Зигальга

– Это пока трудно объяснить. И ты не ответила на мой вопрос, - его манера разговора меня немного смущала. Но успокаивала в то же время: властная и мягкая, словно он и вправду индейский вождь.

– Двадцать, - очень серьёзно произнесла я. С ними, с вождями, шутить вряд ли стоит. Даже с липовыми. Неизвестно, что именно у этого на уме. Хоть и особенных поводов для беспокойства странный тип пока не давал.

– Ну и как попала сюда? – спросил, вроде нехотя, даже будто без особого любопытства.

– Пошла утром умыться, и вот, - беспомощно развела руками, делая наивное лицо. В моём случае, это обычно всегда работало.

– Можно подробнее? – тон к шуткам не располагал совсем, а мне отчитываться неизвестно перед кем совершенно не хотелось.

В результате, демонстративно фыркнула:

– Ну, я намылила сначала один глаз, потом другой, потом измазала пастой щетку…

– Я не шучу, - полоснул по лицу предельно хмурым взглядом, а брови превратились в две вздёрнутые к вискам полосы, и голос снова стал колючим.

– А вы не задавайте дурацких вопросов! – опять невежливо рявкнула я, вышло совершенно неинтеллигентно.

– Ты заметила, как переместилась? – кажется, он пропустил мой возглас мимо ушей.

Мотнула головой и уставилась на свои руки, а потом всё же ответила:

– У-у. Я вообще ничего не поняла. Только пошла в обратную от реки сторону, к нашему лагерю на горе, и не нашла его, а когда решила спуститься к реке, её уже тоже не было. Ну… испугалась, конечно.

– Ты вела себя вполне достойно, – Иллай кивнул, странно улыбаясь.

– Что это ты сейчас имеешь в виду? – наморщила лоб, подозревая неладное, - И что, позволь спросить, значит - ты вёл меня от самого входа?

– Ну вот, давай так и закрепим обращение друг к другу, - он вопросительно взглянул на меня, я показала o’key, а парень доложился, причём настолько подробно, что у меня и сомнений не осталось в том, что следил он за мной на протяжении всего моего променада, - Легко сориентировалась. Шла четко на юг, отлично держала себя в руках и не поддавалась панике. Я вначале даже подумывал, что это кто-то из странников. Но странник и выглядит несколько иначе, и должен был бы сразу связаться со мной. Я понял, что ты сильно нервничаешь, только, когда ты начала петь, - было видно, что он пытается сдержать улыбку, глядя совсем чуть-чуть прищурившись.

Я же, напротив, вытаращила глаза. Петь? О, Боже.

– И… что именно… ты… слышал? – было очень неловко. Ну, прямо очень. И немного неприятно от того, что за мной специально следили. Вообще не ясно, что ещё он мог видеть. И я снова почувствовала, как краснею.

– Не беспокойся, я держался на приличном расстоянии. Всё-таки, не хотел, чтобы ты меня заметила, - выглядел он искренне, - И мне понравилось, как ты пела, - поторопился добавить парень.

– Ты держался на приличном расстоянии, но при этом хорошо слышал, как я пою. Ты понял, что я нервничаю, но не удосужился подойти и помочь - сказала довольно мрачно, кивая головой и все ещё морща лоб. Эта дурацкая привычка досталась мне от мамы, и я никак не могла с нею сладить.

– Ты так отчаянно вытягивала, что-то про «ouuuu, dig my что-то там», что, побоялся напугать тебя сильнее, - он потешно передразнил меня, и я не сдержала короткий смешок. – И, похоже, не зря.

– Мне, вообще-то, было очень страшно, - прошептала, оправдываясь.

Я действительно пела, чтобы не реветь. «Lost Cause»[2], мне казалось, был вполне уместным.

“Wait, no one said what's lost cannot be found”, - я глотала собственные рыдания. Должны же меня найти! Отчаяние моё было полным.

“You are here to make it safe and sound,

Oh we, can make it, out alive[3]”, - вытягивала я дрожащим голосом, смахивая непослушные слезы.

Но вот с припевом, кажется, переборщила. Что в моём положении было вполне предсказуемо, учитывая текст песни.

“Oh, dig my shallow brave[4]…”, - я заменила последнее слово, так выходило совсем почти про меня.

Оставить пустую храбрость, принять вызов судьбы и взять ответственность за происходящее на себя - тогда у меня, возможно, будет шанс выбраться из переделки, в которую попала.

Я проговаривала это про себя снова и снова, чтобы страх не одержал верх и не убил меня. Прекрасная возможность использовать все свои психоделические, как подшучивал надо мной отец, знания на практике. Вытягивая припев так громко, как только могла, я верила, что меня хоть кто-то услышит. В конечном счёте, я была законченной оптимисткой, и тем более оказалась совершенно права.

– К тому же, если ты помнишь, я вмешался, когда тебе действительно угрожала опасность – продолжал юноша, обнаруживший способности к скрытой слежке.

– Лошадки – это опасность? – вырвалось у меня само.

– Напуганные лошадки, - с нажимом поправил он. – Если бы ты вскрикнула, случайно оступившись, или резко взмахнула руками, табун затоптал бы тебя в один миг. Их было около полусотни!

Я пожала плечами, разведя руки, и закатила глаза.

– Ничего не могу сказать, как ты говоришь, я была в обмороке.

Мы оба коротко усмехнулись.

– Нам надо разобраться, почему ты здесь. В том месте, откуда, по твоим словам, тебя сюда притащило, никогда не было портала, - сказал тот, у кого в компаньонах живая рысь, отвечая на мой невысказанный вопрос.

– Попала куда? – уточнила осторожно.

– Мы почти у подножия Иремеля.

– Вот почему я всё время шла вниз, - ошарашенно прошептала я.

– Ты шла наискосок через старый лес, а мы с Солар смотрели, чтобы тебе не встретился кто-то посерьёзней диких лошадей, - я бросила взгляд на рысь: она по-прежнему сидела рядом, вытянувшись и прикрыв глаза.
– Здесь же, как раз полно пульсирующих мест. Это те, которые открываются время от времени и впускают или выпускают людей, иногда животных или что-то ещё.

– Понимаю, – медленно кивнула. И, помолчав, спросила то, при мысли о чём, на душе у меня болезненно скребло, – Но вот вопрос. Я на Иремеле, в трёхстах километрах от того места, где была, верно?

– Приблизительно, - он покачал раскрытой ладонью, немного скривив лицо.

– Я переместилась только на это расстояние или, - тут я внимательно посмотрела Иллаю в глаза – или ещё куда-то?

Он потёр лоб и сказал:

– Видишь ли…

Сердце бухнулось в желудок и моё непринуждённое настроение от, казалось, приятного неожиданного приключения развеялось, как утренний куперлинский туман. Я судорожно сглотнула.