Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Зима в Непале
Шрифт:

Ванная комната, расположенная против моего номера через коридор, тоже была уютным местечком — стены в шей доходили только до половины высоты, под дверью постоянно сидели на корточках слуги, а водоотвод хронически засорялся. Каждый раз, когда вы открывали кран, вода разливалась по всему полу и вытекала в коридор. Ванны там не было, и, если вам хотелось помыться, слуга приносил бадью с горячей водой.

У этого неприглядного заведения было только одна преимущество: там было чисто. Официанты носили даже белые нитяные перчатки, но, поскольку они ходили все время босиком и в холодные дни кутались в грязные шерстяные шарфы, словно страдая от зубной боли, эффект был уже не тот.

По вечерам делать было нечего. Как только улицы погружались в полный мрак, город вымирал. Видимо, эта привычка осталась со времени Ран: тогда населению запрещалось выходить из дома после определенного часа.

Обедал я рано и потом шел к себе читать. Однако плохое электроснабжение составляло одно

из главных неудобств жизни в Катманду. Напряжение было слабым, и волосок лампочки едва светился; иногда он вспыхивал на несколько секунд ярким светом, «о потом снова тускнел, а временами и совсем гас. Работать или даже читать по вечерам было невозможно, и обычно к девяти часам я уже укладывался в постель.

Плохо было и с транспортом. Туристы никогда не остаются в Катманду больше чем на два-три дня. В расчете на этот срок гостиницы заранее организуют для них экскурсии по интересным местам. Более свободного гостя транспортом никто не обеспечивает; ему приходится самому заботиться обо всем. Общественный транспорт для этой цели не подходит, а нанять автомобиль стоит около пяти фунтов в день. От велосипеда польза невелика: за пределами центра города его почти все время приходится тащить по усеянным камнями дорогам. Остается одно — ходить пешком, но подобные прогулки очень утомительны и занимают много времени. Карт города нет, жители его знают плохо; поэтому ходить пешком по Катманду — значит впустую тратить время.

Город был наполнен американцами. Большинство из них работали в организации, которая распределяет финансовую помощь развивающимся странам. На многих были цветные непальские шапочки, словно они принадлежали к одному из тех странных американских обществ, члены которых имеют обыкновение носить всякие экзотические головные уборы.

Я был крайне огорчен, услышав, что некоторые из непальцев усвоили небрежное заатлантическое произношение. Мне казалось, что все эти перемены к худшему, и через несколько дней мною овладело уныние и разочарование. Однако случайная встреча решающим образом повлияла на мое дальнейшее пребывание в Непале. Ричард Прауд пригласил меня на ужин в британское посольство. Он ушел в отставку в чине полковника гуркхского полка, и министерство иностранных дел весьма разумно использовало его в качестве первого секретаря посольства. Он прожил в Катманду дольше, чем любой другой британский чиновник, и до тонкостей знал все особенности уклончивой политики непальского правительства. В его обязанности не входили заботы о путешествующих англичанах, однако в отличие от многих наших дипломатов он не только охотно давал советы, но и активно помогал приезжим. Я переписывался с ним в течение нескольких месяцев, а во время этой первой встречи собирался обсудить свои дальнейшие планы.

Среди гостей была молодая чета англичан, которые, как и я, недавно приехали в Катманду. Денис Гэллоуэй оказался художником; он со своей женой Бетт уже год, не торопясь, путешествовал в собственном автомобиле. Не удовлетворенные жизнью в Англии, они решили, пока оба молоды и энергичны, побывать в далеких краях. Дениса давно привлекал Тибет; Непал он избрал как наиболее близкий к Тибету район. Определенных планов у Гэллоуэйев не было: они просто хотели провести в Непале год чтобы познакомиться со страной.

Мне нелегко вступать в близкие контакты с людьми младшего поколения, но к этой паре я сразу почувствовал симпатию. У нас оказалось много общих интересов, и вскоре мы стали разъезжать вместе. Это устраивало обе стороны: у Гэллоуэйев был автомобиль, я переводил и показывал им много интересного, что вряд ли они без меня догадались бы посмотреть. Но, возникнув на базе взаимной выгоды, наши отношения скоро превратились в настоящую дружбу, которая продолжала расти и крепнуть. Гэллоуэйи снимали комнату в частном доме и сами готовили себе еду, однако они были не очень довольны и собирались найти какой-нибудь дом подальше от городской грязи и шума. После нескольких недель безрезультатных поисков мы нашли небольшой домик в Чобаре, деревне над рекой Багмати в пяти милях от Катманду. Как и в других непальских домах, здесь не было никаких удобств, а воду приходилось носить из единственного в деревне колодца. Нижний этаж, который служил хлевом, был забит навозом, все стены покрыты грязью и черны от дыма. Но расположен дом был идеально. Я не верил, что его удастся сделать пригодным для жилья, но Денису он полюбился с первого взгляда. Узнав, что снять его можно за мизерную плату — двадцать фунтов в год — и что хозяин не возражает против переделки дома на иностранный лад, мой новый друг немедленно подписал контракт. Когда мне предложили участвовать в этом предприятии, несмотря на некоторые опасения, я решил рискнуть. Во всяком случае это будет лучше, чем мрачный «Сноувью отель», думал я. Между тем я начал готовиться к путешествию в глубь страны, что, собственно, и было основной целью моей поездки в Непал. В этом мне весьма способствовал Ричард Прауд. И вот однажды утром я отправился в Сингх Дарбар разузнать, как продвигается мое дело. На этот раз почетного караула не было, и небритый страж у входа даже не спросил, зачем я пришел. Мне надо было явиться

в министерство иностранных дел, но, проблуждав полчаса по бесконечным коридорам, забитым мусором и пропитанным запахом аммиака, я оказался в лесном ведомстве. Приветливый чиновник направил меня в противоположный конец здания. Докладывать обо мне было некому, и я сам представился чиновнику, которому надлежало заниматься с иностранными посетителями. Сняв ботинки и носки и задрав ноги на стол, он читал газету. Вел он себя вежливо и дружелюбно, хоть и несколько сдержанно, но скоро стало ясно, что ни обо мне, ни о моем заявлении он никогда не слышал, и первые несколько минут мы говорили, что называется, на разных языках. Мне он сказал, что в Катманду я могу оставаться сколько захочу, но вообще-то путешественникам в их собственных интересах лучше ограничиться рамками Непальской Долины. Более того, продолжал он, мне придется столкнуться с языковыми трудностями: вне Катманду редко можно встретить человека, который знал бы более двух-трех английских слов. Я решил, что наступил подходящий момент, чтобы перейти на непали. «Если речь идет обо мне, то языковой проблемы не существует», — сказал я. Чиновник просиял от удовольствия. Его будто подменили: тут же припомнились какие-то письма из Англии с моей фамилией. Потом он заявил, что, раз я старый друг страны, для меня можно сделать исключение, и велел клерку принести соответствующую папку. У меня возникла надежда.

После некоторого промедления папка появилась. Я заметил, что кроме моей корреспонденции в ней содержалось несколько сотен других документов, не имеющих друг к другу никакого отношения. Причем они не были подшиты по обычной системе, а склеены в виде свитка длиной в несколько ярдов. Подобное расположение исключало всякую возможность составления какого-либо указателя. Вскоре мы запутались в непокорном свитке, который устелил весь пол; после слабой попытки поддержать репутацию своего учреждения мой новый знакомый потерял терпение и швырнул бумагу в угол.

— Ладно, — сказал он, — объясните мне, что вы хотите.

Я поведал ему о моем давнем интересе к Непалу и сказал, что хотел бы сам увидеть жизнь в горах. Чиновник вежливо выслушал меня, но в безучастном выражении его лица скрывалась подозрительность, и, когда он спросил меня, почему я так рвусь в путешествие, мне не пришло в голову никакого убедительного объяснения:

— Я просто хочу побывать там, — сказал я. — Мне нравится странствовать по горной стране, вот и все.

Он велел мне написать новое заявление с точным указанием мест, которые я хочу посетить. Он ничего не может обещать, но, вполне возможно, моя просьба будет удовлетворена.

Так как с ответом на мое новое заявление не торопились, через неделю у меня вошли в привычку ежедневные визиты в министерство иностранных дел. Я слышал, что другим посетителям приходилось неделями ждать аналогичного разрешения, и, потеряв надежду, они уезжали. Но меня нельзя было взять тактикой проволочек! Много интересного можно было узнать в самом Катманду, поэтому я мог сколько угодно терпеливо ждать. Я решил, что буду надоедать непальскому правительству до тех пор, пока оно само не захочет от меня избавиться. После двух недель ежедневных визитов оно сдалось. Я получил разрешение отправляться куда угодно при условии, что не приближусь к непало-тибетской границе ближе, чем на пятнадцать миль.

Перед отъездом из Англии я полагал, что по предгорьям Гималаев можно будет ехать верхом, и намеревался купить пони. Но на месте обнаружил, что из-за пересеченной местности здесь нет ни дорог, ни даже вьючных троп. Раньше мне случалось путешествовать в таких условиях, но теперь приходилось учитывать то обстоятельство, что тридцать лет назад я был намного сильнее, чем ныне.

Я всегда считал, что одному путешествовать гораздо удобнее, особенно если цель путешествия чисто познавательная. Однако на этот раз приходилось опасаться возможности свалиться по дороге, подхватить какую-нибудь заразу или сломать ногу. Кроме одной или двух медицинских миссий, больниц во внутренних областях Непала нет, а перспектива прибыть в столицу в корзине на спине носильщика меня не очень устраивала. Тогда я и подумал о Денисе и Бетт. Они тоже мечтали посмотреть страну, хотя и не верили в то, что это возможно. На непали они не знали ни слова, и, даже если бы им удалось получить разрешение на путешествие, затруднений было бы слишком много. Гэллоуэйи охотно согласились отправиться со мной, а британское посольство с готовностью поддержало их заявление.

Как ни странно, непальское министерство иностранных дел не возражало. Но, прежде чем мы отправились в путь, произошел весьма комический случай, который прекрасна иллюстрирует беспорядочный стиль работы этого учреждения. Мы уже были готовы к отъезду, когда нам велели прийти за официальным разрешением на выезд за пределы Непальской Долины. Разрешение действительно ждало нас, но значились в нем только фамилии Гэллоуэйев, а я даже не упоминался. Наш покровитель был, как всегда, очень мил и, пытаясь объяснить эту неурядицу, заявил, что ничего не слышал о совместном путешествии трех человек. Снова за делом был послан клерк. Помусолив бумаги, чиновник без тени сомнения высказал новое предположение о том, что произошла ошибка.

Поделиться с друзьями: