Семёном. Пётр пошёл за ними. Эти ребята свернули за угол дома. Один резко попятился назад, но куда свалить, оглянуться не успел. Пётр схватил его за пояс и начал резко бросать-качать от угла дома до берёзы. Причём сил не жалел. Парень ничего не понял от такой болтанки, пытался прикрыться руками, то тогда спина, а не голова врезалась в угол дома или берёзу. Мотать его Пётр устал и отпустил. Тот рухнул к его ногам. Пытался шевелить конечностями, но у него получалось как у майского жука, упавшего на спину.